Алексис Хендерсон - Год ведьмовства [litres]

Взгляд Иммануэль скользнул по скамьям, и она увидела лица собравшихся там людей – Анна с Онор на руках, плачущая Глория, Абрам и Марта, Вера, стоящая решительно и бесстрашно, жители Перелесья, Святых Земель и Окраин. Одни из них были чисты, другие – виновны; а еще больше застряло в капкане между добром и злом. Мало кто был абсолютно безвинен, и уж точно никто не безгрешен. Но в этом святилище не было ни единой души, которую Иммануэль обрекла бы на гибель, маячившую впереди.

Смирившись со своей долей, Иммануэль снова повернулась к ведьмам.

– Если это конец, то я умру вместе с ними.

В воздухе произошла какая-то перемена. Собор слегка содрогнулся, и холодный ветер подул в разбитые окна, разметав облака пыли. Темнота сгустилась, и редкие факелы, которые еще горели, бессильно затрепыхались, не в силах рассеять ночные тени.

Лилит не опустила руки.

Вместо этого ведьма плавно повернулась лицом к пастве, оглядывая толпу мертвыми черными глазами, изучая всех и вся. Ее взгляд скользнул по пророку, съежившемуся за алтарем, по бесконечным обломкам, по трупам, усеявшим проходы собора.

Затем ее взгляд упал на Муров. Ее пальцы изогнулись в клешню.

Анна тихо вскрикнула, одной рукой прижимая к себе Онор, а другой – притягивая ближе Глорию. Когда ведьма подошла ближе, Марта выпростала руку, защищая их. Слезы катились по ее щекам, хотя выражение ее лица оставалось решительным. Но, хромая, вперед выступил Абрам и встал между королевой ведьм и своей семьей. Он стоял молча, совсем беззащитный, тяжело опираясь на трость. Затем по команде Лилит из легиона вышел огромный пес с костлявой мордой.

Все произошло так быстро, что Иммануэль не успела даже вскрикнуть.

Только что Абрам одиноко стоял в центральном проходе; и вот он уже прижат к полу, и челюсти зверя смыкаются на его загривке с тошнотворным, душераздирающим хрустом.

Оглушительный рев наполнил уши Иммануэль. Темнота стала наползать с краев ее зрения, и вскоре она уже не видела ничего перед собой, кроме безжизненного тела Абрама, распростертого на полу. Внезапно она будто снова очутилась в той хижине, среди стен с высеченными на них бедствиями и обещаниями. Как наяву она увидела тень своей матери, наводящей проклятия, черточка за черточкой высекающей свою судьбу.

Что-то шевельнулось глубоко внутри нее. Символ, вырезанный на ее руке, начал жечь и обильно кровоточить, так что кровь стекала по ее пальцам, образуя лужу на полу у ее ног. Мощная дрожь сотрясла собор. Иммануэль подняла окровавленные руки к небу и с надсадным криком призвала к себе силу бедствий.

Первой упала Далила.

Красная слеза скатилась сначала из уголка правого глаза ведьмы, затем из левого. Кровь переполнила впадины ее ушей, и капли свисали с мочек, будто маленькие драгоценные камни. Далила сплюнула, закашлялась, затем начала задыхаться, содрогаясь всем телом, и с каждой судорогой ее рвало густой черной кровью. Она упала на колени, дважды дернулась, а затем рухнула на пол.

Кровь.

Следом Иммануэль принялась за Мерси. Ведьма застыла как вкопанная во все увеличивающейся луже крови Далилы, покачнулась на ногах, а затем упала на четвереньки, словно ее толкнула какая-то невидимая сила. Она задрала голову под самый потолок, изогнув позвоночник под неестественным углом, как будто тот был переломан. С задушенным криком ведьма опустила голову и ударилась лбом о плиты пола с тошнотворным хрустом, который эхом разнесся по собору. Она подняла окровавленную голову, откинулась назад и ударилась об пол снова, и снова, и снова.

Мор .

Затем вперед шагнула Иаиль, и Иммануэль повернулась к ней лицом. Ведьма остановилась рядом со своей возлюбленной, готовая отомстить. Но прежде чем она успела что-либо предпринять, Иммануэль снова прошило силой проклятия. От взмаха ее руки соборный пол омыло волной теней, которые хлестали по стопам ведьмы и цеплялись за ее ноги, грудь, щеки.

Иаиль успела лишь вскрикнуть, когда змеящаяся чернота поглотила ее целиком.

Тьма.

Иммануэль отошла в сторону и подняла кинжал с того места, где он лежал на полу, в нескольких футах от лестницы к алтарю. Она повернулась к Лилит в последнюю очередь и занесла скользкое от крови лезвие, рассекая воздух между ними.

– Довольно.

Лилит не повела и бровью. Ничуть не смутившись, королева ведьм прошествовала по центральному проходу, огибая тела павших ведьм. Она остановилась, подойдя к Иммануэль вплотную, так что кончик лезвия почти упирался в мягкую плоть ее живота.

Но Лилит не дрогнула.

Вместо этого она обхватила щеку Иммануэль своей холодной бледной рукой и прижалась еще ближе. Лезвие глубоко вошло ей в живот, когда она склонилась своим лбом ко лбу Иммануэль.

Девушка вгляделась в черные глазницы Лилит и почувствовала, как чары леса утягивают ее в пучину беспамятства. Звуки резни отступили на второй план, растворяясь в шепоте ветра в верхушках деревьев. Тени затуманили ей зрение, и глубоко внутри себя Иммануэль услышала зов леса – звук, похожий на шум крови в ушах. Королева-ведьма поводила большим пальцем по линии пульса Иммануэль, словно измеряя ритм ее сердцебиения. Жест был нежным… почти материнским. Иммануэль вполне могла представить, какой предводительницей она была тогда, давным-давно, еще до того, как болезненная жажда мести и крови превратила ее в чудовище, которым она стала теперь.

Лилит провела пальцем по губам Иммануэль, а затем схватила ее за горло.

Крик застрял в горле Иммануэль, когда Лилит оторвала ее от земли. Задыхаясь, она вцепилась в ведьмины пальцы, трепыхаясь в воздухе, в то время как Лилит поднимала ее все выше и выше.

В панике Иммануэль подняла кинжал и стала махать им вслепую. Сначала лезвие попало в кость, затем в мясо, глубоко вонзившись в плечо Лилит.

Королева-ведьма издала вопль, сотрясший весь собор. По стенам побежали трещины, крыша провалилась внутрь. И паства, и легион бросились к дверям, когда собор вокруг них начал рушиться. Сквозь хаос Иммануэль услышала, как Эзра выкрикнул ее имя, но потом его голос затерялся в суматохе, как и все остальное.

Пелена застелила глаза Иммануэль. Она пыталась оставаться в сознании, держась за него из последних оставшихся сил, как за соломинку. Оскалившись, она выдернула лезвие из плеча Лилит и занесла его высоко над головой.

На этот раз ее удар пришелся точно в цель.

Клинок вонзился в грудь Лилит по самую рукоять. Ведьма потеряла равновесие, повалилась на ближайшую скамью и осела на пол. Но, к ужасу Иммануэль, едва она упала, как тут же снова оказалась на ногах. Она оперлась на скамью, обхватила рукоятку ножа, выдернула его из груди и швырнула в проход.

На мгновение они обе застыли друг напротив друга в центральном проходе собора. Обе истекали кровью и были ранены, обе едва держались на ногах. Тогда Иммануэль поняла, что конец настал, и только одна из них сегодня покинет этот собор.