Клайв Баркер - Сияние во тьме [сборник litres]

Гниль, которую ангел заронила в плоть Раймонда, не остановилась с ее исчезновением. Он превращался в кучу дерьма, и процесс был необратим. Когда Пиджин и Тереза подбежали к нему, от него осталась только голова в ширящейся луже фекалий, и все же он выглядел счастливым.

– Ну и ну, – сказал Раймонд парочке. – Что за денек.

И, выплюнув червивую какашку, продолжил:

– Я вот думаю… может, мне все это приснилось?

– Нет, – сказала Тереза, убирая волосы, упавшие ему на глаза. – Нет, не приснилось.

– Она вернется? – спросил Пиджин.

– Скорее всего, – ответил Раймонд. – Но мир огромен, и мое дерьмо у нее в глазах помешает ей вас увидеть. Не стоит жить в страхе. Я и так дрожал за троих.

– Тебя не взяли на небеса? – спросила Тереза.

– Боюсь, что да, – ответил он. – Но, зная, как там, я туда не рвусь. Хочу попросить только…

Его лицо растворялось, глаза проваливались в череп.

– О чем? – спросил Пиджин.

– Поцелуйте меня.

Тереза наклонилась, и их губы встретились. Пожарные и полицейские, морщась от отвращения, отводили глаза.

– А ты, моя птичка? – спросил Покок Пиджина. Теперь из лужи дерьма выступал лишь его рот. Пиджин медлил.

– Я не твоя птичка, – сказал он. У рта не осталось времени для извинений. Не успев произнести хотя бы слог, он исчез.

– Я не жалею, что не поцеловал его, – заметил Пиджин, когда они с Терезой часом позже спускались с холма.

– Иногда ты можешь быть таким холодным, попугай, – ответила она. Помолчала и добавила: – Интересно, что скажут певчие, когда будут давать показания.

– О, они что-нибудь придумают, – ответил Пиджин. – Правда не выйдет наружу.

– Только если мы расскажем ее, – заметила Тереза.

– Нет, – ответил Пиджин. – Нужно держать язык за зубами.

– Почему?

– Тереза, любимая, разве это не очевидно? Мы теперь люди. А значит, есть вещи, которых лучше избегать.

– Ангелы?

– Да.

– Дерьмо?

– Да.

– И?..

– Правда.

– Ах, – сказала Тереза. – Правда.

Она тихо рассмеялась:

– С этого дня ей не место в наших беседах. Согласен?

– Согласен, – сказал он, клюнув ее в чешуйчатую щеку.

– Тогда я начну? – спросила Тереза.

– Валяй.

– Ты мне ненавистен, любимый. И при мысли о том, чтобы сделать с тобой детей, я дрожу от отвращения.

Пиджин погладил оттопырившуюся ширинку.

– А это, – продолжил он. – Лакричная палочка, и нет времени хуже, чтобы воспользоваться ею.

Они страстно обнялись и, как бесчисленные парочки, блуждавшие по городу этой ночью, стали искать место, где можно слиться воедино, – ушли, перекидываясь лживыми, полными нежности словами.

Сегодня, как и в любой другой день, я встал и поставил кофе. Пока он заваривался, я сменил тапочки на ботинки. Когда кофе был готов, я налил себе чашку и спустился к реке. Убедился, что пояс на моем халате туго затянут, чтобы он не волочился по гусиному дерьму, которым усеян весь двор. Но даже с затянутым поясом мой халат свободно свисал. Наверное, оттого, что я похудел.

Я стоял у края воды и ждал конца света.

Этим утром я загадал глобальное потепление. Это кажется вполне уместным, учитывая погоду. Двадцать градусов в Центральной Пенсильвании за несколько дней до Рождества? Если это не доказывает, что глобальное потепление – не выдумка, то уж и не знаю, что тогда. Но проблема потепления в том, что оно идет недостаточно быстро. Как ползучая смерть. Мне было нужно что-то быстрое. Я хотел, чтобы конец света наступил сегодня, а не через десятки лет.

Вот я и ждал. От моей чашки поднимался пар, халат развевался на ветру, а конец света, как всегда, не наступал.

Говорят, магия – это всего лишь физика, искусство подчинять действительность своей воле. Если это правда, то волшебник из меня ужасный.

Вдалеке, за водой, гусь вспылил, замахал крыльями и погнался за другим. Тот загоготал в ответ, и их сердитые крики эхом разнеслись по двору. Пока мы не купили этот дом, я всегда предполагал, что гуси на зиму улетают на юг. И кто знает? Может, и улетают. А конкретно эти, может быть, решили: «Ну нахрен. Знаете что? Здесь двадцать градусов. Зачем нам вообще лететь куда-то дальше на юг?»

Может, эти гуси знают что-то, чего не знаю я. Может, их магия сильнее.

Я наблюдал, как течет река, как восходящее солнце отражается на волнах. Наблюдал за мельницами на том берегу, как они вяло крутились, снабжая электричеством округ Ланкастер. Наблюдал за рыбацкой лодкой вдали, за одиноким моряком, стоящим на ней. Когда кофе все-таки закончился, я повернулся, снова пересек двор и вошел внутрь.

И только сейчас, записывая это, я кое-что понял. Пока я стоял у реки этим утром, я сумел не посмотреть на то место возле причала. Это не всегда получается. Но сегодня получилось.

Я считаю это маленькой победой.

Сегодня, как и в любой другой день, я повторил свой утренний ритуал: кофе, ботинки, потом река. Еще на день ближе к Рождеству, а даже теплее, чем было вчера. Глобальное потепление по-прежнему меня разочаровывает, поэтому я загадал кое-что другое.

Сегодня утром я выбрал зомби-апокалипсис. Не самый реалистичный сценарий конца света, знаю, но вчера вечером показывали сериал про зомби. Я никогда особо не любил ужастики, но сериал все-таки посмотрел. Я смотрел его так же, как все остальные передачи, – потому что нужно чем-то заняться, пока жду. Герои сериала много говорили о том, какой это отстой, что идет конец света, и как все несправедливо. Я им завидовал. У них есть все, чего я хочу.

Да, зомби, может, и не самый реалистичный конец света, но я все равно их загадал, потому что, кажется, ничего больше не работает.

Но сегодня… сегодня я оплошал. Сегодня, когда поворачивался, я посмотрел на то место возле причала.

И там был Брейлон, мой сынишка, он снова тонул.

Сегодня я загадал падение астероида. Ничего особенного, заметьте. Просто гигантский кусок космического камня – размером примерно с Техас, наверное, – падает с неба и врезается в Центральную Пенсильванию с достаточной силой, чтобы испарить эту долбаную реку и стереть этот дом в пыль. Но так же, как глобальное потепление и зомби, космос меня подвел. Я постоял немного, глядя на небо, но единственное, что я там увидел, это самолеты, которые вылетели из Гаррисберга или Балтимор-Вашингтона, чтобы доставить людей куда-нибудь еще. Мне тоже хочется куда-нибудь еще, но ни один самолет в мире меня туда не доставит. Мне хочется туда, где живы Брейлон и Кэролайн, но туда нет прямых рейсов. Поезда, автобусы, самолеты туда не ходят – если только не разбиваются в пути. И даже тогда мне может не повезти и я выживу.

Есть только один способ туда добраться, но мне все еще слишком страшно по нему идти.