Михаил Кормин - Красная река, зеленый дракон [litres]

– Понимаю. А откуда про слухи-то известно?

– Форумы городские читал. Паблики. Людей слушал, информантов расспрашивал. Краеведческий опыт. В общем, купируй каким-нибудь образом. Поймайте тихо, заприте где-то в подвале старой дачи. Или сожгите самого кадавра. Вам виднее.

Пятый знак, который планировалось нарисовать после сегодняшнего ритуала, и «открыть центр», как Медведев говорил, объясняя дальнейшие действия чешуйки, должен был появиться на бывшем военном аэродроме, западнее поселка Сиверский.

Внесли кофе. На улице стемнело. Гости постепенно затихли, не начиная новых бесед. Медведев понял, что время настало. Попросив унести кофейные приборы, еще раз поблагодарив Серьезного Человека за возможность находиться здесь всем вместе, Олег Иванович велел присутствующим переодеваться, и сам тоже отправился в подвал, где у него лежала большая спортивная сумка. С ней он всегда, на протяжении последних десяти лет, отправлялся в гости к Серьезному Человеку. В сумке находился длинный, до самой земли, темно-зеленый балахон с капюшоном, скрывавшим лицо, и большой охотничий нож, доставшийся в наследство от отца-карела. Отец называл его «ерапуко», и часто брал собой на рыбалку, чтобы обрубать черемуховые ветки на спусках к реке. На рыбалке Медведев не был уже много лет.

Зал жертвоприношений был на первом этаже. Пол вымощен белым кафелем, на стенах несколько свернувшихся, словно змеи, садовых шлангов. С их помощью удобнее было убирать после ритуала, просто поливая пол водой.

Мальчика, сидевшего с кляпом во рту на стуле посреди белого зала, звали Степаном. Он приехал в летний лагерь из Петрозаводска. Преимуществом ритуалов, проводимых весной и осенью, помимо всего прочего было то, что в начале первой смены никто из детей не знал никого из своих товарищей, и случайное исчезновение кого-то из подростков всегда проходило незамеченным. А осенью, когда все разъезжались по своим городам и поселкам, кто-то обязательно пропадал со связи, терялся и не отвечал на письма товарищей по кравеведческо-поисковому отряду «Сиверские ужи». В этом не было ничего удивительного.

Пятеро фигур в зеленых одеждах, таких же, как и балахон Медведева, полукругом выстроились у Степана за спиной.

Когда все было закончено, и Алехины с Серьезным Человеком начали убирать зал, тщательно уничтожая все следы ритуала (печь котельной дома на изгибе реки пришлось усовершенствовать, дополнив несколькими колосниками), а Синицина, собрав весь материал для «реагента», начала процесс возгонки в альбуминогенераторе, Медведев отправился в сауну. Сауна находилась в подвале, рядом с комнатой, где он переодевался.

Олег Иванович надел черные сланцы, достал из сумки мыло и полотенце, уложив запачканный кровью балахон на самое ее дно, и открыл дверь в предбанник, размышляя о том, насколько Дель-Фаббро было проще собирать материал для нанесения змеиных дланей тогда, в Вырице. За стеной было слышно, как гудит огонь в топки печи котельной.

В сауне было уже жарко. Минут через двадцать в парную вошел Загорный. Старший участковый долго смотрел на обитые серебристыми осиновыми досками стены. Потом провел ладонью по красному лицу, смахнув с него пот:

– Хорошо сегодня, Иваныч. Хорошо натопили.

– Да, – Медведеву не хотелось говорить, сухой жар обжигал губы.

– Видишь, как все быстро прошло. Светка только в самом конце опять заистерила. Чуть на пол не свалилась, как в самом начале. Устала она, кажется.

– А ты не устал что ли?

Загорный промолчал, поведя волосатыми рыжими плечами. Облизал усы языком от пота.

– Слушай, – Медведев прищурился от жары, – ты правда, порешай там что-то с этим безголовым.

– С которым из?

– С обоими. Но начни лучше с нового участкового. Он же может и операм в итоге что-то сказать, в район.

– Ага, с этим твоим опять… латифундистом, разговаривать, чтоб все отзывал.

– Ну, какой же он мой. Он такой же мой, как и твой. Всем мы вместе, Дима. Вместе же?

Загорный кивнул:

– Вместе-то вместе, только он первый уехал, оставаться даже не стал на уборку до конца, когда самое грязное.

– Ну, не царское это дело. Он в большем говне возится. В этом его задачи.

– Это точно. Ты это, когда пойдешь до дому?

– Захода два еще наверное, не больше. Сегодня что-то совсем сил нету. Немец этот тянет еще, тянут в Карташевке. Я как нож занес, так прямо почувствовал, что они как-то… Ну, знаешь, как веревками. Невидимыми. Это не от змея, а именно от них. В общем, ерунда какая-то, ни разу такого не было.

– Ни разу, и вот опять. Ладно, – Загорный поднялся с полка, – с Пивоваровым порешаю, конечно. Хороший парень, но видать совсем тупой. Как-нибудь уберем, ты не переживай, Иваныч, ты ж меня знаешь.

Медведев кивнул, вытирая пот со лба:

– Знаю, Дим, знаю. Ты ж ко мне в школу в свое время ходил.

– Ага. Я просто про то, когда пойдешь спрашивал-то чего – за мной Ольшанский заедет. До дома отвезет. Давай, и ты с нами вместе, что по холоду-то через лес тащиться.

– А он-то тут каким боком?

– Ну, я ему знаешь что сказал?

– Дурь поди какую-нибудь?

– Примерно. Я ему сказал, что мы масоны. И если что, то его к себе примем. Если хорошо себя покажет. Теперь и работает лучше, и вопросов не задает, и видишь – польза от него. Мотивация.

– Дурной ты Димка, дурной и был дурным всегда.

Загорный махнул рукой, улыбнулся и вышел из парной. Медведев остался.

Гольмдорфов лес шумел над домом на берегу темной, неразличимой уже в сгустившемся осеннем сумраке реки. На противоположном высоком берегу обрыва мерцали желтым окна домов. Ветер гнал по небу тучи, изредка в просветах между ними показывались звезды, отражавшиеся белесыми искрами в водах Оредежа. В доме Серьезного Человека, отбывшего в неизвестном направлении, выключили свет. Ольшанский приехал на своем внедорожнике и увез Загорного и Медведева. Осенняя ночь опустилась на берег, сомкнувшись над верхушками деревьев. И только печь в котельной, усиленная дополнительными колосниками, гудела до самого утра, раскалившись красным.

Цыгане выстроились цепью перед входом на участок. Их было не меньше двух десятков, собравшихся в то утро под ясным, синим небом на краю Карташевской. Некоторые – местные, жившие в самом конце Дачной улице сразу в двух домах, превратившихся за то время, пока осевший в Карташевке табор населял их в целый маленький городок из сараев, крытых переходов и закоулков хозяйственных построек. Некоторые приехали из соседних деревень. Их машины стояли поперек улицы, загородив подъезд полицейскому автомобилю. С момента разговора Медведева с Загорным прошло две недели. Пивоваров, вместе с Ольшанским, были направлены на проверку Матвеевского дома. Дмитрий Юрьевич объяснил необходимость визита в Карташевскую тем, что велосипед (теперь уже всем было ясно, что принадлежал он пропавшему Паше Голубеву) нашли именно там, и в последнее время около дома видели каких-то подозрительных людей. Явно не цыган, возможно – приехавших из Питера. Следовало изъять вещдок, оставленный Пивоваровым в поселке, у продавщицы магазина «Светлячок», и начать обыск строения.