Наталья Тимошенко - Запертые во тьме

— Черт, куда он подевался? — беспомощно крутил головой Иван.

Зашуршал под колесами гравий, давая понять, что они съехали с асфальта.

— Черт, — снова выругался Иван, останавливаясь.

Нужно было выйти, понять, в какую сторону поворачивает дорога, потому что навигатор, хоть и работал, иногда подтормаживал и показывал, что они находятся на ровном участке, но выходить не хотелось. Иван вышел первым, и Войтех, выругавшись на себя, последовал за ним.

Туман влажной прохладой мазнул по лицу, свежестью ворвался в легкие, но видений не вызвал. Не было даже ощущения, что видения рядом, укрылись где-то за ближайшими тонкими нитями, ждут, когда он потеряет бдительность, чтобы наброситься, подобно стае голодных собак. Ничего такого не было, только легкое тревожное чувство, которое запросто могло быть вызвано просто туманом и отсутствием видимости.

Ваня прошел чуть вперед, и Войтех почти перестал его видеть, но сам отходить от машины не торопился. Кто-то должен был остаться, чтобы они не потеряли автомобиль, и голосом направлять второго, если тот заблудится.

Прикосновение к руке заставило Войтеха вздрогнуть. Это был точно не туман, что-то плотное, твердое. Он опустил взгляд и с удивлением увидел рядом с собой девочку. На вид ей было лет десять, не такая уж и крохотная, но все равно слишком маленькая, чтобы ходить здесь одной. И только когда она снова коснулась его руки, явно приглашая идти за собой, Войтех вдруг подумал, что машина исчезла не просто так. Что водитель не гасил огни и не пропускал их вперед, притаившись в тумане, а тоже заблудился, съехал с дороги и застрял в кювете. Может быть, водитель даже ранен, а то и вовсе без сознания, вот девочка и отправилась за помощью.

— Иван, сюда! — крикнул Войтех, торопясь вслед за девочкой.

Она не стала держать его за руку, просто пошла вперед, безмолвно зовя за собой. Войтех с трудом различал ее хрупкую фигурку в белом платье среди такой же белой завесы, поэтому шел быстро, почти бежал. Слышал, как Иван зовет его, но отвечал односложно и быстро, стараясь не отстать от девочки.

Она не привела его к разбитой машине. Вообще никуда не привела. Просто вдруг остановилась посреди дороги, наклонилась, что-то подняла и протянула ему. Войтех подошел ближе, протянул руку в ответ, и она вложила в его ладонь большое черное птичье перо. Войтех нахмурился, разглядывая его, и в следующее же мгновение почувствовал сильный рывок назад, едва на ногах устоял.

— Дворжак, мать твою! — в голове Ивана был неподдельный испуг. — Какого хрена ты творишь?

— Смотри, что она мне дала, — задумчиво проговорил Войтех, оборачиваясь, но Иван взглянул на перо лишь мельком, затем снова уставился на него.

— Кто?

— Девочка, — Войтех повернулся в ту сторону, где только что стояла девочка, но той уже не было. — Хм, — он нахмурился, — здесь только что была девочка. Я подумал, что она из той машины, впереди. Машина могла съехать в кювет, как и мы, вот она и прибежала за помощью.

Спектр эмоций, сменяющих друг друга на лице Ивана, был гораздо шире двухполосной дороги, на которой они оба стояли, рискуя попасть под колеса следующей машины, въехавшей в туман.

— Какая девочка, Войтех? — Ваня так изумился, что назвал Войтеха правильным именем. — Какая машина? Не было никакой машины и никакой девочки. Мы как в туман въехали, ты сразу отключился, хорошо, что меня за руль пустил. Я поднажал, думал быстренько туман проехать, тут низина небольшая совсем, но не успел. Ты вдруг очнулся, я на тебя засмотрелся и в кювет съехал. Пока возился с задней передачей дурацкой, ты дверь открыл и пошел, еле тебя догнал.

Войтех промолчал, снова осмотрелся вокруг, замечая, что туман далеко не такой плотный, каким был еще несколько мгновений назад. Обычный туман, стелющийся по дороге в низине, снижающий видимость, но не делающий ее нулевой.

— А это тогда откуда? — уже не так уверенно спросил Войтех, снова демонстрируя Ивану черное перо.

— Да откуда я знаю? На дороге валялось, наверное. Пойдем, пока ты опять не отключился.

Эти слова будто дали сигнал организму: на Войтеха вдруг обрушилась такая сильная головная боль, что он покачнулся и едва не выронил перо. Головная боль, которая почти всегда накрывала его после видений и просто обязана была ударить после такой галлюцинации. Иван тут же подставил плечо и потащил его вперед, туда, где, должно быть, осталась их машина.

17 июня 2017 года, 16.40

Частный психиатрический кабинет, г. Медногорск

Оренбургская область

Всех психиатрических больных из ближайшей округи, в том числе из Медногорска и Кувандыка, отправляли в психиатрическую клинику Орска, и Саша переживала, что ей придется ехать туда, но обошлось. Двух военных, рискнувших пройти черноту без защитной одежды, держали в небольшой частной клинике, оказывающей подобные услуги в самом Медногорске. Саша подозревала, что в клинику эту вообще не попасть просто так, даже за деньги, разве что очень большие, поскольку была она крохотной, но дорого обставленной. Даже в частной клинике в Санкт-Петербурге, где работала ее мама, ремонт выглядел беднее.

Невысокий абсолютно лысый мужчина, представившийся Андреем Павловичем, провел ее по короткому коридору в дальнюю комнату. Саше сразу бросилась в глаза тяжелая металлическая дверь с серьезным кодовым замком. Никакой охраны видно не было, но с такой дверью в ней не было необходимости. За ней скрывалась тесная комната без окон, зато с двумя кроватями: такими же крепкими и серьезными, как и дверь. На кроватях лежали мужчины, скорее даже, молодые парни. Оба были в типичных больничных пижамах, но новых и не застиранных, бледно-голубого цвета. Руки и ноги парней крепились к кроватям мощными кожаными ремнями: толстыми, широкими. Такие даже не разрезать быстро, порвать и вовсе нереально. Парни при этом выглядели смирными, и такие условия показались бы Саше чрезмерными, если бы она не видела, что стало с ребятами из соседнего лагеря.

— Они спят? — спросила Саша, поскольку ни один никак не отреагировал на их появление.

— Нет, — Андрей Павлович покачал головой. — Они в такой прострации почти все время, затем апатия переходит во вспышку агрессии, но быстро снова сменяется апатией. Но галлюцинируют они почти все время. Вы подойдите ближе, они не опасны: ремни крепкие.

Последняя фраза прозвучала с определенной долей снисходительности, будто он считал, что Саша боится. Она недовольно поджала губы, вздернула подбородок и шагнула к кровати справа. Мужчина, лежавший на ней, был действительно очень молод, лет двадцати пяти, не больше. Светлые короткие волосы топорщились в стороны, черты лица обострились, как во время тяжелой болезни.