Эд Курц - И создал из ребра я новый мир

Минерва втянула в себя прохладный ароматный воздух леса и с тихим стоном выдохнула его. Она медленно, чувственно подошла к дереву, к которому была привязана Теодора, и погрозила пленнице языком — непомерно длинным по человеческим меркам и чуть раздвоенным на конце. На короткое мгновение лунный свет блеснул в ее глазах — тут же зрачки превратились в вертикальные черные щели на мраморно-желтой радужке. Она зашипела, ее язык дико забился, и она коснулась рукой щеки Теодоры. Кожа на кончиках ее пальцев была сухой и чешуйчатой.

Джоджо обмяк. Слезы ярости катились по его щекам. Он услышал, как вскрикнула Теодора, и понял, что Минерва каким-то образом причиняет ей боль. Его горло сжалось, а лицо пылало жаром. На очередной жалобный полувскрик-полувсхлип Джоджо распахнул-таки глаза и увидел Минерву, прижавшуюся к Теодоре, задрав одну ногу вверх. Язык змеился по лицу плачущей женщины. Голова Минервы мелко затряслась, ее волосы стали дыбом, когда скальп разошелся ровно посередине черепа. Волосы упали, как ненужный парик, кожа, расходясь еще сильнее в стороны, скаталась на плечах.

Женщина-змея линяла.

Минерве пришлось раздеться, чтобы завершить метаморфозу; при этом она шипела и хихикала. Как только белая блузка и юбка медсестры были отброшены, она с такой же легкостью начала стягивать с себя кожу. То, что вынырнуло из-под нее, было желтовато-зеленым, с прорезями вместо носа и игольчатыми зубами, с которых из непомерно разинутого рта капала слизь. Теодора дико забилась, тщась отдалиться от этого существа, один вид которого помрачал разум.

Все, что когда-либо делала Женщина Змея в палате Десяти Чудес: кружилась на платформе в откровенном костюмчике, где было больше прорех, чем ткани, с обкуренным до полумертвого состояния боа-констриктором, развалившимся на плечах. Но Зазывала Дэвис превратил ее в нечто более буквальное своим дьявольским колдовством. Теперь, вооруженная адским даром, Минерва получала огромное удовольствие, играя со своей жертвой, прежде чем убить ее.

Жалобный вопль вырвался из горла Джоджо, сотрясая верхушки деревьев мощью горя и ярости. Он утопил ногти в мякоти ладоней, покуда те не начали кровоточить. Минерва вонзила свои ногти, которые больше походили на когти, в кору дерева и потянула их вниз, осыпая голову Теодоры мелкой трухой. Джоджо видел, как та извивается, тщетно пытаясь уберечься от острых когтей и трепещущего языка. Набрав полную грудь воздуха, он исторг из себя оглушительный звериный рев — звук сотряс ветви над его головой и просыпал с них огненные искры на оплетающие тело корни.

Древесные путы занялись, в иных местах — вместе с его кожей, но он все равно налег на них со всей силой, надеясь, что огонь ослабит хватку. Так и случилось: корни чернели и раскалялись, серый пепел взвивался вокруг. Вскоре, обломав путы одни за другими, Джоджо освободился. Его рубашка тлела в уйме мест, поэтому он сорвал ее и, обнаженный по пояс, подошел к шипящей твари, царапавшей когтями лицо Теодоры.

— Минерва! — проревел он.

Тварь резко повернула к нему морду, распахнув отвратительную пасть и явив всему миру кривые кинжалы зубов. Она выгнула спину и вышла из груды разорванной розовой кожи. Сегментированные чешуйки, покрывавшие ее сейчас, блестели в скудном свете луны, будто осколки стекла.

— Какого черта он с тобой сделал? — усмехнулся Джоджо.

В мгновение ока сократив расстояние между ними до нуля, Минерва, ощерив зубы и навострив когти, прыгнула. Джоджо нанес быстрый удар справа в шею, заставив оглушенную женщину-змею отступить. Пронзительно взвизгнув, она снова полезла в бой. Джоджо отпрыгнул назад для второго удара, но в этот раз Минерва оказалась быстрее: на волосатой груди ее когти вспахали алые борозды, длинные и глубокие. Раны горели даже сильнее, чем спеченная жаром кожа, и Джоджо застонал, отшатнувшись. Минерва сделала еще один выпад, вонзив сразу три когтя в плоть его правого плеча и утопив зубы в левом бицепсе. Из ран хлынула кровь. Джоджо, стиснув зубы так крепко, что заныла челюсть, запрокинул голову и впечатал лоб в левый висок змеи. Голова Минервы мотнулась в сторону, следом вились черные нитки крови, налипшей на острия зубов.

Обвив тварь за шею могучей рукой, Джоджо крепко-крепко сдавил ее. Выпростав из его плеча когти, Минерва попробовала достать его по лицу, и он усилил захват, следя за тем, чтобы ее горло оказалось точно в сгибе локтя. Челюсть змеи хрустнула и выпятилась под неловким углом; глаза, идеально округлившиеся, безо всяких эмоций вытаращились на Джоджо.

— Господи, ну и уродливая же ты, сука! — рыкнул он и ткнул большим пальцем ей в правую «фару». Глазное яблоко продавилось внутрь и лопнуло с влажным хлопком. Змея взвыла от боли и забилась в его руках, но безрезультатно. Джоджо давил шею все сильнее, проталкивал палец еще глубже в череп. Наконец судороги Минервы ослабли, крики стихли. Он продолжал душить ее, даже когда она совсем перестала двигаться и сип, с треском вырывавшийся из ее глотки, пропал.

Женщина-змея была мертва.

Он отпустил Минерву — тело безвольно сникло наземь. Резкий ржавый запах крови ударил по обонянию, и Джоджо увидел, что труп у его ног совершенно лишен кожи. Глаза таращились из глазниц без век, ободранные мускулы влажно поблескивали алым и белым. Закашлявшись, Джоджо отвернулся. Всем чудесам пришел конец, едва угасла ее жизнь.

Теодора снова застонала, возвращая его к реальности. Джоджо, шатаясь, подошел к ней. Свежие раны на груди, плече и руке — глубокие, словно после безжалостной поножовщины, — молили, чтобы он перестал двигаться. «Порой, — невесело подумал он, — и в поножовщине легче отделываются».

— Джоджо, — тихо позвала его Теодора. — Что… это было?

— Старые связи, — пробормотал он, продевая пальцы в ее путы и дергая изо всех сил. Лоза не сломалась, но ослабла в достаточной мере, чтобы Теодора смогла выбраться. Ее волосы запутались в колючках, и, рванувшись прочь, она лишилась пары-тройки прядей, громко взвизгнув и обхватив себя за подскочившие вверх плечи.

— Осторожно! — бросил Джоджо.

— Всё в порядке…

— Ну, хотя бы не споткнись теперь.

— Она… мертва?

Джоджо посмотрел на окровавленное тело на земле, затем снова на Теодору.

— Мертвее некуда.

— Ну и хорошо.

Она оперлась об его руку и одну за другой выпростала ноги из опавших лоз. Там, где ее оцарапала Минерва, лицо Теодоры алело. Она дотронулась до ран и поморщилась.

— Болят? — спросил Джоджо.

— Переживу. Тебе сильнее досталось.

— Все относительно.

Она скривила губы и понюхала воздух.

— Дымом пахнет.

— Дом Шеннона горит.

— Не думаю, что он один. Это из города ветер приносит.

— Замечательно. Значит, наши парни справились с задачкой.