Стефани Майер - Солнце полуночи [litres]

Я изо всех сил старался сохранить спокойствие.

– А боль? – напомнил я. Думать об этом мне не хотелось. Я надеялся, что и ей тоже.

Ее лицо побелело так, что страшно стало смотреть. Долгую минуту она силилась перебороть воспоминания, потом упрямо вскинула голову.

– Это мои проблемы. Справлюсь.

– Храбрость можно довести до такого предела, где она превратится в безумие, – пробормотал я.

– Не вопрос. Подумаешь, три дня.

Элис! Может, даже к лучшему, что я понятия не имею, где она сейчас. Значит, это неспроста. Она решила избегать меня до тех пор, пока я не успокоюсь. Так и хотелось позвонить ей, сообщить, какого я мнения об этом трусливом бегстве, но я мог поручиться, что на звонок она не ответит.

Я сосредоточился на нашем разговоре. Если Белла желает продолжать его, придется указать ей на то, о чем она прежде не задумывалась.

– А Чарли? – коротко спросил я. – А Рене?

На этот раз отмахнуться ей было труднее. Прошли длинные минуты, а она все искала ответ. Открыла было рот, снова закрыла. И не отводила взгляд, но вызов в ее глазах постепенно уступал место поражению.

В конце концов она солгала. Как всегда, это было очевидно.

– Послушай, и это тоже не вопрос. В своем выборе Рене всегда исходила из собственных интересов, и она будет только рада, если я поступлю так же. А Чарли крепкий и выносливый, он привык справляться в одиночку. Не могу же я опекать их вечно. У меня есть своя жизнь.

– Вот именно, – веским тоном подхватил я. – И обрывать ее я не стану.

– Хочешь дождаться, когда я окажусь на смертном одре? К твоему сведению, я на нем только что побывала!

Я помедлил, чтобы мой голос прозвучал ровно:

– Ты поправишься.

Она сделала глубокий вдох, поморщилась и произнесла медленно и приглушенно:

– Нет. Не поправлюсь.

Неужели она решила, что я чего-то недоговариваю о ее состоянии?

– Поправишься, конечно! – горячо заверил я. – Ну, разве что останется шрам-другой…

– Ошибаешься. Я умру.

Дольше сдерживаться я не смог. И отчетливо услышал стресс в голосе.

– Белла, ну что ты говоришь! Тебя выпишут отсюда через несколько дней. Самое большее – через две недели.

Она тоскливо смотрела на меня.

– Может, прямо сейчас я и не умру… но когда-нибудь – обязательно. С каждой минутой я все ближе к смерти. Мало того: я состарюсь .

Беспокойство сменилось отчаянием, когда я понял, что она имеет в виду. Неужели она решила, что я об этом забыл? Что каким-то образом упустил из виду этот вопиющий факт, не заметил мельчайшие изменения в ее лице, особенно заметные в сравнении с моей застывшей неизменностью? Что я, не обладая даром Элис, не мог предвидеть явное будущее?

Я уронил голову на руки.

– Этого не может не произойти. Так и надо. Так было бы, если бы не было меня – а меня вообще не должно быть .

Белла фыркнула.

Я вскинул голову, удивленный внезапной сменой ее настроения.

– Глупость какая-то, – заявила она. – Все равно что прийти к человеку, который только что выиграл в лотерею, и отобрать у него деньги со словами: «Слушай, давай вернемся к тому, как должно быть. Так будет лучше». Я так не играю.

– Я тебе не выигрыш в лотерею, – огрызнулся я.

– Правильно. Ты гораздо лучше.

Я закатил глаза, потом попытался хотя бы отчасти вернуть себе самообладание. Наш разговор негативно сказывался на ней, о чем свидетельствовали мониторы.

– Белла, этот вопрос мы больше не обсуждаем. Я отказываюсь обрекать тебя на вечную ночь, и точка.

Едва у меня вырвались эти слова, я понял, как пренебрежительно они прозвучали. И знал, как она ответит, еще до того, как она прищурилась.

– Если ты рассчитываешь поставить точку таким способом, значит, ты слишком плохо меня знаешь. Ты не единственный вампир, с которым я знакома, – напомнила она.

Перед глазами у меня снова возникла красная пелена.

– Элис не посмеет.

– Элис уже видела что-то, да? – Белла почти не сомневалась в этом, но было ясно, что кое-что Элис от нее все-таки утаила. – Вот почему тебя тревожат ее слова. Она знает, что я стану такой, как вы… когда-нибудь.

– Она ошибается, – теперь и я заговорил уверенно. Мне уже случалось опровергать предсказания Элис. – Кстати, еще она видела тебя мертвой, а ты жива.

– Заключать пари против Элис я не стану, даже не уговаривай.

Она снова смотрела на меня с вызовом. Я почувствовал, как мое лицо становится суровым, и постарался расслабиться. Эти споры – напрасная трата времени, а его и так осталось мало.

– Так на чем мы остановились? – нерешительно спросила она.

Я вздохнул, затем издал невеселый смешок.

– Кажется, это и называется «зайти в тупик».

Тупик, ведущий к неизбежности.

Ее тяжкий вздох эхом повторил мой.

– Ай!

Я взглянул ей в лицо, перевел глаза на кнопку вызова медсестры.

– Больно?

– Все хорошо, – неубедительно заверила она.

Я улыбнулся ей.

– Не верю.

Она выпятила губу.

– Спать я больше не хочу.

– Тебе нужен отдых. А этот спор ни к чему хорошему не приведет.

Моя вина, конечно, – вечно моя вина.

– Так поддайся, – предложила она.

Я нажал кнопку.

– Зря стараешься.

– Нет! – жалобно воскликнула она.

– Да? – голос Беа в маленьком динамике казался дребезжащим.

– Кажется, нам снова требуется обезболивающее, – сообщил я ей. Белла хмуро взглянула на меня, потом поморщилась.

– Сейчас пришлю медсестру.

– Ничего принимать не буду, – пригрозила Белла.

Я многозначительно посмотрел на пакет на ее капельнице.

– А тебя и не спросят.

Ее сердце снова зачастило.

– Белла, тебе же больно. Необходимо расслабиться, чтобы началось восстановление. Зачем ты сопротивляешься? Тебя больше не будут колоть иголками.

С ее лица исчезло все упрямство, теперь оно было просто встревоженным.

– Я боюсь не иголок. Боюсь закрыть глаза.

Я протянул руки, чтобы приложить к ее щекам, и улыбнулся ей совершенно искренне. Это было нетрудно. Все, чего мне хотелось – и могло захотеться когда-либо, – смотреть ей в глаза вечно.

– Я же сказал: я никуда не денусь. Не бойся. Пока ты рада видеть меня, я буду рядом.

« Пока ты не поправишься, пока не будешь готова. Пока я не найду в себе силы, в которых нуждаюсь ».

Она улыбнулась, несмотря на боль:

– Знаешь, а ведь я всегда буду рада.

«Всегда» – в понимании смертных.

– Ну, со временем пройдет. – И я поддразнил ее: – Это всего лишь школьный роман.

Она попыталась покачать головой, но поморщилась и прекратила попытки.

– До сих пор не верится, что Рене так легко купилась. Но ты-то должен понимать.

– В этом и заключается прелесть человеческой жизни, – тихо ответил я. – В переменах.

– Ждешь, затаив дыхание? Не дождешься.

Я невольно рассмеялся над ее недовольным выражением лица. Ей же известно, как долго я могу обходиться без дыхания.