Катриона Уорд - Последний дом на Никчемной улице [litres]

Полчаса спустя Тед снова появляется на утопающей в тени тропе. Эта картина опаляет девушке сердце, готовое выпрыгнуть из груди. За каждым его движением проглядывает подлинное горе. Он качает головой из стороны в сторону, будто ведет сам с собой ожесточенный спор. И явно еще не сделал того, что нужно. Так что она ничего не упустила. Все произойдет этой ночью.

Ди надевает туристические ботинки, несколько свитеров и темную куртку, а в карманы сует воду и орешки. Затем сидит неподвижно, как камень, и наблюдает за домом Теда. По небу плывут облака, солнце все ниже клонится к линии деревьев на горизонте. Потом весь мир тонет в сумерках.

Когда отчетливо слышатся щелчки трех замков, а в задней части дома скрипит дверь, она уже готова выступать. Девушка не столько видит, сколько чувствует, как он выходит из дома и растворяется во тьме. Когда Тед ступает под фонарным столбом, она видит у него на спине рюкзак, содержимое которого выпирает наружу какими-то странными кривыми и углами. Что это? Инструменты? Кирка? Лопата? Он шагает по дороге, скрываясь во мраке. Вот уличных огней уже нет, одна только ночь да луна над головой, сияющая половинка десятицентовой монеты.

Она идет за ним на некотором расстоянии; его фонарик ведет ее вперед, как путеводная звезда. Добравшись до лесной опушки, Тед замирает и смотрит по сторонам. Девушка тоже останавливается и прячется за стволом дерева. Он долго ждет, но она предоставляет слово ночи, дабы та убедила его, что он один. А когда Тед входит в лес, следует за ним.

Миновав разровненную землечерпалками площадку, Ди слышит, что Тед впереди остановился. Деревья редеют скорее всего еще чуть-чуть, и откроется поляна. Девушка прячется среди бульдозеров и припадает к земле. Спереди, с востока, до нее доносится звук вспарывающей землю лопаты. Слышится шепот. Ди пробирает дрожь. Это наверняка Тед, но его голос звучит странно, напоминая шорох листьев или же скрип наполненного жизненными соками дерева. У девушки затекли икры и бедра, но она не смеет даже пошевелиться – если она слышит его, то и он тоже может ее услышать. Луна карабкается наверх, и ночь будто теплеет. Идеальная погода для змей. «Слушай, мозг, может, ты заткнешься, а?» – угрюмо думает Ди. Чем Тед может там заниматься? Она подумывает подкрасться чуть ближе, но каждое ее движение будто отзывается оглушительным выстрелом. Ей приходится только сидеть и слушать. Проходит время, но сколько именно, сказать трудно – может, час, может, чуть больше. Его шепот и ритмичный стук лопаты, вгрызающейся в землю, смешиваются со звуками ночного леса.

Наконец Ди вздрагивает от топота башмаков, направляющихся в ее сторону. Последние минуты она балансировала на грани дремы. На негнущихся ногах девушка быстро заползает под землечерпалку. Луна прячется за просвечивающей пеленой облаков, но ей все равно видно вполне достаточно. Тед несет на спине что-то тяжелое. Лопата в его руке покрыта землей. Он явно что-то выкопал. Ди с трудом поднимается на ноги, по возможности стараясь не шуметь.

На востоке луна, добравшаяся в своем восхождении до пика, отражается в спокойной воде. Озеро самое большее в миле отсюда. «От дома Теда до того места, где пропала Лулу, всего час ходьбы», – думает Ди, в душе которой клокочет ярость. Этой ночью Тед показал, что вполне способен преодолевать большие расстояния с тяжелой поклажей. Однако полицейские попросту взяли и отпустили его. И что бы Ди им сейчас ни сказала, скорее всего отпустят опять. Им наплевать. Ленивые, выгоревшие внутри на этой работе, совершенно бездарные… Девушка осознает, что дрожит, вытягивает вперед руки, словно слепая, и хватается за тоненькую веточку, чтобы не упасть. Лес словно наполнен свистящим шепотом. Сухим шелестом ползущего по опавшим листьям брюха. «Это просто офидиофобия, – говорит она себе, – только и всего, Ди Ди». Но в этот момент само это слово, кольцами сворачивающееся у нее во рту, напоминает собой змею.

Девушка пытается сделать следующий шаг. Старается не думать, что может поджидать ее впереди, лежа на земле. «Никаких змей здесь нет, – твердит она себе, – все эти пресмыкающиеся уснули под землей. И если уж говорить, кто кого боится, то скорее они тебя, нежели ты их». Но у нее все равно частит дыхание и прирастают к земле ноги. Она боится леса, боится заблудиться в чаще, боится находиться в темноте наедине с убийцей. Но больше всего боится корней деревьев, будто взирающих на нее в свете луны вертикальными зрачками.

«А ну не дурите! – приказывает она ногам. – И шагайте вперед, нет здесь никаких чертовых змей!» Но все равно стоит парализованная, неподвижная, как мраморная статуя. На лесной подстилке рядом раздается какой-то шорох. Она чуть ли не шкурой ощущает подползающее к ней длинное тело. «Иди вперед», – думает она, стараясь вложить в эту мысль каждую каплю своей воли.

Впереди мелькает пляшущий свет фонарика Теда, затем исчезает за деревьями. Ди остается один на один с подкрадывающейся к ней во мраке мерзостью, что бы та собой ни представляла. И слышит тихий, несмолкающий звук скользящего по земле мускулистого тела.

Ди открывает рот – все шире и шире, еще чуть-чуть, и вывихнет напрягшуюся до предела челюсть. Потом безмолвно кричит, поворачивается и бежит домой. Шелест несется за ней вдогонку, плавно скользя по земле, преследуя по пятам.

Дома Ди запирает все окна и двери, берет в руки гвоздодер и занимает свой наблюдательный пост. От стен пустой комнаты отскакивает ее сиплое дыхание. Она смотрит на старые упаковки для еды и пустые баночки из-под йогурта, которыми усеян весь пол. По ним без конца ползают муравьи. «Я становлюсь такой же, как он… – с дрожью и отвращением думает она. – Сколько же во мне трусости».

Тед возвращается домой на рассвете, отпирает заднюю дверь и входит в дом. «Эй, киса, иди сюда», – слышит Ди его слова. Его голос сочится облегчением и дружелюбием. Она составляет список всего, чем следует запастись. Ей будет нелегко, против нее восстанет собственный разум, но когда в следующий раз Тед отправится в лес, она уже не даст слабину.

В последние несколько недель Лорен куда-то запропастилась. Думаю, уехала на каникулы к своей тедихе-маме или что-то в этом роде. Не знаю, когда он о ней говорит, я стараюсь его игнорировать. Красота! Ни тебе розового велосипеда, растянувшегося на полу в гостиной дохлой коровой, ни надписей маркером на белой доске, ни криков, ни бардака. Мир и покой – вот мой удел! Так что все здорово.

Хорошо, что с нами нет Лорен, потому как Тед сейчас то и дело где-то пропадает. Она ненавидит, когда он отправляется на свидания, и постоянно на него орет. Боже правый, да такого гнусного теда-детеныша даже свет не видывал.