Эд Курц - И создал из ребра я новый мир

— Чарльз помянул библейскую историю о потопе… и я подумала… Бог решил сделать так, потому что ему не очень понравились дела детей своих? Так ведь?

— Не могу похвастаться отменным знанием Библии, но, надо думать, так.

— Но тут всё с точностью до наоборот. Если бы Зазывала Дэвис хотел создать маленькое королевство по образу и подобию своему, разве не населил бы он его уродами и не пустил бы их в бесконечные интермедии? Несчастья других — вот ключ к разгадке. Я же помню, каково тебе было в том балагане. Каким ты был. Поэтому ты и стал связующим звеном — я, может, бестактна сейчас, но ты очень несчастный человек, не так ли?

Джоджо дернул головой и бросил на нее удивленный взгляд.

— Тебе порядком досталось, не всегда получалось сохранить лицо… но ведь так было с самого начала, верно? В горе и невзгодах ты плескался с рождения.

— Это слишком громко сказано, — отмахнулся Джоджо, возвращаясь взглядом к черной как смоль дороге. — А кто из нас доволен своей участью? Я не знаю ни одного такого счастливчика.

— Но это не значит, что таковых нет. Такие люди есть — пусть даже им приходится идти на большие… порой неподъемные жертвы ради того, чтобы заполучить в свою жизнь капельку счастья. Видимо, именно это Дэвис рассматривает в качестве главного порока людей, ходящих по земле.

— Он что, ждал, что мы станем декадентской пародией на общество? И в итоге разочаровался, когда ничего не вышло?

— Даже все трагедии, которые начались год назад, не поставили на нас крест, как он, видимо, рассчитывал. Да, этот мир принадлежит ему. Да, мы — его марионетки, но это не отменяет тот факт, что мы — люди. Он не волен решать, как мы почувствуем себя и воспримем все эти чувства. Джоджо… я думаю, Зазывала Дэвис рассчитывал, что мы сами уничтожим Литчфилд.

Джоджо цыкнул зубом.

— Я пал так низко, как только мог… — пробормотал он.

— …Но нашел в себе силы подняться, — закончила Теодора за него. — Этого он никак не ожидал.

— И поэтому вернулся, чтобы разобраться с нами собственноручно.

— Да. Так мне кажется — лучшей догадки у меня нет. Может, он планирует поставить эксперимент заново. Может, он что-то вынес из своих просчетов. Но одно ясно как божий день уже сейчас: перед нами садист, каких поискать, и для садистских игр ему нужна большая-пребольшая песочница.

— Что ж, тогда установим новые правила игры.

«Паккард» накренился на неровной дороге, когда Джоджо нажал на тормоз, чтобы повернуть обратно к церкви и раскинувшемуся за ней лесу. Мир оставался погружен в ночь до тех пор, пока в нескольких сотнях футов вниз, вдоль боковой дороги, кроны деревьев не начали светиться тусклым оранжевым светом. Еще чуть дальше показались огни. Первый свет, который они увидели, исходил от ликующего пламени, объявшего домишко преподобного Шеннона.

— Черт побери, — обеспокоенно произнес Джоджо, — надеюсь, он оттуда выбрался.

— Может, и выбрался, — сказала Теодора без особой надежды в голосе.

Через минуту они увидели десятки факелов, освещавших территорию лагеря, все его палатки и многочисленные повозки. Кругом сновали темные фигуры: кто в одиночку, кто группкой. Одни хранили неподвижность, усевшись на завалинке или прислонившись к палаточной опоре. Другие курили, жонглировали мячами; здесь были даже тренировавшиеся борцы. Клоуны и карлики, люди в потрепанных шляпах, зазывалы и балаганщики…

Джоджо резко остановил машину и потушил фары.

— Похоже, цирк приехал, — с горечью заметила Теодора.

Заглушив двигатель, Джоджо молча наблюдал за происходившим. Взметнувшийся в воздух сноп искр заставил его вздрогнуть от неожиданности. Пламя взвилось на пять футов вверх от лица полуголого мужчины, ярко осветив витиеватые татуировки, покрывавшие его торс и змеившиеся вверх по шее к затылку. Огнееду аплодировала тучная женщина — зрителей, кроме нее, пока не было. Джоджо подумал, что этот тип выглядит смутно знакомым; ему пришло в голову, что едва ли кто-то испытает дежавю при виде щедро татуированного огнедышащего мужика, никогда не знаясь с подобным типом раньше.

Он почти не сомневался, что не однажды наблюдал этот цирковой номер в детстве.

— Может, подождешь в машине? — спросил он у Теодоры.

— Черта с два. Никто не знает, что там может случиться.

— Поэтому и предлагаю тебе пересидеть здесь.

— Именно поэтому я отказываюсь тут пересиживать.

Он нахмурился.

— Я думал, ты послушаешься.

— Не все можно просчитать наперед. — Теодора снова улыбнулась, протянула руку и распахнула дверцу автомобиля. — Пойдем, Джоджо. Пошли отсюда.

Опустив плечи и тихо кряхтя, Джоджо выкарабкался из «паккарда». Они с Теодорой закрыли двери со своих сторон как можно тише и медленно побрели вниз по пологому склону к лагерю на опушке леса.

Первым их заметил мускулистый мужчина с длинными усами. Взгляды Джоджо и силача встретились, последний замер. Зубастая ухмылка медленно расплылась под усами, тщательно навощёнными, и огромный мужчина подмигнул ему.

— Здоров будь, мелюзга, — зычно поприветствовал он. — Когда это тебя выпустили?

Львиный Джек , мелькнуло в сознании Джоджо, вот как его зовут.

— Я ищу Дэвиса, — ответил он. — Или, может, Эшфорда, фокусника. Не знаешь, где этих двоих сыскать?

— А кто эта маленькая леди? — спросил Джек, полностью игнорируя вопрос, наклонившись вперед и демонстрируя свои зубы. — Будь осторожна, крошка, — с виду он симпатичный, а на самом деле кусается!

Силач щелкнул челюстями в сторону Теодоры и расхохотался. Затем он подхватил с земли штангу и зашагал прочь, все еще сотрясаясь от смеха.

— Что все это значит? — спросила Теодора.

— Точно не знаю. Даже самые добрые представители здешнего народца верили, что я — то самое злобное животное, о котором написано на табличке.

— Вот что он видел, Джоджо, — сказала Теодора с благоговейным трепетом. — Он видел тебя маленьким мальчиком, а меня — маленькой девочкой.

— Хм, — проворчал он. — Думаю, шоу должно продолжаться.

— Черта с два, — откликнулась она, и на ее сердитое лицо упал желтый свет факела.

Джоджо огляделся, вбирая в себя все туманные уродливые воспоминания о лагере, начиная от шатких повозок и заканчивая потрепанным брезентом палаток. Один шатер особенно его заинтересовал, и он указал на него.

— Помнишь? — спросил он у Теодоры.

Она взглянула в ту сторону и кивнула.

— О да.

Это был тот самый шатер, под сенью которого они впервые встретились больше трех десятков лет назад. Удивительно, но он не изменился — все та же палата Десяти Чудес.

Джоджо быстрым шагом направился ко входу. Теодора догнала его прежде, чем он нырнул внутрь, щурясь в слабом факельном полумраке. Внутри землю устилали опилки. Болезненного вида желтокожий человек скорчился на деревянном табурете горгульей, словно охраняя ряд зарешеченных клеток. Его ребра торчали наружу, туго обмотанные бумажной желтушной плотью; щеки, как ямы, впали в длинное немощное лицо. Когда они вошли, он поднял голову, и его глаза блеснули на свету.