Алла Озорнина - Ты – в игре! и другие ужасные истории [сборник litres]

– Кто ты? – прошептала Рита, чувствуя, что сейчас от страха упадет в обморок.

– Какая разница? – прохрипел он. – Могилку-то я ужо тебе приготовил. Тута. – Только сейчас Рита боковым зрением увидела свежевырытую могилу как раз рядом с той, возле которой она стояла. Просто чудом не сделала шаг назад и не свалилась в нее. – Баба Марфа сказала. Видела, как ты подсматривала за ней, подслушивала… – Он протянул к горлу Риты черные растопыренные пальцы, засмеялся. – Да ты не бойся. Раз – и все.

Рита размахнулась и изо всей силы ударила мужика в грудь – результат оказался тот же, как если б она ударила чугунную статую.

– Ах так! – разозлился мужик и…

Вдруг Рита вспомнила архангела Михаила, его улыбку, взгляд. «Помоги!» – мысленно прокричала она. И сразу же ее тело налилось такой силой, что мужик тут же полетел прямо в предназначенное для нее последнее пристанище.

– Вот и сиди там, урод!

И, не различая дороги, Рита помчалась между могил туда, ко дворцу, откуда еще немного, и они с Юрием Николаевичем перенесутся, наконец-то в свое время.

Рита споткнулась обо что-то и, пока растирала ушибленное колено, вспомнила о Лизе. Как она могла забыть о ней?

Опять появились сомнения – стоит ли возвращаться? Ведь, как теперь говорят, никто никому ничего не должен. Вот и она ничего не должна Лизе.

«Пионер – всем ребятам пример», – опять пронеслось в голове. Вспомнилась Вилена Агеева. Интересно, что бы сделала она на месте Риты? Неужели так бы и ушла, не доведя дело до конца?

Луна опять спряталась за тучу, стало темно.

Рита повернулась и пошла искать могилу, на которой только что была.

А вот и она. И как опознавательный знак – с трудом различимое в темноте предназначенное ей последнее пристанище, из которого высунулась голова мужика.

– Сгинь! – крикнула Рита.

Голова исчезла.

Быстро нарисовала кресты на углах могилки, произнесла заклинание и вместе с облегчением почувствовала такую слабость, что, казалось, никогда не сможет добраться до дворца.

Юрий Николаевич открыл глаза. Боль распирала голову откуда-то изнутри. Ничего не было видно, зато хорошо слышно, как сверху, видимо, по крыше, барабанит дождь. Выходит, он лежит в помещении? В каком? Как он здесь оказался?

Попытался вспомнить события последних… чего? Секунд? Минут? Часов? Дней?

Потом в памяти всплыло крыльцо, на котором он стоял, появление Яшки, темнота и шаги, за которыми он пытался поспеть.

Вдруг послышался громкий стук. Стучат, похоже, в дверь, за которой он находится. Кто это? Друг? Враг?

С той стороны двери донесся голос экономки.

– Васильич, вы здесь?

При чем тут она?

Юрий Николаевич молчал. Она – враг.

– Вдруг ударился, говорить не может, – послышался голос.

Спустя какое-то время донесся голос оспенного.

– Васильич, ты там?

Значит, он тоже враг? Значит, он с ней заодно?

Интересно, который час? Два, три, пять? Наверное, Рита, не дождавшись его, уже пересекла границу между прошлым и будущим. А что еще ей оставалось делать?

– Да там он, там, – сказал голос экономки. – Сама видела, как его грохнули по голове, потом сюда затащили.

– А че не откликается?

– Поди, в беспамятстве. Чего встал, открывай, давай время не ждет!

Раздался стук – похоже, оспенный пытался сбить замок.

– Собака, не открывается! А ведь говорил Васильичу, кто-то зуб на него точит, так он не поверил.

– Так ты знал, кто?

– Ну вот не сбивается и все тут. Конечно, знал. Ведь я не только слыхал – видел, кто кому заплатил и за веревку, и за бревно.

– Так коли знал, что ж не сказал?

– Боялся…

– Дурак! Из-за тебя человека сейчас чуть не убили. А может, и убили. Мне бы хоть сказал, все было бы по-другому. А то я Васильича за врага принимала, а он-то нашенский!

Выходит, это свои!

Скрипнула дверь.

– Я здесь! – прохрипел учитель.

Мягкие женские руки отыскали его в темноте.

– Подняться сможешь, Васильич? А нет – мы вдвоем с братом побежим к поляку, может, удастся беду-то предотвратить.

Так значит оспенный – ее брат!

Вспомнился ночной разговор. Поляк! Яшка пошел к нему забрать подделанные документы!

– Поднимусь!

И поднялся. И пошел – откуда только силы взялись, и быстро пошел. И все хотел спросить Акулину Филипповну, что вообще происходит, но она, будто прочитав его мысли, сказала:

– Потом все расскажу. Сейчас не время.

Вскоре они уже поднимались по крыльцу покосившегося дома, каждая ступенька которого стонала от старости. Юрий Николаевич открыл дверь и налетел на Яшку. Тот бросился перед ним на колени.

– Васильич, это не я, не я! Вот так я и знал, что так будет, так и знал!

Сидевший за столом лысый мужчина обмакнул при свете керосиновой лампы перо в чернильницу и занес ручку над каким-то документом с написанными в несколько столбиков цифрами. Увидев непрошенных гостей, запричитал:

– Не успел, сейчас все сделаю, я быстро! Одну минутку, всего одну!

– Стойте! – сказал Юрий Николаевич, – что вы собираетесь делать?

– Да циферки подправить, да так, чтобы незаметно было.

– Кто велел?

– Приезжал тут один. Антиллегентный такой, богатый, росточка небольшого. Говорит, документик надо подправить. Я говорю, что ентим уже не занимаюсь, хватит того, что в Сибирь угодил, а он угрожать начал, что, мол, если не подправлю, донесет куда надо, будто я за прежнее взялся.

– А заплатить сколько обещал?

Поляк назвал приличную сумму.

– Так вот я заплачу в три раза больше, если ты пойдешь сейчас с нами и покажешь того, кто тебе угрожал. Не пойдешь – донесу, куда нужно, вон и свидетели подтвердят.

– Подтвердим, подтвердим, – закивали Акулина Филипповна и оспенный.

– Да что ж вы со мной делаете? – запричитал поляк. – Один говорит, донесу, если не сделаешь, другие – донесем, если сделаешь, да еще если не пойдешь куда-то.

– Делай, что сейчас говорят, – приказал Юрий Николаевич. – Пошли!

Кто-то дернул его за штанину. Он опустил глаза – Яшка продолжал стоять на коленях.

– Да поднимайся уже, некогда!

– А мне что будет?

– Это уж Ильину решать.

– Так меня тоже запугали… Вы только это, Васильич, попросите Евстафия Митрофановича, чтобы не увольнял, а? Верой и правдой служить буду!

– Да вставай уже!

Дождь прекратился, выглянула луна, в свете которой тускло блестели лужи. Теперь дорога хорошо просматривалась, и очень скоро стали видны желтые квадраты окон Ильинского дворца, огонек фонаря над крыльцом. На крыльце кто-то стоял. Похоже, Петр Кириллович. Юрий Николаевич бросился было к нему – рассказать о том, что только что произошло, но Акулина Филипповна схватила его за руку.

– Пока рано! Стойте с братом здесь, ни шагу в сторону! Мы с Яшкой и поляком войдем во дворец через сад. А ты смотри, – обратилась она к брату, – чтобы он глупостей не наделал! Ждите здесь, я дам знак, когда войти.