Сергей Королев - Черный Новый год [сборник litres]

За спиной едва слышно звякнул колокольчик. Словно кто-то потянул ручку двери, но быстро передумал. Испугался звука.

Влад поднялся со стула и зашагал к выходу. Он очень надеялся, что утренняя посетительница вернется. Скажет, что произошло недоразумение, и попросит деньги обратно. Это был бы идеальный вариант. Да и вообще единственно правильный. В конце концов, не поганить же настоящую плиту надписями о смерти Деда Мороза?..

«И какую ставить дату рождения?» – промелькнуло в голове у Влада, когда колокольчик звякнул вновь.

Дверь приоткрылась на несколько сантиметров и с грохотом захлопнулась. Пробравшиеся в помещение снежинки мягко опустились на пол и растаяли. Снаружи кто-то закашлял.

Влад стоял прямо перед дверью и ловил себя на мысли, что не хочет знать, кто находится по ту сторону. Кто дергает за ручку, хрипит и кашляет. И почему этот кто-то не заходит. Влад вдруг отчетливо понял, что в такой странный день снаружи не может оказаться очередной клиент или заблудившийся прохожий, решивший спросить дорогу. Нет, это слишком просто. Там будет кто-то другой. В лучшем случае, женщина без возраста и без ногтей. А в худшем…

На столе приемки зазвонил телефон, и Влад вздрогнул. Выдохнул шумно, покачал головой. И почему он сегодня такой нервный? Ничего ведь необычного не произошло. Почти.

– Слушаю, – сказал он, сняв трубку.

– Алло, Влад, здарова. Что у тебя с мобилой?

– Сань, ты?

– Нет, мля, Дед Мороз. Я, конечно. Говорю, что с мобилой-то? Еле нашел этот твой рабочий.

– Не знаю. Может, батарейка села.

Влад похлопал по карманам и понял, что телефон с утра так и остался в куртке. Тем временем Саня продолжал:

– В общем, в городе черт знает что творится, на дорогах мрак, так что сегодня мы тебе материалы никак не привезем, извиняй.

Влад посмотрел на часы: время приближалось к обеду. Раз не надо ждать машину, можно уйти домой пораньше. Все равно не работается. И к черту этот день.

– Ну, что поделать. Только завтра уж постарайтесь, у меня сроки.

– Добро, – сказал Саня. – Не вопрос. Если что, на связи.

Влад повесил трубку и обернулся к двери. К знакомой до боли двери, за которой никто не кашлял и ручку которой никто не дергал. По крайней мере сейчас. А если бы и дергал, что такого? Мало ли кто мог ошибиться адресом. Это ж надо было себе напридумывать…

Все из-за переутомления, вот что. Да и погода принесла с собой горькие воспоминания. Плюс тетка эта странная до кучи…

Влад открыл дверь и выглянул на лестницу. Снаружи никого не было, только снег активно заметал ступеньки. Город исчез, растворился в непроглядной белизне, словно на всю округу осталась лишь эта пятиэтажка с мастерской в подвале. И усталый человек, всматривающийся в ничто в попытке найти там контуры привычного мира.

Влад поежился и шагнул обратно в мастерскую. Нашел в куртке уснувший мобильник и поставил его на зарядку. Тут же полетели сообщения о непринятых вызовах: Саня, пара незнакомых номеров, Митрофанова… Влад вздохнул. Нет, недоделанная буква «М» на могильной плите его так просто не отпустит.

Он включил радио и вернулся к работе. По счастью, дело пошло, сдвинулось, наконец, с мертвой точки. Руки с инструментами вновь стали единым целым, и никакие странные голоса по радио больше не нарушали рабочий процесс.

Через пару часов, наскоро отобедав, Влад решил почистить снег у входа и перекурить заодно. Он искал лопату, когда услышал колокольчик. А вслед за ним и нервный стук трости по кафелю. В мастерскую вместе с визитером проник мороз, уничтожая с трудом созданное тепло.

– Вот только тебя здесь не хватало, – прошептал Влад, безошибочно определив вошедшую.

Не то чтобы он не любил тещу. Влад был благодарен за то, что она сидит с Женькой, покупает смешные раскраски, привносит в их мир толику сплетен и новостей. Но любому терпению приходит конец. Слезливое сочувствие, полные скорби взгляды, театральные аханья и вздохи давно набили оскомину.

Когда черный берет показался среди надгробий, Влад тяжело вздохнул. Теща принесла с собой запах советского одеколона, хриплую сердечную одышку и кислое амбре старости.

Вот она, уже стоит напротив, высокая и оплывающая, как свеча. В руках кожаная сумка, под глазами мешки, щеки алеют нездоровым потным блеском. И говорит всегда на разрыв, приправляя речь всепоглощающей фальшью.

– Ох, сыно-о-о-о-чек! Что делается-то!

Началось. Влад подошел к столу и залпом допил чай, совсем не почувствовав вкуса. Поднял с пола оброненный фантик от конфеты, скрипнув весь, как старые ножницы.

– Рад видеть, Майя Павловна.

Теща плюхнулась в кресло для клиентов, положила сумку на стол. Произнесла сквозь тяжелые хрипы:

– Сколько раз повторять, для тебя – мама. Ох, тяжело мне, Владушка, хоть в гроб ложись. Такое горе, уж и не знаю, что делать. Дожила на старости лет! Всех пережила. Все выплакала. Ничего-то для себя, ничего не оставила!

Теща зарыдала, уткнувшись в кружевной платок. Влад подошел ближе, ощущая, как внутри нарастает злость.

– Что стряслось?

– А ты и не знаешь ничего? Совсем пылью покрылся в подвале своем. Но нет, я тебя не виню, – соловьем заливалась теща, и голос ее становился все пронзительней. – Ты всегда таким был. Уж и не знаю, как Людочка с тобой жила. Но какая трагедия! Весь город на ушах. Теперь все будет по-другому, помяни мое слово. Я, старая, никогда не ошибаюсь.

– Майя Павловна, – сказал Влад, бросив на тещу рассерженный взгляд. Та по-рыбьи глотала ртом воздух, огромная и нелепая в его царстве последних почестей, – вы можете нормально объяснить, что случилось? С Женькой все хорошо?

– Да при чем тут Женька! Дед умер! Понимаешь? Дед!

По спине у Влада побежал холодок.

– Какой еще Дед?

– Знамо какой! Тот самый!

Майя Павловна пошамкала губами, утерла вспотевшее лицо, открыла и тут же закрыла рот. Владу на миг даже стало жаль ее – такую карикатурную, комичную и трагичную, несчастную и раздражающую одновременно. Восемь лет назад от рака скончался ее муж, в прошлом году умерла сестра, и вот совсем недавно погибла единственная дочь. Майя Павловна переехала к Владу с Женькой, но своей в их доме так и не стала.

– Я, Владушка, деньги на похороны собираю. По нашему дому, кто сколько может, как заведено. Дай сколько-нибудь, бога ради. Чтобы все как у людей, правильно было. Дед нам подарки дарил, а мы ему что-нибудь соберем – в последний путь. Такое горе…

У Влада пересохло во рту.

– Вы скажете, наконец, что за Дед?

Поднявшись на дрожащих ногах, теща подхватила трость и прогрохотала:

– Я и так тебе уже все сказала! Как тебе не стыдно?! Мне и без того тяжело, а ты еще пытать меня удумал! Слушаешь, слушаешь, а не слышишь ничего. Вот и Людочка говорила ведь, машина нужна, трудно ей. Это тебе до работы два шага, а ей ездить на другой конец города и с Женькой еще по больницам и секциям мотаться. А ты…