Анатолий Даровский - Часы бьют полночь

— Это тогда… — пробормотала она и подняла голову на Женьку. Тот кивнул, упрямо глядя в сторону. Взгляд на неё он так и не переводил.

На сообщение с фотографией ответ не пришёл, и неведомый собеседник попытался снова — уже в другой день:

«Почему бы тебе не позвонить ей? У неё всё хорошо?».

Оля быстро прикинула дату и время и тихо скрипнула зубами. По всему выходило, что «их» человек написал Женьке ровно в то время, когда они с Наташей столкнулись с волком. То есть следил за ними с самого начала и заранее намекнул, что происходит неладное. Чтобы вывести из равновесия и заставить нервничать. Чтобы он связался с ней и услышал от неё правду.

Ответное сообщение пришло не скоро. Время отправления — минут через сорок после предыдущего. Видимо, Женька прочёл входящее не сразу, а когда всё-таки прочёл, ринулся звонить Оле — и попал на тот самый момент, когда она тряслась от ужаса, загнанная в угол на девятом этаже незнакомого дома.

«Что вы сделали? Что с ней?».

Ни капса, ни гневных восклицательных знаков — ничего. Но собеседника мнимая уравновешенность Женьки явно не убедила.

«Заговорил наконец-то. Отлично. Давно хотел пообщаться.

Она в порядке. Пока.

Если ты понимаешь, о чём я говорю».

Похоже, провокация сработала. Да и как могла не сработать? Опасность Оле угрожала реальная, и она сама это подтвердила. Любой бы на его месте…

«Что вы собираетесь делать?» — отписал Женька, и ответ пришёл незамедлительно.

«Зависит от того, что собираешься делать ты.

Может быть, с ней всё будет хорошо.

Может быть, не очень».

«Вы же не собираетесь её убивать, — даже в такой ситуации он не растерял остатков здравого смысла. — Вам это ни к чему. Не знаю, кто вы. Но такие, как мы, вам нужны живыми».

Оля вспомнила, как думала о том же, стоя посреди подъезда и слушая, как ходит снаружи волк. И свои выводы тоже вспомнила: убийство — не единственное, что «они» могут с ней сделать.

«Их» представитель подтвердил её догадки следующим же сообщением.

«Это правда. Не собираемся.

Убивать не обязательно.

Что, если эта встреча окончится для неё чем-то… плохим?

А потом такое повторится снова? И снова?

Как долго она продержится?».

Они делали ровно то же самое, что пытался когда-то сделать Фролов за гаражами, — выбить согласие на сотрудничество силой. И, в отличие от Гошиных, их методы действительно могли сработать. Одно дело — избивать и унижать: после такого на их условия согласился бы только очень слабый человек.

Совсем другое — медленно, планомерно доводить до отчаяния, загонять в угол, продолжать методично травить, пока жертва не потеряет всякую надежду и волю. Оля содрогнулась, представив себе такую перспективу.

И что значит «чем-то плохим»? Что они собирались с ней сделать, пока она лежала без сознания? Ранить? Поуродовать? Что именно?

Оле не хотелось знать. И читать дальше, понимая, что она там увидит, — тоже не хотелось.

Но она продолжила, сглотнув комок в горле и поёжившись в очередном приступе мурашек.

«Почему ты молчишь? — следующее сообщение пришло через пять минут после предыдущего, когда Женька так и не ответил. — Хочешь оставить всё как есть? Хочешь, чтобы мы продолжили?

Имей в виду, всё будет происходить у тебя на глазах.

Мы даже можем прислать видео».

Это было уж слишком.

— Я не могу это читать, — пробормотала Оля и положила телефон на столик. — Ужасно. И ты молчал?..

Женька ничего не сказал, всё так же глядя в сторону. Рука, лежавшая на столешнице и до сих пор сжатая в кулак, едва заметно подрагивала.

Не ответит, поняла Оля. Так и будет молчать, пока она не дочитает до конца. Значит, придётся дочитывать.

Остальные сообщения она пролистала быстро, почти не вчитываясь. В глазах стояла влага, и буквы расплывались, теряли очертания. Вроде бы Женька спросил, что «они» хотят взамен на Олину безопасность. Вроде бы ему ответили, и ответ оказался ожидаемым — согласие. Раскрытие всех карт.

Он должен был сдаться им, чтобы «они» прекратили слежку за Олей и Наташей. Перестали мучить их и пугать. Оставили в покое. Женька подчеркнул это отдельно: даже не следить и не пытаться больше завербовать.

Интересное дело. Он один взамен на двоих «видящих»? Выходило неравноценно. К чему «им» такая сделка?

Встречное условие неведомых кукловодов расставило всё на места. Оля разом поняла, зачем он ей врал.

«Девочкам ничего не будет угрожать. Но только если они и впредь будут держаться подальше от этой истории. Не вмешиваются они — не вмешаемся мы», — гласило одно из последних сообщений.

Оля представила, как в таком случае смотрелся для Женьки её приезд, и ей захотелось выть от отчаяния.

Вот почему он так себя повёл. Вот почему колебался, когда она спросила, рад ли он её видеть.

Из просто плохой ситуация стремительно становилась ужасной.

«Они» ожидали, что Оля заподозрит неладное. Что решит вмешаться, нарушит выставленные ими условия и вновь попадёт под прицел.

И она сыграла в точности по их нотам.

Жертва оказалась напрасной. Всё вернулось на свои места. И теперь уже — без возможности исправить положение.

Пытаясь помочь, она сделала им обоим только хуже.

Оля попыталась что-то сказать, но из горла не вырвалось ни звука. Душили, клокоча внутри, сдавленные рыдания, захлёстывало отчаяние, возвращался страх. Даже не страх — ужас. Реальность оказалась куда жутче, чем она могла себе вообразить.

— Дочитала, да? — всё тем же отстранённым тоном отозвался Женька. — И как? Сама уже небось жалеешь, что влезла?

Оля не ответила, пытаясь совладать с бьющимися внутри эмоциями, и он продолжил:

— Я догадывался, что ты можешь что-то заподозрить. Особенно если приедешь. Но надеялся, что до этого не дойдёт, — он вздохнул. — Похоже, «они» разбираются в людях всё-таки лучше меня.

Она попыталась справиться хотя бы со спазмом, перехватывающим горло. Восстановить дыхание. Получалось с трудом: неожиданная истина била под дых болевым ударом и рвала на части остатки здравомыслия.

— Тебе изначально… стоило мне рассказать, — проговорила Оля, когда дар речи наконец вернулся. — Может, так я бы поняла… и не стала…

— Конечно, стала бы, — ответил Женька, так и не поднимая на неё глаз. — Я и сам, если бы узнал о подобном, стал бы.

Он был прав. Узнав, что кто-то пошёл ради неё на такое, она не смогла бы сидеть сложа руки. Никто бы не смог. И всё-таки!

— Что они с тобой сделали? — Оля почти шептала, как будто звуки голоса могли окончательно уничтожить и без того хрупкое самообладание. — Что ты… такое?

— Я уже говорил тебе. Я — это я. И я тебе не враг. Просто… есть ещё кое-кто.

Женька наконец обернулся в её сторону, и Оля едва не вскрикнула, встретившись с ним глазами.