Эль Бруно - Бестиарий [litres]

– Я не понимаю, что происходит, Крис.

Фишер молчал. Низко надвинутый капюшон не позволял рассмотреть его лицо. Она только поняла, что он очень бледный.

– Садись в машину, надо спешить, – голос у него был каким-то деревянным.

– Что произошло в доме? Что ты сделал? – не выдержав, выпалила Саша.

– Ты сдала мой небольшой экзамен.

Она недоуменно нахмурилась:

– Как? Что… Что творится в твоей голове? Я не понимаю! Сначала ты отпустил одну соучастницу, потом на полчаса закрываешься со вторым, ты выходишь один и говоришь, что я сдала экзамен? В происходящем есть хоть какая-то логика?

– Садись в машину, – велел он, по-прежнему на неё не глядя.

Саша стояла, скрестив руки на груди.

– Пожалуйста, – тихо сказал он. – У нас мало времени.

Он никогда не говорил с ней таким тоном – словно действительно, искренне просит ее, но, в то же время она поняла: если она не согласится, ее ждет нечто ужасное.

Саша подавила вздох, садясь на пассажирское сиденье.

Кристиан завел машину, снял капюшон, и только тогда она увидела, что зрачки его слишком широки, будто он ничего перед собой не видит. При этом лицо его было безжизненным и пустым, как у лунатика.

– Ты очень странно выглядишь, – обеспокоенно заметила Саша, покачав головой.

– Знаю.

– Ты уверен, что можешь ехать?

– Да.

Машина стартовала с места, словно намеревалась взять разгон для взлета.

Саша оглянулась на закрытую дверь в дом:

– Что ты с ним сделал?

– Поговорил.

Фишер постепенно приходил в себя. Саша заметила, что его зрачки пришли в норму, как и лицо. Он заговорил спокойно, а не презрительно и высокомерно, как обычно.

– Тот, кто нам нужен, движется к Ярославскому шоссе. Остановится в отеле «Королёв» под именем Сергея Малика.

– Он… просто всё рассказал тебе? И ты действительно отпустил его? – Саша пыталась хоть что-то прочесть в уставшем взгляде Кристиана.

Тот не отвечал какое-то время.

– Мы с ним поняли друг друга, – выдавил из себя Фишер, решив, что можно удостоить Сашу ответом.

– Но почему ты его отпустил? Меня это полностью устраивает, но…

– Система правосудия не слишком меня интересует, Александра.

– Я хотела понять твою логику.

– Ее не надо понимать. Просто слушай и делай, что я велю. Будь моими глазами.

– Звучит так, словно у меня есть выбор…

– Он есть, – с неохотой подтвердил Кристиан. – Я обязан сказать это сейчас, к сожалению.

Саша вздохнула:

– Правильно ли я понимаю, что могу спокойно сейчас отказаться с тобой работать, и ты отпустишь меня домой?

Кристиан кивнул:

– Да, верно. После расследования, конечно.

Это самая неприятная для меня часть. Я могу сломать Александру, могу заставить её со мной работать, но она не станет от этого эффективной. К сожалению, для моих целей требуется хотя бы частично её осознанное согласие. Иначе своих целей я не добьюсь. А лицемерить и приручать людей я, если честно, никогда неумел.

В сущности, я уже знал, как действовать, если она откажется со мной работать.

– И ты отпустишь меня теперь, когда… убедился в моей полезности?! – взорвалась она, и голос ее при этом перешел на опасно высокую тональность. Саша изумлённо смотрела на Кристиана.

– Если бы я хотел послушную рабу, я бы ее себе нашел. Но мне нужна твоя работоспособность и эффективность, а для этого необходима твоя добрая воля.

Едва сдерживаемое возмущение немедленно нашло в себе выход. Сашу затрясло.

– Ненормальный… Ты же не думал, что я и впрямь буду с тобой работать? После всего, что ты сделал? Я проторчала из-за тебя десять месяцев в больнице, ясно?! Чего ты, вообще, ожидал? Что я в восхищении брошу свою жизнь на твои приключения? Ты маньяк со сверхценной идеей. Я пока понятия не имею, куда мы едем и чего ты хочешь от человека, которого ловишь, но ты определённо сумасшедший, и я не хочу помогать тебе!

– Ясно. Потерпи. Скоро ты от меня избавишься, – бесстрастно ответил Кристиан.

Его голос и эта ситуация окончательно выбили почву из-под её ног.

– Заслужила свободу… – шипела тихо она, – и теперь со мной можно говорить… Возомнил себя особенным. Ломаешь жизни людей просто ради своей прихоти! Как же я тебя ненавижу! К счастью, одно мне точно известно. Такие, как ты, всегда одиноки. У тебя никогда в жизни не будет человека, которому ты сможешь доверять и который бы понимал тебя!

Фишер молчал.

– Впрочем, едва ли ты почувствуешь, так ведь? Тебя даже на это не хватит. Люди ничего не значат… Как вещи. Думаешь, если ты красавчик и достаточно влиятелен, это что-то значит? Это ни черта не значит! Ты умрёшь так же, как остальные, с тем отличием, что огромное количество человек при этом вздохнёт с облегчением, – шептала Саша в полголоса, но достаточно громко, чтобы он ее услышал.

Внутренний голос ей ответил: «Ты завидуешь. Ты некрасива, слаба и ничего в этом мире не значишь».

– И однажды ты умрешь в полном одиночестве, отчётливо осознавая, что никто не придёт тебе помочь, потому что ты никому не нужен…

Снова внутренний голос шепнул: «А у тебя тоже нет друзей. И ты умрешь одна, потому что семья тебе не нужна».

Кристиан молчал.

– Я никогда тебя не прощу!

«Но ведь тебе хочется, чтобы он извинился, лицемерка», – продолжал вмешиваться противный внутренний голос.

– Я не забуду того ада, который пережила из-за тебя… Я едва не погибла там. И все мысли у меня были только о семье. Я молилась, чтобы ты не прикончил никого из них. Я мечтала о смерти, чтобы прекратить эти пытки, – Саша чувствовала, что вот-вот заплачет. – А теперь ты якобы просто даешь мне выбор? Иди к чёрту! Ты так и не ответишь за то, что сделал, а продолжишь жить дальше, и это – самое мерзкое!

Она замолчала, испугавшись своих слов и неожиданно осознав, что в машине царит странная, густая тишина. Кристиан совершенно спокойно смотрел перед собой на дорогу, ничем не выдавая, что слышит ее. Кажется, эти злые слова просто не коснулись его ушей и восприятия. Но после ее последних выпадов он откликнулся:

– Ты бы хотела, чтобы я заплатил за то, что сделал с тобой?

– Всем сердцем, – гордо отрезала она.

Фишер какое-то время молчал. Потом резко свернул к обочине. Саша вжала голову в плечи, понимая, что сейчас слабо может предсказать его действия. Неожиданно она почувствовала себя гадко и глупо. Эмоции взяли над ней верх, и она позволила себе стать ранимой, истеричной. Саша неожиданно заставила себя успокоиться.

Кристиан перечислил:

– У меня есть нож, пистолет, зажигалка и кое-какие инструменты в рюкзаке. Ты, например, упомянула, что я привлекателен, по всей видимости, считая, будто я не замечаю собственного морального уродства. В таком случае можешь порезать мое лицо, шрамы навсегда останутся. Тебе тогда станет легче? Только не трогай волосы… – небрежно добавил он. – Это отдельная история, я обязан носить их длинными. Так лучше для всех.