Линдалл Клипстоун - Поместье Лейкседж [litres]

– Ох…

Это словно взрыв. Жар и нежность сливаются в одно. Такое чувство, словно я поделилась секретом. Впустила его в те потаенные уголки моего тела, где до этих пор были только мои руки. Магия течет по моим венам, и на моих ладонях мерцает свет. Все слова исчезли. Я сжимаю бедрами его руку, растворяясь в тепле, которое распространяется по всему телу. На моем запястье печать до боли пульсирует силой, и натянутая между нами нить начинает светиться, превращаясь в яркое золото.

Я тянусь к нему и цепляюсь пальцами за пояс его брюк. Затем я останавливаюсь и жду. Он смотрит на меня, затем на мои руки. Его глаза закрываются, и он единожды кивает. На них так много пуговиц, и я долго их расстегиваю. Он нетерпеливо кидается на меня и стонет:

– Лета.

Я поддразниваю его. Скольжу рукой все ниже и ниже. Когда я наконец прикасаюсь к нему, у него перехватывает дыхание.

Мы лежим друг к другу лицом, наши ноги спутаны. Поначалу мы оба неуклюжи и неуверенны и, затаив дыхание, осторожно ищем прикосновений. Но он все еще такой аккуратный, такой идеальный. Мы смягчаемся в устойчивом ритме. Его руки на мне, мои на нем, и мы двигаемся в такт нашему тяжелому дыханию. Эта близость – словно хрупкая, нежная магия, своего рода алхимия.

Впереди лишь пустота и неизвестность. В полнолуние я пойду к озеру с дарованной мне ужасной, чудесной силой. Но сейчас, в этот украденный нами момент, я стараюсь забыть. Забыть об отравленной земле и чернильном озере. О яде, который ждет всех нас.

Сейчас я лишь задыхающееся, жидкое пламя. Растаявшие свечи. Вытекающий из дерева сок. Я шип и лишайник, кружево на камне. Я сирота со шрамами на коленях. Сказочное существо в платье из тонкой ткани. Я свет, тепло, сила и магия.

Роуэн обводит рукой мое запястье. Его большой палец нащупывает выступающие края печати. Он прижимается к нему. Мир становится ярко-золотым.

Я позволяю себе разбиться. На этот момент я забываю обо всем.

После мы оба задыхаемся. На нашей разгоряченной коже росой выступил пот. Я сажусь и задергиваю шторы. Они тяжело падают на окна. Мы окутаны темнотой, и комнату освещает только догорающая свеча.

Мы сворачиваемся калачиком. Роуэн накручивает мои волосы на руки и целует меня в шею. Его дыхание согревает мою голую кожу.

– То, что ты сделала, было храбро. Очень-очень глупо. Но все же храбро.

Я хочу сказать ему, что не боюсь ритуала. Но я не могу. Это неправда, а я уже слишком много лгала. На мгновение я позволяю себе представить очертания нашей жизни в размытом после . Мы ужинаем вместе. Рассказываем истории при свете костра. Вода озера будет прозрачна. Берег будет лишь безобидной песчаной полосой. Больше не будет ни крови, ни десятин. Больше никаких опасных ритуалов.

И Роуэн… и я…

Наше с ним будущее – опасная надежда. Я могу позволить себе лишь слегка попробовать его вкус. Словно собрать последнюю крошку. Я поворачиваюсь к Роуэну, обнимаю его, кладу голову на плечо и прижимаюсь к нему. Он проводит пальцами по моим волосам. Осторожно расчесывает спутавшиеся пряди, вытаскивает все еще вплетенные в них остатки листьев и крошечные цветочки.

Я провожу пальцами по внутренней стороне его руки. Когда я касаюсь печати, он вздрагивает. Я чувствую сотканное между нами заклинание. Тонкая нить, изящная, как филигрань, но прочная, как сталь.

– Мне очень страшно, – говорю я ему. – Но я все равно это сделаю.

Всю неделю луна растет, пока в ночь ритуала не становится круглой, сияющей и багровой, как гранат.

Когда я иду к озеру, ветер подхватывает мои юбки, и они трепещут у меня за спиной. Я в черном – это платье я нашла сложенным в самой глубине сундука. Оно темное и строгое, с глубоким вырезом на шее и высокой талией. На нем нет украшений, за исключением широкого пояса-ленты, вышитого по всей поверхности узором из острых как шипы лоз. Прозрачные собранные рукава обнажают отмеченные печатями предплечья.

Роуэн и Флоренс идут впереди, Ариен и Кловер – рядом со мной. Мы молча проходим через разоренную территорию поместья, мимо моего запертого сада. Мы проходим через выходящие на берег арочные ворота и останавливаемся у опушки бледных деревьев. Гниль сюда не дошла – трава еще растет, а на ветвях есть листья.

Это последнее нетронутое место в поместье.

Озеро за черным берегом устрашающе красивое. В воздухе витает дымка, над водой собрались остатки дневной жары. Отражающаяся в озере луна размыта слабой рябью. Когда я смотрю на Гниль, что-то внутри меня мягко шевелится. Я кладу руку на грудь и проглатываю вкус крови, прилипший к задней стенке моего горла. Скоро все это исчезнет.

Ариен и Кловер ходят взад и вперед, глядя в землю, отмеряя пространство для печати. Мы договорились провести ритуал как и раньше, с теми же печатями на земле и на наших запястьях. Но только я одна прикоснусь к земле и использую магию. Я сжимаю руки и провожу пальцами по отметинам на ладонях. Я уже чувствую, как сила пробуждается под моей кожей, словно готовые вспыхнуть угольки.

Я стараюсь говорить спокойным голосом:

– Ну что ж. Кажется, пора.

Флоренс успокаивающе сжимает мое плечо:

– Удачи. Постарайся не сделать ничего невероятно безрассудного.

Я смеюсь:

– Я сделаю все, что в моих силах.

Она сидит под деревьями с корзиной, заполненной одеялами, бинтами и кувшинами горького чая Кловер, и ждет. Я смотрю на Роуэна, который стоит рядом со мной. Я хочу ему что-нибудь сказать перед уходом, но ничего не приходит в голову. Я беру его за руку, кладу голову ему на плечо.

Он беспокойно сжимает мои пальцы:

– Знаешь, это ужасная идея. Из всех опасностей, которым ты себя подвергала, это, безусловно, худшая.

Я обхватываю его лицо ладонями и прижимаю к себе. Целую, и его протесты утихают у меня на губах.

– Я могу это сделать, – говорю я ему. Пытаюсь улыбнуться, но не могу. – Я сделаю это.

Он проводит рукой по волосам.

– Что, если твоя магия причинит тебе боль, как в прошлый раз? Что, если будет еще хуже ?

Я хочу заверить его, что все будет хорошо, но не могу. Боль – меньший из моих страхов. Сила будет у меня лишь ночь, и второго шанса у нас нет. А если я проиграю, то Роуэну придется самому успокаивать Гниль.

Даже сейчас он все еще бледен и измучен, под его глазами появились синяки от усталости. Отрава темными пятнами скопилась под его кожей на горле, на запястьях. В том, как он двигается, есть что-то неустойчивое. Словно он очень осторожен и боится потерять над собой контроль.

Хотя ни один из нас не сказал этого вслух, мы оба знаем, сколько поставлено на карту. Сегодняшняя ночь – последняя, когда он сможет позволить Гнили питаться им. Если он впустит тьму, то погибнет. Он станет тем существом, с которым я сражалась в саду. И если это произойдет, единственный способ остановить его – смерть.