Дарси Коутс - Призраки дома Эшберн [litres]

Через мгновение до нее донесся тихий щелчок. Как она и ожидала, Элеонор была осторожна. Ее движения были медленными и терпеливыми, а щелчки неоднократно стихали, прежде чем возобновиться. Эдриенн поправила отворот куртки, надеясь, что тот не пропускал свет, который мог бы выдать ее, и затаила дыхание, когда щелчки приблизились.

Странно. Непохоже, что Элеонор поднимается по лестнице. Может быть, акустика чердака играла с ней дурную шутку?

Эдриенн наполовину прикрыла дверь, чтобы сделать щель достаточно узкой для одного человека. Даже в почти полной темноте Элеонор не смогла бы войти, не открыв дверь.

Щелчки становились все громче. Звук был достаточно близко, чтобы исходить из комнаты, но дверь оставалась неподвижной. Горячий воск стекал по свече и обжигал большой палец Эдриенн, но она стиснула зубы и терпела. Она была уверена, что ее сердце колотилось так громко, что труп ее услышит. Легкие горели от сдерживаемого дыхания, и пламя свечи вот-вот готово было подпалить ткань куртки. Она больше не могла стоять на месте.

Звук был так близко, что ей казалось, будто она может протянуть руку и дотронуться до трупа. Но лестница оставалась пустой…

В этот момент в голове у нее прояснилось. Чуть раньше, днем, она заходила на чердак посмотреть на дым, и открыла окно, чтобы оглядеться.

Осмотревшись, я закрыла окно… но я не помню, чтобы я его запирала его на задвижку…

Она повернулась как раз вовремя, чтобы нож едва коснулся ее щеки и вонзился в стену. Лицо Элеонор, искаженное ненавистью, замерло в нескольких шагах от ее собственного. Эдриенн ощутила запах гниющей плоти, когда труп выдохнул, и услышала влажное чмоканье его разорванной и хлюпающей щеки.

Нож порезал Эдриенн чуть ниже глаза, и горячая кровь потекла по ее лицу. Это было больно, но не настолько, чтобы вывести ее из строя. Она увернулась, чтобы избежать цепкой, костлявой руки Элеонор, но опоздала на долю секунды, и пальцы трупа схватили ее за горло.

Пасть Элеонор распахнулась, обнажив десны, сгнившие и обнажившие пожелтевшие зубы, и она наклонилась вперед, чтобы укусить свою жертву в шею.

Эдриенн повиновалась инстинкту. Она направила свечу в сторону Элеонор, ткнув пылающим кончиком прямо в грудь мертвой женщины, и бросила бутылку с маслом вслед.

Единственный оставшийся глаз Элеонор выпучился, когда в поле зрения появилась свеча. Она отпрыгнула в сторону, но пламя успело коснуться ее морщинистой кожи. Плоть ее стала уродливой и черной, как сажа, но для пламени этого оказалось недостаточно.

Труп вцепился в свою обожженную плоть и испустил яростный рык. Звук сотряс дом с его деревянными балками и окнами так, словно он был сделан из картона. Эдриенн уронила свечу и зажала уши руками, чтобы не оглохнуть. Ее собственный крик был почти неслышен по сравнению с неистовством Элеонор.

Холодные костлявые пальцы сжали ее запястья. Эдриенн не успела сообразить, что происходит. Элеонор швырнула ее на землю, и она покатилась по пыльному полу, пока не ударилась о подсвечник. Удар расколол восковую корку металлического держателя, и подставка с глухим стуком опрокинулась.

Она не могла дышать. Свет погас, в ушах звенело от крика Элеонор, а все тело болело. Почувствовав под пальцами что-то холодное и восковое, она инстинктивно сжала предмет.

Элеонор бросилась к ней, охваченная гневом, и Эдриенн швырнула подсвечник в труп. Он оказался тяжелее, чем она ожидала, и пролетел мимо цели, тяжело ударившись об пол. В бледно-голубом лунном свете Эдриенн увидела, как тысячи кусков высохшего воска раскалываются и разлетаются с длинного металлического острия.

Не колеблясь, она развернула свое оружие и направила его вперед, в тот момент, когда труп бросился вперед, чтобы нанести смертельный укус. Металлический шип, предназначенный для того, чтобы удерживать свечи на месте, проткнул оставшийся глаз Элеонор, глубоко вонзившись в ее череп и раздробив его. Элеонор отшатнулась, ее пасть раскрылась, чтобы исторгнуть еще один дикий рев, пока она яростно билась, чтобы освободиться от шипа.

Маленький бледный предмет подкатился к Эдриенн. Паника и адреналин настолько затуманили ее разум, что она не заметила его, пока он не остановился рядом с ее рукой. Это была ее свеча, еще теплая от недолго горевшего пламени. Пока Эдриенн смотрела на него, фитиль загорелся, вспыхнув снова, будто никогда и не потухал.

– Эдит… – прошептала Эдриенн. Она подняла свечу и дрожащими руками поднесла ее поближе.

Металлическая подставка с громким стуком упала на пол. Элеонор стояла перед ней, покачиваясь. Ее костлявые пальцы подергивались. Второй глаз исчез, сделав ее слепой, но ноздри раздувались, пытаясь учуять запах жертвы. Костлявая голова повернулась лицом к Эдриенн, и почерневший язык высунулся, чтобы облизнуть губы, когда она двинулась вперед.

Вместо того чтобы отступить от искаженного, дергающегося монстра, Эдриенн бросилась вперед, протянула свечу и ткнула ею в уже почерневшую грудь трупа.

Элеонор, казалось, почувствовала жар пламени за секунду до того, как оно коснулось ее, и судорожно втянула воздух, но отпрянула слишком поздно. Маленький огонек загорелся у основания ее ребер, разрастаясь и превращаясь в лижущее пламя, распространяясь по груди, плечам и шее женщины.

Крики были не похожи ни на что из того, что Эдриенн слышала в своей жизни – высокие, полные гнева и чистой ненависти, с ревущими низкими тонами, они оборвались хрипом, когда легкие поглотил огонь. Элеонор дергалась и извивалась, пытаясь вырваться из пламени, но оно продолжало распространяться, опускаясь на ее бедра, икры и, наконец, охватив ее ступни. В течение нескольких долгих минут мертвая женщина была не чем иным, как огненным столбом, извергающим ядовитый черный дым, в то время как пламя поглощало застывшую кровь, крошащиеся кости и ее мертвые органы.

Затем, когда гореть стало уже нечему, пламя ослабло, потускнело и, наконец, погасло совсем.

Густой дым клубился по комнате, затуманивая лунный свет и застревая в легких Эдриенн. Она прислонилась к стене, кашляя и прижимая руку к разбитым ребрам, пока над ней кружились последние тлеющие угольки. Черная туча постепенно рассеялась, и в конце концов девушка разглядела лишь тихо тлеющий сгусток золы – все, что осталось от мисс Элеонор Эшберн.

Эдриенн потребовалось много времени прежде, чем отправиться вниз, но горький на вкус дым стал настолько отвратительным, что пересилил даже усталость. Морщась от каждого резкого шага, она осторожно спустилась по лестнице с чердака и вошла в коридор второго этажа.

Портреты вернулись к своим первоначальным, расслабленным позам. Эдриенн все еще чувствовала, как их взгляды следовали за ней, когда она проходила мимо, но на этот раз в их загадочных улыбках не было злобы.