Линдалл Клипстоун - Поместье Лейкседж [litres]

Я представляю себя у озера, одну, а над водой бледной тенью нависает Подземный Лорд. Я борюсь с Гнилью – мои руки в земле, вокруг собираются тени. Затем я смотрю на Ариена и Кловер и вспоминаю, как мы сражались все вместе. То, что сегодня случилось, – я сделала это не сама. Мы сделали это вместе.

Может, они правы. Может быть, мне не нужно оставаться одной.

– Хорошо. В полнолуние. Мы все пойдем. Мы сделаем это вместе.

Ариен улыбается, но его глаза печальны.

– Вместе, – мягко говорит он.

Когда в доме повисает серебристая тишина, я возвращаюсь к Роуэну. Он больше не спит, и в его комнате прибрано: грязь сметена, на кровати лежат свежие простыни. Он переоделся в брюки из мягкого льна и рубашку с закатанными рукавами и свободной шнуровкой на воротнике.

Он сидит на диване, повернувшись лицом к окну и положив руки на подоконник. На ночь он распахнул занавески, и через окно открывается вид на гранитные холмы и разбросанные в небе звезды.

Когда он слышит, как я закрываю зверь, то пораженно оборачивается. Шелестя юбками, я прохожу через комнату, пока не оказываюсь прямо перед ним. Он сжимает спутанные одеяла и смотрит на меня снизу вверх. Его кожа покрыта новыми, недавно зажившими шрамами. Все те порезы на его коже, из которых лилась ужасная озерная кровь, закрылись. На его горле остались синяки от магии Ариена, которой он удерживал его.

Его глаза ясные и больше не малиновые.

– Когда я сказала, что ты не настоящий монстр, потому что у тебя нет клыков или когтей, это не было вызовом.

Я пытаюсь подразнить его, но по моим щекам текут горячие слезы.

– Я думала, что потеряла тебя. Я так рада, что смогла тебя вернуть.

Его пальцы касаются моего запястья, новой печати.

– Она исчезла? – спрашивает он после долгого молчания.

Крошечное зернышко надежды в его голосе почти уничтожает меня. Я протягиваю к нему руку и закрываю глаза. Он дышит. Я слушаю. Это тихий, чистый звук. Без шума, без шипения воды. Моя магия просыпается, и нежный завиток силы пронизывает нас, словно вопрос. Я чувствую его: жженый сахар, черный чай и золотой солнечный свет. Я чувствую Гниль: голод, яд и тьму. Она все еще там. Похоронена глубже. Стала тише. Но она есть.

– Нет. Не исчезла. Но скоро исчезнет.

Роуэн берет мою руку и осторожно держит, поглаживая большим пальцем круг на моей ладони.

– Я знаю, что ты сделала, чтобы меня остановить. Что ты отдала ему, Лета?

– Это… я…

Но, как и до этого, когда меня спрашивал Ариен, я не могу найти слов. Глаза наполняются слезами.

– Это неважно.

Глядя мне в глаза, он наклоняется ближе:

– Это важно для меня.

– Сделка была равной. Я отдала не больше, чем ты, – нахожусь я. – И сделала это с готовностью.

Его лицо мрачнеет.

– Равной чему? Что ты отдала, что можно сравнить с моей жизнью и жизнью моей семьи?

Я не отвечаю, но через мгновение вижу, как к нему приходит осознание.

– Расскажи мне оставшуюся часть сказки. С той ночи в доме у дороги. Ты так и не закончила. Я хочу услышать, чем закончится.

Я сдерживаю слезы и качаю головой:

– Нет.

Его голос становится мягким, и он гладит меня по щеке, вытирая слезы.

– Продолжи. За семью лесами, за семью озерами…

– Я не могу.

Мой голос срывается.

– Я не помню. Я ничего не помню о своей семье. Я отказалась от них – сейчас и навсегда.

