Юлия Фаро - Детективное агентство «Ринг». Дело № 1. Рифл Шафл

Сначала Зинаида погладила и развешала на плечиках их с Динкой наряды, предназначавшиеся для торжественного выхода в свет. Затем, расположившись на маленькой кухне, решила заняться готовкой.

Динка притащила ноутбук и, устроившись тут же, за столом, работала над своими снимками, редактируя их в фотошопе. Зинаида, ловко орудуя ножом, чистила картошку. На секунду замерев, она дотронулась до руки девочки. Динка подняла на неё глаза.

— Дина, ты помнишь, кто сделал тебе эту татуировку? — медленно спросила женщина.

Динка пожала плечами и, помотав головой, снова уткнулась в компьютер. Зина не отставала и снова похлопала девушку по руке.

— Не хочешь рассказывать?

Динка выставила перед собой ладонь с прямыми, плотно прижатыми друг к другу пальцами.

— Нет так нет.

Зине показалось, что девушка начала волноваться. Наверняка это связано с непутёвой матерью, и Дине совсем не хочется обсуждать это с мачехой. «Ладно, отложим разговор…» — решила Зинаида. Если у Динки не было настроения, она начинала злиться, и вытянуть из неё какую-нибудь информацию становилось невозможным. А жаль! Ведь Зиночке так хотелось спросить будущую падчерицу, почему всё-таки та настроена против их свадьбы. Придётся подождать другого удобного случая…

— Угу-у-у, угу! — вдруг промычала девушка и постучала по столу, да так сильно, что вода из кастрюльки с почищенными овощами брызнула в разные стороны.

Зина подбежала к Динке и обняла её за плечи. Та продолжала мычать, испуганно тыча пальцем в монитор.

— Успокойся! Что тебя напугало?

На рабочем столе экрана была открыта папка с фотографиями из альбома «Лица земляков». Зина знала, что Динка отбирает лучшие снимки для стенда в Доме культуры. И что? Что её напугало? Зинаида схватила мышку и стала просматривать все фотографии в папке.

Ничего особенного. Все свои, все знакомые: Михаил в кабинете; Михаил с Антоном на рыбалке; ученики играют около школы; Раиса с корзинкой грибов; женщины с колясками; футбольный матч; Синицын за мольбертом; Зинаида с подснежниками; водители-дальнобойщики; местный фермер с поросёнком на руках; церковь, отец Серафим кормит собачку; Казимирыч жмёт руку главе поселения… Отличные снимки, ничего особенного Зина не заметила.

— Ы-ы-ы! — Девушка вырвала мышку и вернула на экран фото батюшки Серафима, затем, наведя курсор, стала увеличивать изображение. На заднем плане, за скамейкой, на которой был снят священник, стояли двое: Марьяна и статный седой мужчина высокого роста.

— Ну и что? — поинтересовалась Зинаида. — Мало ли прихожан в церкви бывает?

Казалось, что Динка на неё не реагирует. Она свернула изображение, торопясь и нервничая, открыла другую папку. Её руки тряслись. Наконец на экране появилась вся фотосессия, посвящённая отцу Серафиму.

Динка открывала снимки один за другим, пока не выбрала тот, на котором разговаривающие за спиной батюшки получились наиболее крупным планом, а камера запечатлела незнакомого прихожанина анфас. Динка вырезала его лицо и максимально увеличила, поработав с резкостью и цветностью. Получился отдельный портрет. Лицо показалось Зиночке знакомым, но кто это — она не могла припомнить.

— Ты его знаешь?

Динка энергично закивала головой. Зинаида придвинула к себе ноутбук и, открыв пустую страницу, напечатала «капсом»:

«Кто он?»

«Он следил за мной!» — быстро напечатала девушка в ответ.

«Ты уверена?»

«Да!»

— Тук, тук… Чем тут мои хозяюшки занимаются? Почему не чувствую запаха жареной картошечки? Эй, вы что там разглядываете? Даже не слышали, как я вернулся… — обиделся подполковник.

Зинка торопливо скрыла переписку, и на экране снова появился портрет незнакомца.

— Откуда у вас это фото? — подполковник вопросительно посмотрел на Зинаиду.

— Миш, кто это?

— Я тебе показывал два дня назад. Это Клод Эйдэн. Вечером распечатаешь мне все снимки, на которых он есть, — приказал Борисов дочери. — А ты давай ставь картошку, — второй приказ был адресован Зинке. — Не голодными же на концерт идти! А ну как в животе урчать будет?

Официальная часть торжественного собрания длилась почти два часа. После выступления руководства всех мастей началось награждение лучших работников поселения. На сцену вызывались и рабочие местного молокозавода, и песчаного карьера, и учителя, и врачи, и трактористы… Представитель областной администрации вручал грамоту, жал руку, а нарядные старшеклассницы одаривали награждённых букетиками тюльпанов.

Динка вертелась около сцены, успевая запечатлеть на фотокамеру каждого из передовиков. Она — глухонемой фотограф — в посёлке ценилась за профессионализм. Динка охотно подрабатывала на местных свадьбах и юбилеях.

Растерянный Михаил приятно удивлялся спросу на Динкины услуги. Сначала он категорически запрещал дочери брать деньги. Но потом смирился. Да много и не давали… После издержек на расходники девчонке оставалось две, иногда три тысячи рублей, которыми она ужасно гордилась и с удовольствием тратила.

Молоденький веснушчатый парнишка-повар единственного сельского ресторанчика, вместо того чтобы пройти через всю сцену и спуститься в зал по ступенькам, ловко спрыгнул рядом с девушкой и, улыбаясь, вручил ошарашенной Динке свой букет.

Та сначала растерялась, но затем, приняв цветы, присела перед кавалером в глубоком реверансе. Все, кто наблюдал эту сцену, одобрительно захлопали. Парень, смутившись, направился к своему месту, а довольная Динка, отдав тюльпаны Зиночке «на хранение», снова вернулась к своим обязанностям.

Зинаида с Мишей переглянулись. От нахлынувшей сентиментальной радости женщина опустила лицо к букету, сделав вид, что нюхает розовые чахлики, а растроганный Мишка незаметно смахнул слезу и погладил свою избранницу по руке.

Наконец ведущий объявил выход Святослава Цветова. На сцене появились небольшой столик, стул и ещё какие-то коробки, по всей видимости являющиеся частью магического реквизита. Зрители замерли в ожидании.

Диночка, занявшая своё место в первом ряду рядом с отцом, тотчас забрала у Зинаиды цветы и глядела на сцену, всё время поглаживая пальцами блестящий целлофан упаковки.

Свят не оправдал ожиданий Зинки, появившись на сцене вовсе не в смокинге с бабочкой и цилиндре, а в тёмно-синих безукоризненно сидящих на нём джинсах, чёрной майке, выгодно облегающей его спортивную фигуру, и ярко-жёлтых мокасинах.

«Щёголь, — подумала она. — Но хорош!»

Встав на середину сцены, Цветов приложил руку к сердцу, блеснув на запястье браслетом часов. Порывисто поклонился, да так, что Зина — сидящая в первом ряду — увидела, как раскачивается золотой медальон на массивной цепочке, когда фокусник на секунду замер, опустив голову. Затем он выпрямился и, откинув со лба густые тёмные волосы, обратился к собравшимся. Кратко, без лишних слов, Свят объяснил присутствующим, что, находясь здесь на отдыхе, он не планировал давать концерты и, к сожалению, не имеет с собой реквизита для зрелищных номеров.