Зои Аарсен - Легкий как перышко [litres]

– Вы обратились по правильному адресу, – ответила Миша своим особенным, задорным голосом, предназначенным для родителей.

Поскольку мы с Мишей уже решили взять на себя следующее задание, мы залезли на заднее сиденье машины мистера Ричмонда и вежливо обсуждали школу по пути к нему домой. Миша близко дружила с Оливией намного дольше меня, и мистер Ричмонд засыпал ее вопросами о родителях, сестре и планах на колледж. Я нахмурилась, увидев на подъездной дорожке пикап Генри. Мы не связывались со времени церемонии прощания, но я слышала, что он ушел из колледжа, чтобы провести остаток семестра с родителями в Уиллоу. Естественно, у Ричмондов была идеальная лужайка перед домом, так что максимум, что мы могли сделать за два часа, – это собрать опавшие с деревьев листья вдоль обочины и вырвать сорняки между кустами и пушистыми золотарниками, высаженными по периметру дома. С тяжелым сердцем я дергала траву возле окна подвала, через которое Пит целовал Оливию в ночь ее дня рождения. Я подавила желание заглянуть в туманное окно подвала Ричмондов, не желая видеть то место, где мы сыграли в ту роковую игру, и снова переживать эти моменты.

От одного только запаха ароматической смеси в коридоре дома Ричмондов на меня нахлынули эмоции. Хотя мистер Ричмонд позвал меня в дом лишь несколько мгновений назад, мне казалось, будто я вламываюсь туда. Я невольно старалась вести себя как можно тише, морщась при малейшем звуке собственных шагов. Уже потянувшись к выключателю в ванной на первом этаже, я почувствовала (не знаю, что меня вдохновило на это) внезапное непреодолимое желание забежать по лестнице на второй этаж и воспользоваться ванной, примыкающей к комнате Оливии. Дом казался тихим и пустым, и, хотя машина Генри стояла на подъездной дорожке, я решила, что, скорее всего, он отправился куда-то с мамой. Теперь, когда мысль о том, чтобы зайти в комнату Оливии, пришла мне в голову, я не могла от нее избавиться. Меня словно бы магнитом тянуло в ту часть дома. Простояв в ванной, пытаясь подавить возбуждение, по крайней мере, тридцать секунд, я, наконец, развернулась на каблуках и ринулась наверх. Сердце буквально выпрыгивало у меня из груди.

Я удивилась, что дверь в комнату Оливии была открыта настежь. Свет низкого солнца падал через окна и наполнял комнату, и я поразилась, как мало она поменялась с последнего моего посещения. Белое одеяло Оливии лежало на ее широкой двуспальной кровати. Плюшевые мишки «Гунд» сидели по обеим сторонам подушки, словно стражи. Бутылочка духов цвета янтаря терпеливо ждала на туалетном столике, и я импульсивно поднесла тяжелый стеклянный пузырек к носу. За деревянную раму зеркала туалетного столика были вставлены фотографии Оливии, Миши и Кэндис. На одной из них Оливия широко улыбалась в объятиях Пита (я догадалась, что это снимок с бала выпускников прошлого года. Гору одежды, валявшуюся на полу в день рождения Оливии, убрали, а плюшевый единорог (одна из игрушек, которые можно выиграть, бросая дротики в шарики в «Дни Виннебаго») сидел на белом плетеном кресле-качалке в углу. Тут, в центре комнаты Оливии, казалось, что она просто ушла из дома, а не из жизни – словно в любую секунду она может войти и спросить, что я делаю в ее комнате.

Игнорируя свой мочевой пузырь, я решилась открыть шкафчик Оливии – и, заглянув, нашла платье на бретельках цвета яичной скорлупы, которое Оливия купила в «Тарт». Оно висело в пластиковом чехле на вешалке, отдельно от других знакомых предметов одежды, словно никто не менял ничего в шкафу Оливии с той самой ночи игры. Я подумала о Мод в моем доме, уставившейся на потолок, и поняла, почему у меня создавалось впечатление, что Оливия в любой момент поймает меня с поличным. Потому что, скорее всего, ее дух точно знал, где я.

– Что делать, Оливия? – тихо спросила я, оглядывая комнату. – Я не знаю, как помешать Кэндис отправиться в поездку с отцом. Дай мне хоть какой-то знак.

Я быстро воспользовалась ванной, даже не потрудившись включить свет. Повернув кран, чтобы помыть руки, заметила, что флакон жидкого мыла с запахом лимона заменили хрустальной тарелочкой с белым мылом в форме сердечек. И тут начались мучения: помыть ли руки новехоньким нетронутым мылом, оставив доказательства, что я побывала в комнате Оливии, – или просто не мыть руки? После двух часов уборки листьев и рытья в земле мне очень хотелось помыться. Поддавшись импульсу, я быстро намылила руки одним из кремово-белых сердечек, а потом, чувствуя себя преступником, спрятала остатки мыла в салфетку и засунула в карман джинсов. Затем бросилась вниз по лестнице, не желая, чтобы Ричмонды увидели, как я исследую комнату Оливии. На улице мистер Ричмонд уже завел двигатель, собираясь отвезти нас обратно к торговому центру.

После того вечера Вайолет объявила день успешным: двадцать два одиннадцатиклассника собрали деньги на поездку в горы, а прогнозы, что позже днем пойдет дождь, не сбылись. Я согласилась поехать домой с Амандой и Мишей.

– Я тут подумала, – объявила Миша, – о том, что ты начала рассказывать мне в прошлую субботу. Если ты смогла связаться с Оливией, то и я хочу поговорить с ней.

Я вспомнила про доску Уиджа в подвале Трея и решила, что дать Мише попробовать сыграть – возможно, не такая уж ужасная идея. Все-таки Миша дружила с Оливией дольше, чем я. Может, у Оливии получится лучше объяснить Мише, что делать, хотя сложно было не гадать, почему в таком случае она прячется в моей спальне, а не устроила призрачное жилье в доме семьи Портной.

– Может быть, мы с Треем придем завтра вечером? Я буду весь день занята нашими услугами по уборке, но мы закончим к пяти.

Вечером в воскресенье мы с Треем направились к дому Портных, расположенному на другом конце города. Шел дождь, погода стояла мрачная. В руках мы несли коробку с доской в фирменном пакете магазина. Трей театрально закатил глаза, пока я разговаривала с охранником на пропускном пункте, при въезде в охраняемый район, в котором находился дом Миши.

– Мы в гости к семье Портной, – объявила я. – Меня зовут МакКенна Брейди. – Охранник кивнул и позвонил хозяевам, чтобы подтвердить, что они ожидали гостей.

– От кого защищают эти ворота? – размышлял Трей. – Людей, которые там не живут, вроде нас?

Я ухмыльнулась, понимая, о чем он, но не желая беспокоить охранника. Уровень преступности в Уиллоу был относительно низким, так что весь смысл огороженной территории терялся. Ворота скорее служили барьером между богатыми внутри и менее богатыми снаружи – как физическое напоминание остальным в городе о том, что «здесь живем мы, а не вы».

Охранник махнул нам, разрешая пройти, и мы пешком зашли на территорию района и прошли еще два квартала мимо больших особняков с ухоженными лужайками, прежде чем добраться до кирпичного дома, в котором жила семья Портной. Миша встретила нас у входа; она ела мороженое прямо из коробки. Я тут же почувствовала зависть к ее стройной фигурке.