Дарси Коутс - Призраки дома Эшберн [litres]

Как и накануне, все рубильники были выключены. Эдриенн в последний раз оглянулась назад, затем откинула крышку коробки, чтобы перещелкнуть все выключатели обратно. По мере того, как в дом возвращалось электричество, в окнах появлялся свет, и его золотистые квадраты вызывали чувство облегчения. Опустив крышку на место, Эдриенн почувствовала, что снова может дышать.

Она бы предпочла повесить замок, чтобы закрыть щиток, но не знала, есть ли они в доме. Вместо этого она поставила лампу на крышку щитка, наклонилась и вытащила шнурок из кроссовки. Вставив его в маленькое отверстие в крышке, предназначенное для навесного замка, Эдриенн намотала несколько раз, прежде чем завязать в тугой, сложный узел. Самого убежденного вандала это, конечно же, не остановило бы, но должно было, по крайней мере, обескуражить. Кроссовка теперь норовила свалится с ноги, но это была небольшая плата за включенное электричество.

Эдриенн вернулась к крыльцу. Она чувствовала себя спокойнее теперь, когда окна отбрасывали квадраты света на лужайку, создавая настоящий оазис огней. Дом больше не был чужим существом. Это был ее дом. Она поднялась на крыльцо, отперла входную дверь, затем вошла, снова заперла ее и спрятала ключ в задний карман.

Вольфганг припал к земле в конце коридора. Его глаза превратились в сверкающие круги, уши прижались к голове, а шерсть стала дыбом.

– Привет, приятель. Ну же. – Подходя к питомцу, Эдриенн старалась говорить мягко и нежно. – Все в порядке. Это всего лишь я. – Пасть Вольфганга раскрылась, и он издал низкий, рычащий звук. Шерсть на его спине встала дыбом еще сильнее, и кот шарахнулся назад к стене.

Эдриенн остановилась. Она никогда раньше не видела своего питомца таким испуганным – тот выглядел так, словно вот-вот начнет пускать пену изо рта.

– Эй, – прошептала Эдриенн и опустилась на пол. Она отложила все еще горящую лампу и нож в сторону и протянула руку к коту, чтобы он мог ее понюхать. – Это всего лишь я. Все в порядке. Ну же.

Именно тогда она поняла, что Вольфганг смотрит не на нее, как ей вначале показалось. Его круглые выпученные глаза уставились на что-то поверх ее плеча.

Эдриенн обернулась и увидела движение.

Ее разум, напряженный до предела и сжавшийся от страха, изо всех сил пытался различить силуэты в захламленном коридоре. Столы, подставки, часы и полки – все это приобрело ужасное значение. Вокруг их оснований пролегали странные тени, куда не мог проникнуть ни тусклый свет с потолка, ни сияние лампы. Глаза Эдриенн метались от предмета к предмету по очереди, отыскивая их и пытаясь уловить движение, которое напугало ее до дрожи.

Коридор был пуст.

Едва в это веря, она подвинулась на пару сантиметров вперед и снова уловила какое-то движение. Это было ее собственное отражение в зеркале, которое она повесила напротив гостиной. Сердце бешено колотилось, Эдриенн выдохнула и схватилась за грудь.

Рычание Вольфганга позади стихло. Она бросила взгляд через плечо и увидела, что шерсть у него начала опускаться, а уши уже не так сильно прижаты к голове.

Эдриенн повернулась обратно в коридор и медленно, неуверенно поднялась на ноги. Когда она подняла лампу, свет блеснул на окнах по обе стороны двери, на стекле слева она увидела отметину.

Это что?..

Она подошла ближе, затаив дыхание, чтобы рассмотреть грязный отпечаток руки.

Когда я вошла, его там не было.

По телу Эдриенн пробежали мурашки. Отпечаток был немного меньше ее собственной руки, но пальцы были длиннее и тоньше. Пока она смотрела, мокрые очертания ладони на стекле исчезли.

– Кто?..

Из глубины дома донеслось тихое шипение, но Эдриенн не поняла, что происходит, пока в гостиной не погас свет. Секундой позже свет исчез и в коридоре, и вновь она осталась наедине с лампой.

Вольфганг зашипел, когда хозяйка подбежала к нему, но не попытался сопротивляться, когда она схватила его на руки. Эдриенн прижала кота к плечу, зажала в зубах нож, взяла лампу в руку и побежала вверх по лестнице. Все, о чем она могла думать – это о том, чтобы забиться в комнату, в которой была только одна дверь, и которая была достаточно маленькой, чтобы ее можно было осветить одной лампой. Никогда еще Эшберн не был таким мрачным.

Портреты с молчаливым ликованием следили за Эдриенн, пока она бежала мимо них. Свет лампы падал на краску, заставляя людей на картинах казаться почти живыми – словно они двигались и поворачивались в своих рамах, стоило ей только отвести взгляд. Вольфганг вцепился в плечо хозяйки когтями, но Эдриенн прикусила губу и только крепче прижала животное к себе.

Пинком распахнув дверь в конце коридора, она нырнула внутрь. Обернувшись, она ожидала увидеть что-то, следовавшее за ней по коридору, но там было пусто, если не считать жутких полуоживших картин. Эдриенн с силой толкнула дверь, заперла ее за собой и опустила Вольфганга на кровать. Кот бросил на нее оскорбленный взгляд, затем спрыгнул на пол и начал осматривать новую комнату.

Эдриенн опустила нож и лампу на прикроватный столик и провела руками по волосам. Ей было трудно дышать. В голове она повторяла одну и ту же мантру, но верить в нее становилось все труднее. Это просто дети. Это просто дети. Это просто дети. Надеюсь.

Она не могла вспомнить, чтобы хоть кто-то из ее друзей детства был достаточно изобретателен, умен или упрям, чтобы напугать кого-то так же, как напугали ее в эту ночь. И уж точно не обошлось бы без хихиканий и перешептываний.

О чем ты, Эдди?

Горожане шутили, что в этом доме водятся привидения. Они рассказывали истории о призраках, шепчущих им на ухо, и о том, как видели в окнах головы без тел.

Что бы это ни было, это не призраки. Духи не могли перерезать шнурки, отключать электричество или оставлять мокрые отпечатки ладоней на окнах.

Но зачем кому-то понадобилось прилагать такие усилия, чтобы напугать ее? Они не разрушали дом и не хотели ее ограбить. И, по всей видимости, очень старались, чтобы их не заметили.

Кто-то пытается меня спугнуть?

Это было одно из самых простых объяснений. Отключенный свет и отпечаток руки были невероятно эффективной тактикой запугивания. Но это « зачем » озадачило ее. Если бы в городе был кто-то, близкий Эдит – будь то опекун или родственник – он мог заявить право на владение. Однако все говорило о том, что Эдит вела уединенную жизнь.

Что ж, если кто-то и пытался меня выгнать, то ему придется очень постараться. Идти мне некуда. Нравится им это или нет, но Эшберн – мой дом на ближайшее будущее.

Вольфганг, закончив осмотр комнаты, запрыгнул на кровать и сел, аккуратно поджав под себя лапы. Эдриенн устроилась рядом с ним и зарылась рукой в его шерстку, ища утешения.