Какое-то время Роуэн почти не двигается, а затем вдруг обнимает меня. Я прижимаюсь к нему, прислушиваюсь к быстрому биению его сердца, опускаю лицо на его плечо. И начинаю плакать сильнее. Он гладит меня по спине, гладит по волосам, целует мои слезы.

– Мне очень жаль, – говорит он. – Мне так жаль, что я втянул тебя в это.

Он держит меня долго, до тех пор, пока я не перестаю плакать. В комнате становится тихо, слышен лишь звук нашего дыхания. Мы расцепляемся и смотрим друг на друга. Я вытираю лицо рукавом.

– А мне – нет.

Я впервые произношу это вслух. Впервые осознаю это. Тот день, когда Роуэн пришел в наш дом, изменил мою жизнь навсегда. И хотя в тот момент я ненавидела его и хотела, чтобы он исчез, теперь я обнаруживаю, что воспоминания окрашены нежностью.

– Я ни о чем не жалею. Ни о том, что встретила тебя, ни о том, что приехала сюда.

– Ну да. Ты чуть не умерла. Ты связала себя с Подземным Лордом. Ты отказалась от своей семьи, чтобы не дать мне тебя уничтожить.

– На самом деле ты хотел уничтожить всех. Ты был очень амбициозен.

Я прижимаю пальцы к печати на запястье. Внутри меня шевелится магия. Обещание силы. Словно поток воды, который в полнолуние прорвет дамбу и наполнит меня.

– Ты помнишь, что я сказала тебе в тот день на кухне после того, как впервые призвала Подземного Лорда?

Его губы растягиваются в улыбке.

– Я уверен, что это было что-то бессмысленное на тему того, чтобы рискнуть собой, пока мы все стоим в стороне и наблюдаем.

– Ну да, – смеюсь я. – Я сказала тебе, что это был мой выбор. Я выбрала это. Моя жертва, мое обещание, все это.

– Лета.

Он ловит мое лицо руками.

– Я бы никогда не попросил тебя об этом. Но теперь, когда ты это сделала, спасибо. Спасибо, что остановила меня. Спасибо, что спасла.

Я провожу пальцами по следам на его шее, оставшимся от магии шрамам и синякам. Когда я прикасаюсь к нему, на моих ладонях мерцает свет.

– Ты знал, что это произойдет? Ты знал, что Гниль изменит тебя, а не убьет?

Его глаза плотно закрыты.

– Я не был уверен, но знал, что это возможно.

– Итак, ты позволил всем бояться тебя и называть монстром, потому что хотел, чтобы они держались подальше.

– Это сработало, не правда ли?

– Вот почему ты не хотел, чтобы я ехала сюда?

Он смущенно смеется:

– Это была не единственная причина. Я никогда… я никогда не хотел, чтобы кто-то был рядом. Не хотел позволить себе сблизиться с кем-то. Я знал, что это невозможно и что я никогда не смогу попросить кого-то быть частью всего этого.

Он указывает на себя, на пейзаж за окном. Дуга, описанная его рукой, подводит итог всей его жизни: опасность, тьма, Гниль.

– Я не боюсь, Роуэн. Ты это знаешь, так ведь? Даже тогда, в саду, когда ты изменился. Когда ты дрался со мной, когда ты меня целовал. Я не боялась тебя.

– Я знаю.

Он делает медленный вдох.

– Когда я впервые увидел тебя с обгоревшим на солнце носом и спутанными волосами, с твоими покрытыми синяками руками… Ты выглядела так, будто собираешься разорвать меня на части, но все же меня тянуло к тебе. И я знал, что если позволю себе заботиться о тебе – если позволю себе хотеть тебя, – это будет хуже, чем если бы я оставил тебя в том ужасном доме. Ты права: я не хотел, чтобы ты ехала с нами. Мне нужно было исправить Гниль. У меня не было времени беспокоиться о чувствах. Но даже когда я намеревался оставить тебя там, я все равно… я хотел… – Он вздыхает. – Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности.