Дмитрий Костюкевич - Темная волна. Лучшее

— Это он? Страшный дом?

— Хм… да, — неуверенно сказал Макс.

— Давай посмотрим.

Я ступил в маленький зал, в который вели оба бетонных входа. Пол был усеян кирпичным боем, пустыми бутылками, пакетами от чипсов и гниющими объедками. Пахло здесь отвратно.

— Воняет говном, — улыбнулся Макс.

— Это плохое слово. На людях его не говори. Но тут ты прав — воняет ужасно.

— Это дяди бомжи накакали?

— И бомжи, и алкаши.

Вглубь вала уходил узкий коридор, перехваченный металлической решёткой. Потолок напоминал гноящуюся рану: серо-оранжевую, растрескавшуюся. Сквозь щели сыпался песок обваловки.

— Ну что, здесь ты был с мамой?

Я уже знал ответ. Чувствовал: погреб не мог так сильно впечатлить (и напугать) Макса.

— Нет.

— Может, он в другой стороне?

— Может, — поддакнул Макс.

Мне стало интересно, интересно по-настоящему. Я верил сыну — где-то в крепости есть Страшный дом. Обычно все заявления Макса, даже смешные и нереальные, оказывались правдой. Просто правдой двухлетнего ребёнка, переданной доступными ему средствами.

Страшный дом . Ничто не способно напугать так сильно, как озвученные детским голосом странные вещи.

— А чем он тебя испугал?

— Там было темно. И грязно.

— Вы ходили с мамой по комнатам?

— Да.

Тропинка вывела к подвесному мосту у автостоянки, откуда большинство туристов начинали свой путь к цитадели.

— К пушкам, хочу к пушкам! — затребовал сын.

Ладно, решил я, спрошу потом у Марины. Найдём Страшный дом, никуда не денется.

К пушкам мы попали через «звезду», со смехом и улюлюканьем. Я поддался Максу, а он с неподдельной радостью победил в гонке на самокатах.

Пока Макс заряжал зенитное орудие шишками-снарядами, инспектировал пушки шестнадцатого века и отгонял от гаубиц голубей, я набрасывал в блокноте историю о проклятом острове, гнев которого могли сдержать лишь лошади, попавшие на клочок суши с потерпевшего крушение французского парусника.

На лавочку кто-то подсел.

Он . Ненастоящий дядя.

Я заметил его не сразу, но когда поднял голову в поисках Макса, по подсказке периферийного зрения понял, кто сидит рядом. Высокий, неподвижный, со спрятанными в карманы болоньевой куртки кистями рук, в чёрных брюках и чёрно-белом шарфе.

Я вспомнил данное себе обещание: поговорить с Ненастоящим дядей, если встречу его ещё раз. Но меня что-то останавливало. Я глянул на Макса в поисках поддержки, повода уйти — если сыну наскучили пушки, то мы… И чёрт с ним, с обещанием!

Стоя на лафете зенитки, Макс увлечённо крутил маховик.

Я мелко кивнул — да будет так. Повернулся к Ненастоящему дяде.

— Добрый день… Прошу прощения…

Он поднял веки, обратил ко мне бледный скуластый профиль с уставшими бесцветными глазами.

— Да? — Его голос тоже был уставшим и бесцветным.

— Я знаю, это прозвучит глупо… — тянул, подбирая слова, я, — но на прошлой неделе я видел вас в парке… возможно, и вы меня видели… нас с сыном…

Он смотрел на меня, ни одним мимическим движением не подтверждая и не отрицая мои слова.

— Я пишу рассказы… — Я глянул на блокнот, как на неоспоримое доказательство сказанного.

— Рассказы? — сказал Ненастоящий дядя. — То есть выдуманные истории?

— Что-то, конечно, я беру из жизни, типажи, ситуации… но да, главную работу делает воображение.

Он кивнул.

— Мне интересны необычные, запоминающиеся люди, — сказал я.

— То есть чудики? — без эмоций спросил Ненастоящий дядя, будто прочитал мои мысли.

— Нет… я не это…

— Не переживайте, всё нормально. Мне тоже в какой-то мере интересны люди, вернее, их пересечения.

Он посмотрел на Макса.

— У вас красивый сын. — В его словах не было никакого подвоха, тайного умысла — в них вообще ничего не было, только набор звуков. — Сколько ему?

— Почти два и семь.

— Сводите его завтра в парк. Парень получит массу впечатлений.

Я скептически улыбнулся.

— Мы там каждый день бываем, живём рядом.

Ненастоящий дядя едва заметно пожал плечами.

— Завтра будет интересней.

Это стало его первым предсказанием. Которое исполнилось.

— Вы тоже поблизости живёте? — спросил я, чтобы заполнить возникшую паузу.

— Скорей возвращаюсь, чтобы передохнуть.

Макс слез с зенитной пушки и направился к тяжёлой мортире. Ненастоящий дядя проводил его взглядом.

— Ещё несколько минут, и ему наскучит старый металл.

Это можно было посчитать (сейчас, вспоминая) за ещё одно предсказание, но подобных пророчеств я мог выдать сколько угодно, оптом, и девяносто процентов сбылись бы.

Настоящие предсказания — два в довесок к первому — Ненастоящий дядя озвучил следом.

— Наслаждайтесь этим летом. Июль следующего года запомнится вам в иных тонах.

— В каких?

— Больнично-диетических. — От его улыбки у меня похолодели ладони. Так могли бы улыбаться рыбы. — Да, наверное, ёмче и не скажешь. Больнично-диетических. Но не спешите с расспросами. Все вопросы вы сможете задать в следующий раз.

Я не стал спешить с расспросами, не со всеми:

— Вы уверены, что он будет, следующий раз?

Ненастоящий дядя пожал плечами.

— Это зависит.

— От чего?

— От того, купите ли вы в ларьке у парковки какую-нибудь вещицу.

Я решил поддержать игру (тогда я отнёсся к предсказаниям Ненастоящего дяди как к игре).

— По-вашему, мне стоит избегать этой встречи или искать её?

Он снова пожал плечами, на этот раз более явно.

— Кто знает? Развилок предостаточно. И многие из них лишь видимость.

К лавочке подбежал Макс.

— Пап, пошли домой! Здрасте!

— Здравствуй, мальчик, — сказал высокий человек, прикрывая глаза.

В ларьке возле автостоянки я купил карту крепости.

Встретил бы я Ненастоящего дядю ещё раз (услышал бы то страшное пророчество), если бы не сделал этого?

Как тут проверишь?

Вечером я спросил у Марины о Страшном доме. Она поняла, о чём я говорю, но не могла вспомнить, где именно они его нашли.

— Заброшенная двухэтажка, — пожала плечами жена, — или трёх… в зелени пряталась.

— А рядом что было?

— Вроде ничего.

На следующий день Макс проснулся рано и поднял нас с Мариной. По телевизору передавали оранжевое штормовое предупреждение, с опозданием — за окнами уже лило, грохотало и выло. Пелена дождя прикрывала грязную, подсвеченную молниями декорацию неба. Макс стоял на подоконнике и смотрел, как ливневый шторм выдумывает работу эмчээсникам.

Через час из-за растасканных ветром туч опасливо показалось солнце.

— Мы с Максом в парк сходим, — сказал я Марине.

— Хорошо. Только сапоги резиновые ему надень. И зонт возьми.

Я вспомнил о предсказании Ненастоящего дяди, только когда увидел на парковой аллее пожарную машину. В ста метрах впереди, задрав головы, стояли три спасателя и усатый мужик в штатском.