Михаил Кормин - Красная река, зеленый дракон [litres]

Подойдя к лестнице, взглянув вверх и поняв, что одному подняться наверх действительно невозможно, Пивоваров пошевелил ногой мусор, лежавший в тени угла. Мусор оказался грязным, изорванным зеленым плащом, скрывавшим остатки нескольких велосипедов с искореженными рамами. Различив очертания велосипедов, Пивоваров сразу же бросился к входной двери, чтобы показать находку Ольшанскому:

– Серега, я нашел кажется. Загорный правду говорил!

Дверь оказалась закрыта. Костя толкнул ее плечом. Она не поддалась. Похоже, кто-то заблокировал ее с улицы.

– Серег, твои шутки что ли? Открывай, тут реально великов куча целая!

Пивоварову с той стороны двери никто не отвечал. Костя набрал номер Ольшанского. Телефон напарника был выключен. Костя достал на всякий случай травмат (в этот момент он очень пожалел, что Загорный запрещает пользоваться боевыми патронами на выезде), взвел, убрал с предохранителя. Прислушался, надеясь все-таки различить голос Ольшанского за дверью, который, может быть, все еще разговаривает по телефону с женой. Но с улицы все так же не долетало ни звука.

Зато со стороны лестницы послышался глухой удар чего-то тяжелого о деревянный пол. Костя увидел, как со второго этажа свалилось нечто большое и, надо думать, тяжелое. Темный предмет мешком выпал из проема, в котором когда-то был пролет лестницы. Ударился об пол совсем рядом с кучей велосипедов. А потом поднялось на ноги.

Это было тело человека, лишенное головы.

Не теряя ни секунды, безголовый побежал к Пивоварову, стоявшему у закрытой входной двери, в тени прихожей. Костя начал стрелять. Шум от хлопков травмата поглощали деревянные стены. Костя попал, это он знал совершенно точно. Высадил всю обойму, и видел, как твердые резиновые пули ударяли о тело бежавшего. Застревая в нем. Когда пуля попадали, все безголовое тело вздрагивало. Но бежавший не останавливался, а продолжал движение. Когда безголовый оказывался около окон, скупо освещавших комнату, Костя видел, что одет он в изодранные джинсы и футболку, которая когда-то была белой, а сейчас приобрела неясный, серо-коричневый цвет от грязи.

Безголовый, топая в тишине по скрипучему полу, бежал именно к нему, вытянув вперед руки. Костя сильнее сжал в кулаке рукоятку травмата, и когда нападавший был уже совсем рядом, ударил того в грудь. Конечно, если бы у нападавшего была голова – то удар пришелся бы в висок. Но сейчас приходилось действовать именно так. К удивлению Кости, ощущение от удара было странным. Таким, будто бы он угадил кулаком в подушку, или в кучу сухой травы. На миг даже показалось, что под грязной футболкой нет ничего, и все происходящее Косте просто кажется. Однако, сильные руки незнакомца сдавили плечо, потянули в дальний угол комнаты, под лестницу, в темноту, рассеяв ощущение нереальности. Сила безголового была невероятной. Костя видел пули, застрявшие в боках и животе напавшего, черневшие темными пятнами на футболке. По идее, они должны были отскакивать, а здесь тело их не отпускало, втянув в себя наполовину. Костя понял, что это курьер. Тот самый, Пашка из «Искорки». Пропавший совсем недавно, владевшим зеленым дождевиком и любивший свой велосипед, на кортом он, отказавшись от курьерской развалюхи с погнутыми спицами, приехал в Карташевку. Мысли эти пришли к Косте одновременно с осознанием того, что безголовое тело Павла Голубева дотащило его почти до середины комнаты.

Костя уперся ногами в пол. Свободной рукой уцепился за трухлявый подоконник – так, что загнал в ладонь несколько заноз. Но мертвец не отставал. Напор его то усиливался, и тогда он подтягивал Пивоварова на несколько сантиметров ближе к куче велосипедов, то ослабевал, давая участковому передышку. Пальцы мертвец не разжимал, скорости не сбавлял, но Костя замечал, что безголовый слабеет. Даже внешне тело того менялось, становилось каким-то вялым, руки и ноги подгибались. Костя продолжал лупить Пашку кулаком с зажатым в нем травматическим пистолетом по спине и бокам. Но ударов Пашка просто не ощущал, и продолжал тащить Костю во мрак. Через несколько минут борьбы оба они были уже около лестницы.

– Ольшанский, открывай дверь, ты что делаешь!? Тут реально этот мертвец, Серега, Лизка Никишина правду говорила! – Костя все еще не оставлял надежду на то, что напарник придет к нему на помощь.

Труп Голубева рывками, уже на шатающихся ногах, затягивал его под лестницу. Казалось, что еще пара минут – и силы окончательно покинут безголового. Он как-то странно подпрыгивал, выгибаясь всем телом, когда Костя, теперь уже молча, поняв, что на помощь ему никто не придет, упирался и пытался вырваться из его объятий. Однако, именно этих нескольких минут, а может даже и секунд, в которые из безголового могла бы уйти вся сила, и не хватило Пивоварову.

Безголовый, в последнем резком броске, развернулся и толкнул Костю вперед. Костя упал на пол. Травмат выскочил из его руки. Мертвец сзади, словно повторив Костины движения, тоже свалился на ветхие доски, распластался на них и, силясь перевернуться на живот, начал махать руками в полной тишине. Ноги его несколько раз согнулись. Тело словно переломилось пополам где-то в районе солнечного сплетения, грудная клетка с плечами выгнулась вперед. Но встать Голубев не мог. То ли время его пришло, то ли силы, потраченные на поимку и борьбу с Костей – были теми, единственными, что давали мертвому телу возможность двигаться, и теперь оказались истрачены. «Завод кончился», – подумалось Косте.

Лежа грудью на досках, участковый ощутил что-то твердое в кармане куртки. Это была та самая звездочка от Петра Александровича. Костя запустил ладонь за пазуху, и нащупал острые, металлические края значка трясущимися после борьбы с мертвецом пальцами.

Безголовое тело, все так же силясь подняться с пола, мелко дрожало.

Но что было с Пашей Голубевым дальше Костя уже не смог увидеть. Комната, освещенная мягким, пыльным светом желтого осеннего солнца, понеслась вдаль. За ней последовала прихожая, входная дверь, разрушенная лестница. Туда же устремился, слившись в одну точку, потолок и пол, и извивающийся мертвец на полу. Костю тянуло вниз, или назад – в темноту, мимо прикрытой зеленым плащом кучи велосипедов и еще дальше. Но куда, понять было невозможно.

Силе этого притяжения Костя противостоять не мог. Только крепче сжимал в руке значок. Потому что эта была какая-то иная, совсем другая сила, нежели хватка мертвых рук до этого. Еще через несколько мгновений Пивоваров уже не ощущал собственного тела. Но все еще чувствовал, что движется, несется все быстрее и быстрее куда-то в неизвестном направлении. И собрался уже было закричать, как все неожиданно кончилось.