Олег Рой - Порог

— Ах, что ты сделал со мною, — плачущим голосом изрекла демоница, прикрывая его срам. — Ведь я понесла от тебя, нечестивец!

И тотчас живот адской твари вспучился, а через минуту началась немыслимая пародия на самое благочестивое деяние — роды. Из чресел чудовища хлынул черный поток, и с влажным чмоканьем хлопнулось о пол какое-то существо — размером с кошку, но напоминающее голого уродливого горбуна. Горбун вскочил с резвостью и прытью, которую трудно было бы ожидать от создания, только что появившегося на свет, и, издавая отвратительные звуки, унесся куда-то во тьму.

— Я пошутила, — мило улыбнулась демоница, провожая его глазами и подмигивая Жан-Жаку-взрослому.

Ужасы эти, по всей видимости, совершенно не задевали малыша. Жан-Жак-маленький заворочался и зевнул так, как это делают отнюдь не младенцы, а вполне взрослые мужчины — громко и даже с неким завыванием. Но он не уснул, а посмотрел черными глазами, вовсе без белков, прямо на свою взрослую ипостась.

И тут странная мысль вновь закралась в голову Жан-Жака-Альбина.

Его зачатие, обстоятельства рождения и взросления, включая находку свитка с заклинанием, вызывающим демона Бельфегора, — все это только антураж, необходимые декорации и мизансцены. Это было предопределено заранее, и он лишь пешка в чужой игре, тысячелетней Большой Игре. Сторонники тьмы просто создали удобного козла отпущения. Жан-Жак, по рождению получивший роль исполнителя и хорошо зарекомендовавший себя на этом поприще, даже не задумывался над тем, что его использовали втемную. Да, впрочем, если б и задумался, что бы это изменило?.. Ровным счетом ничего. Разве что Жан-Жак всегда был чьей-то тенью, а теперь ему предстояло действовать соло. Впрочем, поддержка у него была поистине нечеловеческой, да и удача тоже.

Но пешки всегда были разменными фигурами. Значит, он все же не более чем разменная фигура, и…

— Слишком много думаешь, сладенький… — прошептал воздух голосом Беллы.

Она, мило улыбаясь, пошла прямо на Жан-Жака-взрослого и оказалась внутри него, и проявилась уже не там, в далеком Средневековье, в душной комнате отчего дома, а в номере отеля «Четыре времени года» в Гамбурге.

Он открыл глаза и обнаружил, что Белла обеими руками держит его за голову, смотрит ему прямо в глаза и улыбается.

Со стороны они выглядели бы влюбленными.

— Помнишь, о чем мы говорили? — прошептала она.

Бизанкур отшатнулся, и она не стала его удерживать.

— Помню, — сглотнул он. — Ты сказала, что была моим подарком, и хочешь, чтобы я его вернул…

— Да. Подарок на долгие шестьсот шестьдесят шесть лет, — нежно прошептала Белла. — Столько никакая связь не длится, тебе со мной повезло…

Бизанкур выдавил из себя серое подобие улыбки, ему было не по себе. Он потихоньку оправлялся от очередного потрясения, вызванного новым скачком в прошлое, и укладывал в себе то, что узнал только что.

Предприятие предстояло глобальное. Уболтать родителей семи младенцев на черт знает что. Хотелось снова закрыть глаза.

Но расслабляться сейчас было бы форменным идиотизмом — буквально на пороге собственной кончины появилась надежда на вечную жизнь. Все теперь было в его руках.

— Слушай, малыш, что-то ты совсем бледный, — после паузы ласково проворковала Белла.

С выражением трогательной заботы на лице она плавно провела рукой по лицу Бизанкура, убирая его морщины и мешки под глазами. Погладила по спине, стирая с нее кровь и воспоминания о ней.

— Ну вот, как новенький, — удовлетворенно кивнула демоница, перемещая руку вперед и ниже.

Но ее заигрывания остались безответными.

— Не совсем как новенький, — после паузы хмыкнула Белла. — Экий ты нежный. Как на тебя стресс-то действует… Хотя, впрочем, шестьсот шестьдесят шесть лет старичку для такой осечки совсем неудивительно, да? Может, виагры? — Она похабно подмигнула и расхохоталась: — Не обижайся, делать тебя импотентом в мои планы не входит. Все с тобой будет прекрасно. А сейчас, раз уж пока не удалось заняться чем-то приятным, займемся полезным. Буду тебя сейчас натаскивать как шпиона. Память у тебя отличная, вон как ты еще во времена Климента Шестого латынь-то одолевал — с легкостью. Так что поехали. Наши детишки находятся в этих странах: Япония. Франция. США. Исландия. Африка. Гренландия. Россия. Именно в таком порядке. — Белла, словно фокусник, из ниоткуда выудила и веером развернула несколько фотографий: — Здесь не все, только те, кому больше года, — все младенцы на одно лицо, так что постарайся запомнить тех, что есть. И тащить фото с собой не стоит. Япония, Рэнхо Такигава. Франция, Жоффруа Перрен, фото нет. США, Хесус Браво, фото нет. Исландия, Магнус Олафсон. Африка, Бапото Эбале, фото нет. Гренландия, Тагйулон — у него нет ни фото, ни фамилии. Россия…

Жан-Жак вздрогнул. С фотографией мальчика из России творилось нечто странное, а затем он увидел на ней те самые глаза, которые, мучая его, смотрели на него в кошмарах перед пробуждением.

— Что? — жестко спросил Бельфегор.

— Ни… ничего, — запнувшись, пробормотал Жан-Жак-Альбин.

— Не лги мне! — прервал демон. — Что ты увидел?

— Я не знаю! — отчаянно закричал он. — Сначала мне показалось, что там, на фото, какая-то обезьяна, но потом…

Он приблизил к лицу фотокарточку и со стоном отбросил ее через несколько секунд.

— Глаза… — прошептал Бизанкур, скривившись, словно у него что-то заболело. — Такие глаза я видел на проклятых русских иконах, такие глаза я видел в Бухенвальде, и эти глаза снятся мне по ночам!

Бельфегор сквозь зубы процедил несколько неизвестных Жан-Жаку слов, и тот по интонации понял, что это ругательства.

— Это на потом, — твердо сказал демон, словно убеждая сам себя. — На самом деле он выглядит совершенно иначе. Но спустя несколько секунд люди видят другую внешность!

Демон снова выругался.

— Мы почти прикончили его при рождении, — сухо сказала Белла. — Такая была прекрасная комбинация. Все пешки двигались по нужным траекториям. Но одна фигурка вдруг взбунтовалась и пошла совершенно в другом направлении. Непредсказуемо.

У Бизанкура почему-то засосало под ложечкой, тревога когтистой лапкой тронула его сердце.

— А что, если… — начал он.

— Стоп! — оборвал демон. — Все потом. Россия тоже потом. Сначала — Япония. Итак…

И они занялись изучением подробностей. Да, информации было много, но не сказать, чтобы она давалась с трудом. Просто нужно было запомнить, кто и где. Нюансы Бизанкуру предстояло изучать на ходу. Впрочем, когда он, было дело, внедрялся во всяких ублюдков, эти нюансы всегда распутывались сами собой. Так сказать, импровизация. Ну и сейчас то же самое. Почти.

— Что ж, целоваться не будем, как говорится, — заключила Белла, усмехнувшись. — Билеты на завтрашний самолет на столике. Не благодари…