Линдалл Клипстоун - Поместье Лейкседж [litres]

– А потом Элан начал слышать тот же голос. Подземный Лорд хотел забрать и его. В конце концов, я пообещал ему что угодно . Когда я понял, что происходит, то впал в отчаяние. Я должен был найти способ защитить Элана, обезопасить его. Я слышал истории о людях, которые использовали жертву крови, чтобы призвать Подземного Лорда. Поэтому я попытался вызвать его.

– Что ты сделал?

– Я подошел к нашему алтарю в гостиной. Зажег свечи. Порезал руки, и моя кровь пролилась на пол. Но он так и не пришел. Я оставался с Эланом в его комнате каждую ночь и пытался слышать голос, но его мог слышать только Элан. Он сказал мне, что голос хочет, чтобы он пошел к озеру. Итак, я пошел туда. Я пошел туда, где нашли моих родителей. В то же самое место, где они нашли меня годы назад. На этот раз я порезал руки и пролил кровь на землю. Когда это не сработало, я…

Он подносит руку к горлу и проводит пальцами по шрамам.

– Ты порезал… Ты пытался…

Я замолкаю, охваченная ужасом того, что он сделал.

– Да, я хотел покончить с собой.

Он смотрит на меня, потрясенный, как будто он не планировал говорить это так прямо.

– Я не хотел умирать и оставлять Элана одного. Но я знал, что если Подземный Лорд меня не возьмет, Элан погибнет.

Он качает головой.

– Но когда моя кровь коснулась Гнили, она изменилась. Как будто проснулась. Она начала распространяться. Она была голодной. Я чувствовал, чего она хочет, и знал, что она дойдет до дома, чтобы потребовать Элана. Я должен был это остановить. Я опустил руки в землю, как будто я был на обряде, и тьма вошла в меня. После этого я стал таким.

Он проводит пальцами по тьме своих шрамов, по яду под кожей.

– И когда Элан сказал мне, что голос затих, я подумал, что спас его.

– Но если это сработало…

Я чувствую себя ужасно, спрашивая это, но я должна знать.

– Что случилось с Эланом? Как он умер?

– Чтобы обезопасить его, мне пришлось возвращаться к озеру. Гниль двигалась, и отрава внутри меня звала, и я знал, что если я не позволю ей требовать от меня большего, она распространится и причинит Элану боль. Но каждый раз, когда я отдавал десятину, я принимал в себя все больше тьмы. Я написал в Майлендс и попросил алхимика, чтобы узнать, что еще можно сделать. Они прислали Кловер. Но еще до ее приезда…

Роуэн закрывает глаза, и по его щекам медленно текут слезы.

– Однажды ночью, когда я пошел к озеру, Элан последовал за мной. Он увидел, что я делаю, и попытался меня остановить. И когда он ступил на берег, тьма словно зачаровала его. Он начал заходить в воду, и я попытался оттащить его назад. Но тьма вдруг изменила меня. Я все еще был там, но мной управляло что-то другое. Я ничего не мог сделать, чтобы его остановить. Я и не хотел его останавливать. Я смотрел, как он тонет, и ужасная, отравленная часть меня была довольна.

Он сейчас плачет всерьез, хотя и пытается сдерживаться. Я тянусь к нему. Мне дурно от мыслей о холодной, недвижимой тишине на дне озера.

– Роуэн.

Я обнимаю его.

– Это не твоя вина.

Некоторое время он сопротивляется, пытается отодвинуться, но затем смягчается и прислоняется ко мне.

– Я был готов умереть за Элана, – говорит он сквозь прерывистые рыдания. – Но в конце концов я просто позволил ему уйти.

Его рука касается моей талии, и он притягивает меня ближе. Его пальцы вцепились в ткань моей ночной рубашки. Он прижимается лицом к моему плечу, и я прижимаюсь щекой к его волосам. Я почти уверена, что он никогда раньше не позволял никому так утешать себя. Его стыд, его горе подобны открытой ране, и я знаю, что ничего не могу сказать, чтобы избавить его от этой боли. Так что я просто сижу рядом, обнимаю его и позволяю ему плакать. Так же, как он делал тогда в саду.

Так продолжается довольно долго, потом он глубоко вздыхает и грубо вытирает глаза рукавом.

– Я не врал, когда говорил, что все, что ты обо мне слышала, правда. Вся моя семья погибла из-за меня. Это я убил их, пусть и не своими руками.

– Нет. Ты совершил ошибку, ужасную ошибку.

– Как ты можешь быть так добра после всего, что я сделал, Виолетта? Когда это я виноват в появлении Гнили?

– В ту ночь в саду, когда я рассказала тебе, как обменяла свою магию на Ариена, ты сразу меня понял.

Я вспоминаю его слова. В том, что ты сделала, нет твоей вины .

– Ты был напуган. Ты хотел защитить своего брата. Я бы поступила точно так же.

Роуэн – монстр. Он подверг всех нас, особенно Ариена, ужасной опасности. Но я не могу его за это ненавидеть. Потому что когда я смотрю на него, все, что я вижу, – это свой собственный выбор. Я была среди тех же теней. Я столкнулась с той же тьмой.

И я бы пошла туда еще раз, если бы это могло обезопасить всех, кто мне дорог.

Я убираю распущенные волосы с его залитого слезами лица, затем провожу пальцами по его шрамам. Его лоб, его подбородок, край рта. Он прислоняется щекой к моей ладони. Это пробуждает что-то глубоко похороненное во мне. Боль и желание смешались воедино. Я чувствую, как сердце в груди бешено бьется.

– Мне жаль. – В его голосе чувствуется неутихающая боль. – Мне всех жаль.

– Мне тоже жаль.

Роуэн снова ложится на кровать. Он смотрит на меня грустно и застенчиво. Это молчаливое, неуверенное приглашение. Я вытягиваюсь рядом с ним, он накидывает на меня одеяло, и мы устраиваемся поудобнее. Долгое, нескончаемое мгновение никто из нас не двигается.

– Лета, – он выдыхает мое имя и тянется ко мне.

Он берет меня за руку и наклоняется к моему запястью, к тому месту, где я отмечена печатью. Затем – до боли медленно – он оставляет поцелуй на моей коже. Это прикосновение невероятно легкое, но оно эхом разливается во мне теплом.

Я задыхаюсь. Мягкая нота переходит в хныканье. Я умоляю, хотя и не понимаю о чем.

Я никогда раньше не хотела быть так близко с другим человеком. Иногда дома, в темноте, я сворачивалась под одеялом и проводила пальцами по коже. Но я никогда не представляла, никогда не хотела, чтобы там был кто-то другой. Чтобы кто-то другой следовал тропинками, которые я проложила в потаенных уголках своего тела.

А теперь, здесь, с Роуэном, я не знаю, как подобрать слова для того, чего я хочу. Из-за жестокости Подземного Лорда он потерял своих родителей и оказался бессильным, когда умер его брат. Как я могу просить его заботиться обо мне, подпустить меня к себе?

Я робко и неуверенно протягиваю руку и притягиваю его ближе. Он начинает гладить мои волосы по всей длине, до изгиба моего плеча. Его пальцы горячо касаются обнаженной кожи над завязанным лентой воротником моей ночной рубашки. У меня перехватывает дыхание, вырывается отчаянный вздох. Из моих рук исходят искры магического света. Они плывут вверх и мгновение мерцают над нами, но я моргаю, и они исчезают.