Олег Рой - Порог

Кстати, насчет детей. Бизанкур сплел трогательную историю о том, что, изучая страны и их обычаи, путешествует уже давненько, а в далекой милой Франции у него жена и пятилетний сынишка, с которыми он вынужден общаться только по видеосвязи. Но скоро-скоро он вернется домой, и никакая сила больше не разлучит его с семьей. Он даже показал их фотографии, бережно носимые в бумажнике. В бумажнике француза Синдзиро приметил крупную сумму денег — и евро, и иен — и целый веер разных банковских карточек. От Бизанкура, разумеется, не ускользнуло то, как блеснули глаза японца.

— Смешно сказать, как я скучаю по своему малышу, — грустно усмехнулся Жан-Жак. — Ничего бы не пожалел для него. И, право, досадно даже, что у нас нет такого праздника, Сити-Го-Сан… — Он вдруг молитвенно сложил руки: — Позвольте мне сделать вам подарок. Я бы сделал это для своего Жерара, справляй французы вот такой праздник взросления. Я хочу оплатить для Рэнхо праздничную одежду — так смогу почувствовать хоть какую-то причастность к вашей великой культуре.

— Нет-нет, — запротестовал было Синдзиро, но Жан-Жак четко увидел облегчение в глазах Такигавы.

— Пожалуйста, — настаивал юркий француз. — Если мы обменяемся ответными любезностями, нас это просто развлечет, не правда ли?

— Что вы имеете в виду? — сразу насторожился Синдзиро.

— Помните, я говорил вам про область своих изысканий? — обезоруживающе улыбнулся Бизанкур. — Демонология. На взгляд современного человека — полный бред.

— А в чем этот бред заключается? — все так же настороженно отозвался Такигава.

— В средневековом подходе к делу, вероятно, — все с той же улыбкой пожал плечами Бизанкур. — Во все времена человек остается человеком, и часть какой-то атавистической потребности в потустороннем в нем остается. К примеру, желание обратиться за помощью к древним силам.

— Ну и какой помощи, по вашему мнению, жажду я, уважаемый господин Пико? — усмехнулся Синдзиро.

— Да никакой, — махнул рукой Жан-Жак. — Вам помощь не нужна, вы и сами сможете помочь любому, если, конечно, будет на то ваше желание. К примеру, даже этим древним силам. Вера в древние силы сейчас, в современном мире, угасла почти полностью. А какая же это сила, если ей и питаться нечем? Не более чем потухший очаг с остывшим пеплом. Покинутый очаг.

— Вот как… — задумался Такигава.

Такая постановка вопроса даже не приходила ему в голову. — Простите, — заторопился вдруг Бизанкур. — Мне придется вас спешно покинуть — утром звонил деловой партнер, и сейчас мне нужно утрясти с ним кое-какие дела по биржевым сводкам. Что-то пошло не по плану. Мелочи, но он обеспокоен.

— А вы — нет? — уточнил Такигава.

— А я — нет, — спокойно ответил «Фернан». — Я просто уверен в успехе. Вероятно, поэтому он столько лет со мной, этот успех. Ах, если бы я мог надеяться пригласить вас к себе во Францию! Здесь я как младенец, право слово. И если бы не благоприятная судьба моя, я бы не встретил вас, моего удивительно проводника по вашей удивительной и поэтичной стране… Но, вероятно, уже через несколько дней мне придется покинуть вашу гостеприимную страну, увы…

— А знаете, — сказал внезапно Синдзиро, — заглядывайте завтра прямо ко мне домой, вот так вот запросто. Это не в моих правилах, я обычно не приглашаю гостей в дом, но… мне хочется удивить Комахи. Если вы пожелаете, конечно. Ведь именно завтра Сити-Го-Сан. Он считается еще и днем фотографирования детей — у вас может остаться отличная память о визите сюда.

— О, это несравненная честь для меня, — просиял Бизанкур, скромно поклонившись. — Вы даже не представляете, как я польщен и обрадован вашим предложением.

Да. Такигава даже не представлял…

К вечеру курьер доставил к нему объемную посылку, в которой были и хакама для Рэнхо, и множество всяческих аксессуаров для сестры и матери, сопровождающих мальчика на праздник. Синдзиро прикинул, какая сумма не покинет его кошелек, и остался чрезвычайно доволен. Комахи, Юхе и малыш Рэнхо, разбиравшие посылку и оглашавшие дом радостными восклицаниями, тоже были довольны. Только Такигава вновь ускользнул прочь, навстречу вожделенной тишине, в обжигающий бассейн сэнто, в курящиеся ароматы трав.

Жан-Жак явился по приглашению на следующий день к обеду.

Дом Синдзиро Такигавы и в самом деле был вылизан до последнего уголочка, все благодаря Комахи. Хотя устроен он был со всей возможной строгостью и целесообразностью, было в нем место и какэмоно с иероглифом «Счастье» в прихожей, и встроенным токонома, нишам для цветочных ваз, и салону для чайной церемонии. После того как семейство с приглашенным гостем вкусило традиционное блюдо, сэкихан — рис с красной фасолью-адзуки и большой запеченной рыбой, — Такигава и Бизанкур уединились в чайном салоне, наслаждаясь тонкими ароматами свежезаваренного чая.

— Сейчас начнется, — вздохнул Синдзиро и совершенно по-свойски подмигнул Бизанкуру. — Толкотня на улицах, вопли, многоголосица, множество цветовых пятен, бросающихся в глаза, множество звуков и суета, суета, суета… Впору обратиться к древним силам с просьбой о тишине.

На первый взгляд, он пошутил, но Бизанкур к шуткам был совершенно не расположен — рыба заглотила наживку целиком.

— Нет ничего легче и приятнее, — улыбнулся он, отпивая небольшой глоток душистого зеленого чаю. — Просто представьте — шутки ради! — что часть этой древней силы вселилась в меня, и именно я могу привнести в вашу жизнь то, к чему стремится ваша душа, — покой и тишину. Здесь, как и везде, нужен небольшой несложный обряд, вроде чайной церемонии. Даже легче!

Мужчины сдержанно посмеялись.

— Вы согласились бы ради собственного покоя отдать три минуты жизни собственного сына? — небрежно, вскользь осведомился Жан-Жак. — Вот так бы спросили древние силы.

— Три минуты? Я не ослышался? — уточнил Такигава, усмехаясь. — Да он тратит целые часы на компьютерные игры, хотя Комахи пытается тщательно следить за временем, проведенным им у монитора… О чем вы говорите. Три минуты! Да хоть десять.

— О, как щедро, — сдержанно улыбнулся Бизанкур. — Нет-нет, не десять, а всего три, и теоретически! Ну, и нужно произнести что-то вроде заклинания: «Отдай малое, получишь большее…»

— «Отдай малое, получишь большее», — немедленным эхом с удовольствием отозвался Такигава, и странно замедлилось время вокруг них — загустело, как патока, и слова эти оплыли тягучей смолой, словно в испорченной записи с замедлением речи, когда звуки, понижая тон с каждой секундой, превращаются в невнятный гул. Дом явственно тряхнуло.

Уши Синдзиро на мгновение заложило, как в самолете, и он невольно сглотнул. Но тут же все и кончилось, словно ничего и не произошло. Но так только казалось…