Андрей Сиротенко - Сон, ставший жизнью [litres]

– Варя? – удивлённо спросил Степан, наклоняясь и рассматривая лицо девочки. – А ты чего здесь делаешь?

Детей с таким именем в деревне было несколько, но под возраст шести лет подходила только одна. Дочка Лёшки, который половину бань построил у нас. Он окончил институт по труднопроизносимой специальности в области математики, но душа требовала другого – его тянуло строительству и проектированию. Вот он обзавёлся книгами «Сделай сам» и стал руку набивать. Первые бани выходили не очень. Но он экспериментировал на себе и на своем соседе, который был не против отдать участок под опытные экземпляры. А теперь его постройки хоть на выставку отправляй. Все идеально выверенные, красивые и ни одна друг на друга не похожа. Теперь односельчане в очередь встают к Лёшке, чтобы он и им баню построил. Даже старые свои сносят, лишь бы заиметь его шедевр у себя на участке. Лёшка не по шаблону мастерит. К каждому объекту подходит индивидуально. Обсуждает все этапы с заказчиком – а это не может не подкупать. Душу он свою вкладывает, потому всё красиво получается. И служит безотказно.

– Твой папа тебя не хватится?

– Степан, – шикнул на друга я, говоря зачем-то шёпотом, хотя девочка прекрасно слышала мои слова, ведь находились мы совсем близко. – Не забывай, что мы сейчас в том странном новогоднем шарике, оставленном детьми старухи Анны. Здесь всё может быть обманом.

– А может быть и настоящим, – не хотел мириться с моими опасениями друг. – Мы не знаем, что правда, что вымысел. И куда на самом деле мы переместились. Потому давай решать задачи постепенно. Предположим, что Варя – вполне себе настоящая девочка, имеющая реального папу. А дом их отсюда очень далеко. Милая, – Степан снова обратился к ребёнку, продолжавшему свою игру в чаепитие с тряпичными куклами, – давай мы тебя домой проводим?

Варя подняла голову и улыбнулась, ничего не ответив. Да, сходство с дочкой Лёшки было. Это его ребенок. Девочка поочерёдно поднимала кружки и поила куколок несуществующим напитком из них, чуть громче напевая приставучую мелодию.

– Ты хочешь остаться здесь? – не прекращал попыток разговорить ребёнка Степан. – Может быть, нам сходить за твоим папой?

– Давай пойдем дальше? – высказал я мысль, давно крутившуюся на языке.

Мне не очень нравилось то, что мы видели. Казалось бы, ничего страшного, но на душе как-то леденело всё от этих кукол без лиц и от этой странной мелодии, словно касающейся холодными пальцами висков и спины. Но Степан приложил указательный палец к губам, призывая меня замолчать. Девочка неожиданно закончила поить куколок из кружек и стала разворачивать их всех лицом к дому. Мой друг округлил глаза и сделал несколько шагов назад. Я не понимал, что его так напугало, но на всякий случай тоже двинулся к дверному проёму.

– Я вспомнил, что означают эти куклы, – сбивчиво проговорил Степан, прижимаясь спиной к стене дома. – Мне моя прабабушка рассказывала очень давно. Никогда не придавал этому значения, потому что не сталкивался. Да и в мистику я ж особо не верю. А теперь вот увидел, и всё само в голове всплыло…

– Прямо как у меня со снами, – поспешил я вставить свою ремарку, пока Степан переводил дух.

– Наверное, – отмахнулся он от моего замечания, вытирая проступивший пот со лба. – В общем. Кукла всегда воспринималась как некий заместитель человека, эдакая его миниатюра. Но это не как с куклами Вуду. Идея, о которой мне говорила прабабушка, совершенно иная. Кукла является оберегом от злых духов. То есть человек создает сам себя и мысленно наделяет силами, способными дать отпор мистическим существам или же просто нехорошим людям. Но не в случае, если с такой игрушкой взаимодействует ребенок. Дети в деревенских пересказах обладают пророческим даром. Они умеют предсказывать будущее. Иногда даже в состоянии изменить судьбу взрослого человека, – на этой фразе он замолчал и громко сглотнул слюну, не глядя на меня и наблюдая лишь за девочкой, поворачивающей кукол в сторону дома Гаврилы.

– Хочешь сказать, она каким-то образом меняет нашу судьбу? – всё ещё не понимая, к чему клонит друг, спросил я.

– В данном конкретном случае – нет, – взволнованно ответил Степан. – Тут есть ещё одно уточнение, как я помню. Когда ребенок взаимодействует с куклами, важно заметить, куда повернуты их лица. Если игрушки смотрят друг на друга, то никакого скрытого смысла тут нет. А вот если ребенок усаживает кукол так, как это сейчас делает Варя, то из дома кто-то уйдет…

– Хм… – я взял себя в руки и обвёл взглядом все игрушки.

Девочка закончила процесс усаживания кукол и села рядом с ними, не переставая напевать свою мелодию и разглаживая кружевное платье. Тряпичные куклы выглядели совершенно безобидными. Все они были выполнены в одинаковом стиле и походили на некие соломенные чучела, которые обычно выставляли в огородах, чтобы спугнуть вездесущих ворон. Правда, не всегда действие имело успех. Через неделю-другую птицы переставали обращать внимание на неподвижные пугала и внаглую сидели на руках и головах таких манекенов. Одежда кукол походила на национальные костюмы: красно-белые платья с красивыми узорами на плечах и по бокам.

– В каком смысле «уйдёт»? Муж с женой расстанутся или что?

– Когда рассказывала прабабушка, то я думал именно в таком ключе, – подтвердил Степан мою догадку. – Но сейчас понимаю, что должно быть ещё какое-то объяснение… Уйти из дома можно по-разному. Тем более мы с тобой не муж и жена, – попытался сгладить шуткой напряжённый момент мой друг.

Варя между тем расправила все складки на платье и стала осматриваться по сторонам, точно пытаясь найти что-то. Я никак не мог настроить себя на поиск подозрительного в образе милой девочки. Рассказов прабабушки Степана я раньше не слышал, потому трудно было свыкнуться с мыслью, что от кукол, сидящих лицом к дому, следует ожидать какой-то опасности. Мой друг присел на корточки и постучал костяшками пальцев по крыльцу. Недовольно хмыкнув, он проделал тоже самое со стеной у входной двери. Не найдя ничего сверхъестественного, Степан принюхался к воздуху. Меня больше смущало во всей этой ситуации спокойствие ночного леса. Там всегда были какие-то признаки жизни – те же филины ухают или кузнечики в траве стрекочут. Конечно, тишина мне не в диковинку. Достаточно вспомнить недавние события со старухой Анной, когда звуки жили отдельной жизнью. Но привыкать к такому не очень хочется. Может, разгадка находится внутри дома Гаврилы? Что-то упустили? На столе имелись предметы для проведения обряда вызова Пиковой Дамы, странные веники крапивы…

Тягучую тишину неожиданно разорвал вой волка. Животное рыскало где-то совсем рядом. К волку присоединилось злое карканье, переплетённое с уханьем филина. Сверху к разноголосой какофонии добавилось кошачье мяуканье, то и дело сменявшееся недовольным шипением. Причем казалось, что шипеть обычное пушистое животное так не может.