Виктор Точинов - Темные игры – 3 (сборник)

— Ты народную-то собственность со своей не путай, — неприязненно оборвал Яновский монолог возницы. — Вот здесь останови, приехали.

Участковый Скляренко оказался на своем рабочем месте и как раз собрался перекусить — вскипятил чайник, развернул объемистый сверток с бутербродами... Увидев прибывших, смутился, покраснел, быстренько смахнул провизию в ящик стола, вскочил, торопливо нахлобучил фуражку и вытянулся в уставной стойке.

— Извините, товарищ капитан госбезопасности... Мне никто не звонил, не предупреждал о вашем приезде, вот и решил немного...

— Подкрепляйся, подкрепляйся... Можешь и нам чайку налить и по бутерброду выдать. Силы ночью понадобятся.

— Угощайтесь, конечно же... Мне теща все равно больше, чем надо, дает. Как на убой кормит, не иначе как к ноябрьским зарезать собралась...

Увидев по лицу Яновского, что шутку не оценили, участковый смутился еще больше. Был он, действительно, склонен к полноте и наверняка недолюбливал ежегодную сдачу спортивных нормативов.

— На тебя тут жалоба поступила от населения... — сказал капитан словно между прочим, откусывая от бутерброда.

— Что за жалоба? — мгновенно насторожился Скляренко.

— Заявление о краже не принял.

— А-а-а, Свиридов... — Участковый скривился, словно кто-то подлил ему в чай изрядную толику крепкого уксуса. — Гнилой человечек... Сам колхозный хомут пропил, даже знаю, с кем пропивал, а потом заявление о краже настрочил. Времени сейчас нет им заняться, под «семь-восемь» подвести...

Помолчали, приканчивая тещины припасы, та и в самом деле расстаралась. Затем Скляренко осторожно спросил:

— Разрешите уточнить, товарищ капитан: а зачем вам силы ночью понадобятся?

— Не вам, а нам, всем троим, — ответил Яновский. — Как стемнеет, будем брать в старой часовне банду Гараевых.

Вася от удивления чуть не подавился булкой с колбасой.

Часовня хоть и числилась расположенной по Малой Овражной улице, но находилась очень далеко от домов, там, где улица уже превращалась в тянущуюся к реке тропинку.

Небольшое кирпичное здание, наверху — купол, испещренный многочисленными прорехами, а крест с него сковырнули много лет назад.

Вася Дроздов здесь, в часовне, уже бывал — но лучше бы не бывал! — и не хотел приходить снова. Следы побоища, наверное, прибрали и замыли кровавые потеки со стен и пола, но все равно — не стоит лишний раз появляться в таких местах, за версту шибающих болью и смертью... И он пытался отговорить Яновского от похода сюда засветло, на разведку: не спугнуть бы, дескать, Гараевых, вдруг они издалека, из укрытия наблюдают за часовней. Капитана такие резоны не убедили: не беда, пусть наблюдают — после того, что здесь стряслось, визиту людей в форме не удивятся.

Участковый Скляренко на разведку не пошел, он и без того знал все окрестности досконально. И Вася, едва они с Яновским остались вдвоем, немедленно обрушил на капитана град вопросов. Почему тот уверен, что банда заявится в часовню? А если заявится, то почему именно сегодня ночью? И не лучше ли в таком случае вызвать подмогу и надежно, двойным кольцом, оцепить всю округу?

Яновский ничего объяснять и растолковывать не стал. Буркнул:

— Сейчас все сам поймешь.

И, сорвав печать, отпер навесной замок ключом, полученным от участкового. Замок был пустяковый — ломом сковырнуть работы на полминуты, сбить большим камнем — на минуту, не более.

Вошли. Никого внутри, разумеется, не было, хотя Вася, входя, расстегнул на всякий случай кобуру с табельным ТТ. Яновский покосился на этот жест, но ничего не сказал. Сам он к своему нагану даже не потянулся. Яновский с туркестанских времен признавал в качестве личного оружия исключительно наган и не желал сменить его на что-нибудь более современное — дескать, и перекос патрона не грозит, и осечка не так страшна, как в автоматическом пистолете, и с предохранителя снять не позабудешь за отсутствием такового.

Внутри ничего не осталось от той поры, когда часовня распространяла опиум для народа. У дальней от двери стены имелось небольшое возвышение, там, очевидно, некогда стоял алтарь или что-то вроде него, Вася слабо разбирался в церковных премудростях. Над бывшим алтарем в стену углублялась ниша приличных размеров, словно строители часовни хотели пробить третье окно, однако в ходе работ передумали. Наверное, в нише висела раньше самая ценная здешняя икона, но давно канула.

Из былого интерьера часовни уцелела только роспись на стенах, да и то частично — со стены с нишей ее почти всю отдолбили, две боковых стены остались почти нетронутыми.

Здесь и в самом деле прибрали, пол был чистый, похоже, даже вымытый. Лишь на стенах остались кое-где следы — их пришлось бы снимать вместе со штукатуркой, но побуревшая и впитавшаяся кровь уже не казалась кровью.

— Смотри, — показал Яновский под ноги.

Вася теперь хорошо смог увидеть то, что в прошлый визит не разглядел под лежавшими телами и лужами крови. На полу был изображен большой, почти во все помещение, круг. Он, словно апельсин на дольки, делился на двенадцать радиальных секторов, и в каждом имелся свой астрономический символ: серп убывающей луны и серп прибывающей, солнечный диск и что-то еще — дальние сектора Вася плохо видел, света, попадающего сквозь прорехи в куполе, не хватало, чтобы толком осветить часовню.

Он понял: окровавленные тела не просто так были разложены на полу, образуя странную фигуру, а лежали каждое на своем секторе... А еще понял, отчего тимуровцы отпустили тринадцатого — Квакина, вожака конкурирующей компании. Но все равно не мог взять в толк, как из этого следует, что банда вернется на место преступления.

— Не туда ты смотришь, — досадливо сказал Яновский, не иначе как видевший в полумраке значительно лучше Васи. — Ты вон куда посмотри...

Капитан сдавил рукоять «вечного фонаря», полученного от щедрот участкового, динамка зажужжала, раскручиваясь, затеплившийся луч света стал ярче, сильнее — и уперся в один из дальних секторов.

— Узнаешь?

Как не узнать... Три кружка, расположенных треугольником — «Три луны», тамга Тамерлана, символизирующая вечность и единство прошлого, настоящего и будущего, и что-то там еще символизирующая, профессор Витман говорил, но Вася остальное не запомнил...

Вопросов в голове теснилось множество, но он не спешил их задавать, просто уставился на Яновского ожидающе. Капитан вздохнул и начал объяснять:

— Читал я книжку много лет назад, и автора забыл, и название, но один любопытный факт запомнился. Есть в Италии, не помню в каком городе, собор...

В часовне и вправду имела место своеобразная акустика — своды работали словно огромный резонатор, отражая и усиливая звуки. Капитан говорил по обыкновению негромко, но его голос звучал, как у оратора с трибуны на первомайском митинге, — и Яновский еще сильнее сбавил тон.