Мэделин Ру - Побег из приюта [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Что… Что вы с ней делаете? – спросил он.

Страх охватил его. Как такое могло быть альтернативой щадящему лечению? Все, что главврач говорил об ограниченности своих возможностей, было неправдой. Уязвимой стороной здесь была Пэтти. Рики невольно представил себе, что это он лежит здесь, пристегнутый к каталке ремнями. Пациенты умирали в этой клинике. Он это знал. Он лично видел их истории болезни.

– Этот прием изобрели в Португалии, но усовершенствовали здесь. Раньше все было куда ужаснее и подразумевало высверливание в черепе самых настоящих отверстий и все такое, – бесстрастным голосом небрежно пояснял главврач, ожидая, пока подействует обезболивающее.

Он взял длинный тонкий предмет, напоминающий огромный гвоздь.

Луч света отразился в его серебряном наконечнике, скользнув вдоль инструмента подобно слезе.

– Уолтер Фримен провел работу над этим методом, окончательно его усовершенствовав.

Главврач секунду любовался гвоздеподобным приспособлением, а затем шагнул к Пэтти, ожидая, пока сестра Эш, сделав глубокий вдох, слегка приподнимет лицо пациентки, подготовив ее к манипуляции. Рики смотрел прямо ей в нос.

– Это был блестящий врач, но его преследовала постоянная неудовлетворенность своей работой, – продолжал бормотать главврач.

Рики не верил своим глазам, а также тому, что сестра Эш способна так спокойно ему помогать. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

«И кто здесь чудовище? – мелькнула яростная мысль. – Так вот в чем заключается тайна этого темного, ужасного подвала и всего, что тут происходит».

Умер, умер, умер…

– Постоянная неудовлетворенность, – повторил главврач. – Совсем так же, как и у меня! Теперь все гораздо проще. Гораздо гуманнее. Трансорбитальная лоботомия стала настоящей революцией. Кое-кто считает этот метод лечения варварским и устаревшим. Я согласен с тем, что сейчас существуют способы получше. Тем не менее к нему приходится прибегать, когда медицина бессильна, как в случае Пэтти.

Рики бросился вперед. Он должен был это остановить, ведь Пэтти отвлекла внимание на себя, позволив ему ускользнуть. И ему по-прежнему казалось, что Пэтти испортила великий вечер главврача намеренно. Это внушало уважение. И восхищение. Он хотел ее спасти. Санитар схватил его за плечи и оттащил назад.

– Это не займет много времени, – утешил его главврач.

Он без предупреждения поднял свой штырь, и Рики, вздрогнув, крепко зажмурился. Звук был не менее ужасен. Он услышал резкий вдох, затем последовал стук и характерный треск. Через короткую паузу все повторилось. Рики похолодел и дрожал всем телом. В висках громко стучало. Из коридора за его спиной донесся громкий вопль. Он раздался где-то в соседних палатах. В нем звучала ярость. И странным образом – сочувствие. Он начался с крика маленькой девочки, заглушаемого тяжелой дверью. К нему тут же примкнули другие голоса, слившись в жуткий хор, который он уже слышал в своем видéнии.

Ему хотелось плотно зажать уши руками, но их крепко держал санитар.

Медленно тянулись минуты. Он не решался открыть глаза.

Если бы только он мог отключиться и не слышать этих криков, этих воплей…

– Ну вот, не так уж это и страшно, верно? Когда пройдет действие обезболивающих, она будет в полном порядке. Думаю, в будущем мы можем ожидать от нее поведения получше.

«В ее поведении и прежде не было ничего дурного, – думал Рики. – Возможно, она была совершенно нормальной. Просто Пэтти нравилось петь и у нее был чудесный голос». Он бы тоже пел, если бы у него был такой голос. Он вспомнил, как иногда по выходным Мартин играл на гитаре в парке и он начинал ему подпевать – с совершенно серьезным видом. Это было ужасно, он был не в состоянии повторить мелодию, даже зная слова, и они всякий раз из-за этого разражались хохотом. Ему хотелось спрятаться внутри этого воспоминания, укутаться в него, как в теплое одеяло, но спасения от леденящего холода палаты он не находил. Когда Рики открыл глаза, главврач с сияющим видом горделиво стоял над своей пациенткой и, казалось, не замечал приглушенных воплей, заполнивших подвал.

Рики встретился взглядом с сестрой Эш и ощутил всю глубину ее отчаяния. Так же, как и он, она оказалась в ловушке и никак не могла повлиять на происходящее. Перед ними на каталке было безвольное тело спящей Пэтти.

– Я не понимаю, – сказал Рики, глядя на главврача широко раскрытыми глазами.

Он уже не пытался вырваться, обмякнув в руках удерживавшего его санитара. Тем не менее для себя Рики решил, что если они попытаются пристегнуть его к этой проклятой каталке, он будет сопротивляться до последнего.

– Нет, понимаешь, – мягко возразил главврач. Он положил штырь на поднос и, подойдя к столу, опустил ладонь на щиколотку Пэтти. – Пэтти была зачинщицей и представляла угрозу здоровью других пациентов. Такого мы здесь не потерпим.

«Мы за это наказываем», – мысленно досказал Рики скрытую угрозу главврача. Он взглянул на сестру Эш, которая с побледневшим лицом отвела глаза в сторону. Санитар разжал руки, выпуская его. Ему такое не грозило. Рики понял это потому, что сестра Эш молчала. Он испытал не то чтобы благодарность, но облегчение. Но почему она не вступилась за Пэтти?

– Сестра Эш, останьтесь с пациенткой. Доложите мне, когда она придет в себя.

– Да, сэр, – еле слышно ответила она.

Рики с трудом сдержал приступ тошноты, вызванный отвращением. Но не к главврачу (он уже понимал, насколько тот ему не нравится). К медсестре. «Это ее работа, – напомнил он себе. – И она тебя защитила» .

Главврач как ни в чем не бывало прошел мимо Рики, напевая себе под нос какой-то бодрый мотивчик. Судя по всему, лоботомия привела его в хорошее расположение духа. Рики понимал, что должен последовать за ним, и стоило ему помедлить, как санитар вытолкал его за дверь, с грохотом захлопнув ее за ними.

Они покидали подвал, и Рики это ничуть не огорчало, хотя он был встревожен тем, что они уходят под аккомпанемент несмолкающих криков и воплей. Не было похоже, что главврач их вообще замечает. Возможно, ему просто было все равно.

Рики думал, что здесь держат самых тяжелых пациентов, но Пэтти таковой не была. Означало ли это, что с остальными обошлись в равной степени несправедливо?

Он в глубокой задумчивости поднялся вслед за главврачом на первый уровень, и леденящий холод подземелья льнул к ним, как будто не желая отпускать. Рики смог немного расслабиться, лишь когда они оказались в залитом солнечным светом вестибюле.

– Чего я на самом деле не понимаю, – сказал он, – так это того, зачем вы мне это показали.

– Такова реальность того, чем я занимаюсь, – пояснил главврач. Его хорошее настроение улетучилось, он выглядел измученным. – Эта процедура способна убить. Мне постоянно приходится принимать решения, взвешивая, насколько оправдан подобный риск и способен ли он помочь пациенту избавиться от его отклонений.