Алина Реник - В лабиринтах вечности

— Да, да, именно отрешение, — прошептал Сергей, засмотревшись на нее. «Она не боролась за жизнь! Она приняла свою участь и смирилась с ней! «Умерла» задолго до самой смерти!

— Она похожа на своего отца! — тихонечко прошептал Хамид. Он все так же боязливо жался за спиной Сергея и всматривался в мумию.

— Откуда ты знаешь? Возможно, она похожа на мать?

Они шептали, словно боялись потревожить её покой (или сон, кто знает, что там, в вечности — сон или покой?). Но в пещере незримо ощущалось ещё чьё-то присутствие…

— В Каирском музее я видел мумию Рамсеса второго. Они очень похожи — одно лицо! — наклоняясь вперёд и пытаясь как можно лучше рассмотреть пленницу пещеры, прошептал Хамид. — За исключением носа, у отца-то он больше, а вот горбинка у нее все же характерная — отцовская!

Сергей тоже еще ближе придвинулся к ней.

— Смотри, что это? Рисунок на руке!

— Рисунок? Где?

— Вон, чуть выше запястья.

— О, да — это татуировка! Какой красивый рисунок! — присвистнул Хамид. — В древнем Египте на татуировку могли претендовать только ИЗБРАННЫЕ!

— Так она и есть Избранная — избранная богами — дочь фараона! Нефер Кемет! Ты сам об этом говорил.

— Нет, ты неправильно понял. Хоть фараон и его дети были божественными, но здесь это немного другое. Смотри, какой сложный знак. — Он хотел было прикоснуться к иссохшей руке, к цветным линиям на ней, но вовремя опомнился, одернул руку, — это очень сложный рисунок!

— Что это значит? — обернулся к нему Сергей.

— А это значит только одно — наша мумия была не только дочерью фараона, она еще и жрица! Я бы сказал больше: она даже не рядовая жрица, а, вероятно, Посвященная в Тайные Знания! Избранная!

— Так вот почему её так упекли! Как в детективе — кто много знает, мало живёт! — Сергей задумчиво почесал рыжую щетину.

— Боюсь, что твои предположения…, — Хамид не успел договорить, как Сергей ткнул его локтем.

— Что это у неё в руке?

Мумия трогательно сжимала сухенький кулачок, словно стремилась уберечь от посторонних глаз самое ценное и дорогое. Из кулачка свисал кожаный шнурок с небольшим узелком. Сергей потянул за него. Шнурок легко заскользил, и развязался, а может, рассыпался в прах от времени, шутка ли, несколько тысячелетий прошло! Но только достаточно было легкого прикосновения (Хамид схватил друга за плечо, но не успел удержать от необдуманного поступка), как с омерзительным скрипом рука мумии потянулась вслед за шнурком, и, упав на высохшее колено, с хрустом раскрылась (а может, рассыпаясь, Сергей так и не понял этого).

Но в его руке остался кожаный полуистлевший шнурок и две пластиночки одна под другой — нефритовая и металлическая, серебристого цвета. В тусклом свете свечи мужчины уставились на подарок вечности, пытаясь разглядеть его, совершенно не замечая, как над мумией сероватой дымкой подернулась стена, и как ещё больше повеяло холодом…

— Знаки! — громко воскликнул Сергей. Эхо пещеры подхватило и зашептало — «знаки… знаки… знаки».

Мужчины переглянулись, по их спинам пробежался лёгкий озноб.

Хамид всё ещё заглядывал через плечо друга и, вглядываясь в знаки, бубнил под нос, пытаясь прочесть таинственные знаки: «вос… восход… нет, восходящая…, восставшая… воскресающая…» и вдруг, словно его хлестнули по спине прутом, резко выпрямился и, глядя на Сергея горящими глазами, воскликнул:

— Воскресшая!!! Здесь написано «воскресшая»!

И лёгкий вздох, и шуршание за спиной, то ли шорох платья, то ли шелест ветра, но это было настолько отчётливо, что не почувствовать это было просто невозможно…

Оба замерли…, мистический ужас сковал их…

— Воскресшая!!! — повторил шепотом Сергей.

— Ш-ш-шая… шая …! — откликались стены — эхо вторило ему, — ш-ш-ш!!!

Уж больно отчётливо прозвучало в могильной тишине это «ш-ш-ш», чтобы быть простым пещерным эхом!

Шорох, что последовал за этим таинственным шипением, заставил их замолчать…

Медленно, цепенея от ужаса, они повернули головы…

В метре от них, в свете мерцающей свечи золотилось брюшко огромной кобры! Она стояла в боевой стойке с угрожающе раскрытым капюшоном, мерно раскачиваясь из стороны в сторону и гипнотизируя их немигающими черненькими, как бусинки глазками. В любую секунду она могла сделать смертельный бросок. Её язык мерзко выпрастывался из пасти и издавал это отвратительное шипение…

Всем своим видом кобра показывала — она хозяйка тела!

— Ко-бра ох-ра-ни-те-ль-ни-ца! — по слогам одними губами произнес Хамид, и панический ужас холодной хваткой сдавил им сердца… — А— а — а!..

— А!..

Не сговариваясь, как по команде, с криками, они бросились вон из пещеры. Протискиваясь сквозь узкий лаз, через щель и, скатываясь по скользящему вместе с ними щебню, они обдирали руки в кровь…, ни секунды не задумываясь…, лишь панический страх, лишь одно всепоглощающее желание быстрей покинуть это страшное место, гнало их прочь…

Только когда оказались у подножия горы, когда перевели дух и убедились, что опасность осталась где-то там далеко позади, только тогда они с облегчением выдохнули. Вся одежда была изорвана, на руках и ногах кровавые ссадины, но на эти мелочи они даже не обратили внимания — их трясло от ужаса…

— Уф, Алла, зря мы пришли сюда, Сергей. Зря нарушили её покой! Эта кобра охраняет покой мумии! Ты заметил, как она смотрела? О, это настоящая ненависть и она с той стороны жизни!

Сергей молча кивнул. Страх ещё шевелил ему волосы. Он провёл по своей шевелюре рукой, приглаживая волосы, но они не поддались — остались стоять дыбом.

— Хорошо, что мы не прикоснулись к ней! Возможно, на этой женщине лежит куда более страшное проклятие, чем то — отцовское!

— Да, хорошо! — протянул Сергей, еще больше холодея от жути, вспоминая, как откинул волосы с лица мумии. И тут же, мысленно пытаясь себя успокоить, неуверенно проговорил, — да, ничего страшного! Кобра скрывается в пещере от дневного зноя, или у неё там гнездо…

Неубедительно сказал. Слышал свой голос как из другого мира.

«Вот так, наверное, звучит потусторонний голос», — подумал он, и вновь неприятный холодок просочился в его душу.

А в руке он сжимал…

Вернее сказать — он не мог разомкнуть свои пальцы…

В его кулаке все ещё были зажаты…

Почему он тогда не сказал Хамиду, он не знал, но в его влажной ладони мирно покоилось «нечто» — две пластиночки — то ли монетки с таинственными знаками, то ли украшение древней красавицы.

— Воскресшая! — прошептал Сергей, и волосы вновь шевельнул ветер.

— Воскресшая… — как сдавленный вздох послышался в отзвуках ветра.

Внутренний голос что-то пытался подсказать «Верни…, Выброси…», но это «нечто» так уютно покоилось в его кулаке, что он лишь улыбнулся вглубь себя (так обычно улыбаются люди, ушедшие в другое измерение) чему-то невидимому, и крепче сжал кулак.