Юлия Фаро - Прощай, гуня-кандальник

- Произноси своё заклинание, - теперь Милица обернулась к Любке. - Или передумала?

- Нет, не передумала, только чтобы не ошибиться - мне нужна шпаргалка.

- Издеваешься? Где взять эту шпаргалку?

- Просто! Это - татуировка на твоей ноге.

Беседка начала содрогаться и раскачиваться под натиском обозлённых зомби.

- Не успеем, - сокрушённо прошептала Милица.

- Любушка! Любушка-голубушка! - послышалось снизу. - Отдай мой ножичек, внученька.

Забыв обо всём на свете, Любка вглядывалась в бледные лица собравшихся.

- Динь - бом, динь - бом -

Слышен звон кандальный.

Динь - бом, динь - бом -

Путь сибирский дальний...

- Послышалось пение.

- Гуня! Ты где? Я тебя не вижу! - кричала Любка. - Гуня помоги, мне нужно немного времени.

- Конечно помогу, внученька, за тем и явился. Ты только исхитрись, милая. Фамилию нашу сохранить. А там уж род наш - род Кандальниковых - сам за себя постоять сумеет. А сейчас возьми нож и кинь его к берёзке. Видишь берёзоньку одинокую поодаль? Туда и кинь! Торопись, внученька!

Любка стянула с плеч рюкзак и, нащупав "медвежонка", стала метаться по крыше в поисках деревца. Наконец она увидела одинокую берёзку, стоящую поодаль. Вложив всю свою силу в бросок, умудрилась так кинуть нож, что он, пролетев над головами армии мёртвых, воткнулся в ствол деревца.

И тут же из ниоткуда возник Егорий Кандальников. Его яркий наряд на сером фоне вызвал у Любочки непроизвольную улыбку.

- Не теряй времени, мама, - вдруг крикнул он и, размахивая ножом, кинулся в бой.

- Давай, Любка, наговаривай! - пихнув Любу в бок, закричала Хайфиц, выставив вперёд оголённую ногу с татуировкой.

- Omnia mutantur, nihil interit... - зашептала Любка, старательно загибая пальцы, чтобы не сбиться.

- Главное - снова стань Кандальниковой!..

Это напутствие Милицы было последним, что Люба запомнила перед тем, как лишиться рассудка.

Эпилог

Народу в маленькую церквушку Берёзова набилось - не продохнуть!

От множества горящих свечей да горячего дыхания собравшихся стояла такая жара, что поверить было трудно в то, что на улице мороз.

Зимний Мясоед - период между Рождественским и Великим постом - в деревнях всегда богат на свадьбы...

Нарядную тройку белых жеребцов, доставившую на венчание жениха с невестой, окружили деревенские ребятишки. Дёргали за цветные ленточки на хомутах, запрыгивали со смехом в сани, но ямщик в овчинном тулупе хоть и поругивался на сорванцов, но совсем незлобиво, не всерьёз.

- Эй! Ребя, гляньте, Замухрышка кулешовская с бабкой идёт. Снова будут у храма побираться, - закричал краснощёкий мальчуган в драном полушубке с чужого плеча и в съехавшей на бок своедельной валяной шапке.

- Не... - важно протянул второй малец в тёплом кожухе. - Дед сказывал, что пристроила бабка девку к помещику в услужение, будет теперь Лушка на евойного сынка спину гнуть.

- Ну уж и гнуть! - возмутился первый. - Чай, не в поле горбатиться. Будет, поди, художнику этому краски разводить, да кисти промывать... Зато в тепле и с калачами... Бежим лучше, венчание поглядим! Говорят, что у Горы-кандальника с Любкой-ведьмой гульба на широку ногу будет...

- Чегой-то она ведьма? Она - знахарка! Всех лечит! Даже дочку помещика Листова от хромоты избавила!

- А я говорю - ведьма! Маманя говорила, что она всё, что наперёд случится, рассказать может... А ещё она буквы знает и записывает их в книжицу чёрную да толстенную. Пишет себе там и пишет...

Мальчишки добежали до храма и, перекрестившись на паперти, потихоньку вошли вовнутрь...

- Боже святой, создавший из праха человека, и из ребра его образовавший жену, и сочетавший с ним помощника, соответственного ему, ибо так угодно было Твоему Величеству, чтобы не одному быть человеку на земле. Сам и ныне, Владыка, ниспошли руку Твою от святого жилища Твоего и сочетай этого раба Твоего Георгия и эту рабу Твою Любовию, ибо по воле Твоей сочетается с мужем жена. Соедини их в единомыслии, венчай их в плоть единую, даруй им плод чрева, утешение прекрасными детьми... - нараспев бормотал старенький священник, осеняя крестным знаменем стоящую перед ним пару.

Любочка, словно очнувшись от глубоко сна, никак не могла взять в толк, что с ней происходит. Она была одета в белоснежную льняную рубаху, расшитую замысловатыми узорами, поверх которой на ней красовался длинный в сборках сарафан из плотной ткани. Спереди сарафана была нашита широкая узорная полоса, сплошь расшитая тесьмой, серебристым кружевом и пуговицами.

Она незаметно отвела глаза в сторону.

О, боже!..

Рядом с ней в старинной, нарядной шёлковой рубахе стоял Жорка Мартов, бережно держа в руке тоненькую восковую свечу. И шевелил губами, будто повторяя за священником слова молитвы.

- Вы, бабоньки, не слыхали чего? - раздался за спиной приглушённый мужской шепоток. Люба напряглась, но обернуться не осмелилась. - Пошто жених ентот Кандальниковым зовётся? Из каторжан, что ли?

- Да тьфу на тебя, Тимоха, не болтай ерунды! Георгия-плотника барин с под Рязани привёз, там где озеро Кандаль. У их вся деревня кандальниками прозывается.

- А я думал, что острожник...

- Чегой-то ты там думал? - шикнул бабий голос. - Какой-такой острожник? У острожников клеймо на руке чуть пониже локтя, буковки "СК" - ссыльнокаторжный значит, с сорок пятого года всех злодеев так клеймят. Вон, до цыган сходи, там у одного имеется отметина. А Георгий цельными днями рукава засучит да топориком стучит. И на ручищах его окромя мозолей ничё и нету... Свезло Любаше - дельный парень.

- А слыхали, что сынок помещика Солнцева невесте в подарок преподнёс? - не унимался сельский сплетник. - Дык это... Картинку намалевал и назвал мудрёно - "Аполион и евойные музы", там мужик в рубахе исподней и девять тощих девок в лоскуты завёрнутых. Лучше бы лебедей нарисовал или цветы какие...

- Цыть, Тимошка, это всяко лучше того страшного малевания, которое Селевёрст сжёг на прошлую Масленицу. Там-то, говаривают, Семён-художник много дивных маленьких людишек нарисовал. Были среди них блаженные в одежде невиданной, а многие - ещё и красной верёвкой повязаны.

- Можа, брешут? - понизил голос Тимофей

Но слушать дальше Любке уже и не хотелось...

Она была счастлива!

Она была Кандальникова!

А сын родится настоящим Егором Георгиевичем!

- Венчается раб Божий Георгий с рабою Божией Любовию! Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа...

Эти слова взлетали под своды храма, отражались от стен причудливым эхом, множились и дробились на тысячи слов и звуков, обволакивая счастливую Любашу надеждой, что всё теперь в её жизни будет хорошо.

Хорошо и счастливо...

Понёва - элемент русского народного костюма, женская шерстяная юбка замужних женщин из нескольких кусков ткани. (Прим. автора).