Наталья Тимошенко - Запертые во тьме

Войтех проглотил замечание о том, что в пятьдесят два года называть мужчину «дедулей» как минимум неправильно. Неву на пять лет больше, а его Иван с недавних пор называет не иначе как «зятек». Отношения к делу это не имело, а давать Ване повод для пространных рассуждений не хотелось: навигатор сообщал, что нужный дом находится за ближайшим поворотом, а Ваня еще не рассказал историю до конца.

— Как уже потом, во время следственных действий, стало известно, — продолжал Ваня, — Печников, имея запасной ключ от квартиры, частенько наведывался к своей квартирантке в ее отсутствие. Ничего не крал масштабно, просто рассматривал вещи, воровал по мелочи одежду, преимущественно нижнее белье. Ну и закончилось все это весьма предсказуемо: однажды темной летней ночью Печников Наумову, тогда еще Белоконеву, изнасиловал. Девушка пошла в полицию, а старый хрыч ничего и не отрицал, утверждал, что она его сама провоцировала долгое время, вот он и не удержался. Дали ему немного: всего пять лет. У нас за изнасилование совершеннолетней женщины, если ее при этом не убили и физически не покалечили, вообще много не дают, подумаешь, внеплановый секс, — с сарказмом хмыкнул Ваня.

— То есть Печников на свободе? — уточнил Войтех.

— Не-а, он из тюрьмы не вышел. Грохнули его в драке на четвертом году, заточкой в шею. Так что это уже второй оживший труп в Кувандыке.

Войтех ничего не ответил. Информация требовала тщательного обдумывания, а времени на это не осталось. Он припарковал машину возле темно-зеленого деревянного забора и заглушил двигатель.

Их уже ждали. Высокая коренастая женщина с завязанными в узел седыми волосами и лицом без следов косметики довольно сухо пригласила в дом, спросив по дороге:

— Я не совсем поняла по телефону, откуда вы?

— Мы из Института исследований необъяснимого, — сдержанно улыбнулся Ваня. Мог бы очаровать ее широкой улыбкой, что частенько проделывал с женщинами всех возрастов, но он собирался расспрашивать ее о погибшей не так давно дочери, а потому счел это невозможным. — Вы, должно быть, слышали о том, что случилось с соседним городом?

— Вы про Кувандык? — уточнила женщина. — Информацию о нем выдают дозированно, но слухи разные ходят.

— Какие, например? — заинтересовался Войтех.

— Да разные, — пожала плечами женщина. — От утечки какого-то химического оружия до того, что город провалился в ад.

Последнее она сказала с совершенно невозмутимым лицом, и было непонятно, говорит ли она о такой возможности всерьез или просто передает нелепые слухи. Хотя если учесть, что они встретили в Кувандыке уже двух мертвецов, один из которых наверняка попал в ад, если только тот существует, то такое предположение не было лишено смысла.

Хозяйка велела звать ее Надеждой Петровной, привела их в тесную, по-деревенски обставленную кухню с большим урчащим холодильником и застеленным клеенкой столом, не спрашивая, поставила на плиту чайник. Впрочем, ни Ваня, ни Войтех отказываться от чая не стали бы, хотя только что вышли из кафе. Но Войтех все еще чувствовал потребность в сладком, а Ваня просто никогда не отказывался поесть.

— Мы хотели расспросить вас о вашей дочери, Ксении, — осторожно начал Войтех, когда перед ними на столе уже стояли две огромные чашки с коричневой жидкостью, в каждой из которых плавало полкружка лимона. — Я понимаю, что вам тяжело вспоминать об этом, но расскажите, как она погибла.

На лице Надежды Петровны не дрогнул ни один мускул, только руки, лежащие на коленях, сплелись в тесный клубок и нервно затеребили клетчатую юбку.

— Да что там рассказывать? Три года назад это было, летом, в августе. Жара еще стояла, но ночи были уже темнее, светать начинало позже. Ксюше тогда только-только двадцать два исполнилось, она в институте в Оренбурге училась, на последнем курсе уже, а летом, во время каникул, в Кувандыке в магазине каком-то подрабатывала. Копила себе на новый ноутбук. Старый ей от старшего брата достался, а живем мы небогато, купить ей новый не могли. Вот она и ездила каждую ночь туда, ночные смены себе только брала, чтобы мне по хозяйству помогать и с друзьями встречаться. Обычно первым автобусом возвращалась, но в тот день она раньше освободилась, уж не помню почему. До автобуса было еще два часа, на такси она денег пожалела, говорю же, каждую копейку откладывала. Позвонила Никите, чтобы он забрал ее, а сама навстречу пошла. Думала, наверное, что он ее еще в городе подберет, но у Никиты что-то там с машиной случилось, заводиться не хотела. У него старая «копейка». Пока он с ней возился, Ксюша уже до трассы дошла, а там ее… — Голос женщины сорвался, но она тут же взяла себя в руки и так же спокойно продолжила: — Никита когда приехал, там уже скорая, полиция стояли. Он даже не сразу понял, что это Ксюша простыней накрыта. Набрал ей, чтобы предупредить, что задержится, поскольку дорога перекрыта, а у нее телефон в сумочке и зазвонил, прям под простыней, не убрали еще. Оказалось, парень, который ее сбил, в том же городе в клубе каком-то был. Выпил вроде немного, но на пустой трассе решил разогнаться, вот Ксюшу и не заметил. Она умерла сразу.

— А Никита — это кто? — спросил Войтех, вспоминая спящего парня, которого Ксюша называла Никитой.

— Вроде как парень ее. Ну как парень? Он в нее влюблен был, замуж предлагал, а Ксюша считала, что сначала надо учебу закончить. Да и что это за отношения, когда она большую часть года в Оренбурге, а он тут, в Медногорске? Но любил ее крепко, до сих пор цветы на кладбище носит на каждый праздник.

— А вы с ним общаетесь?

Надежда Петровна пожала плечами.

— В гости не зову, но если на кладбище встречаемся, то можем и поговорить.

— А вы знаете, где он сейчас?

— В Медногорске живет, никуда не уехал.

— Нет, — Войтех покачал головой, — прямо сейчас.

— Дома, наверное, — не слишком уверенно предположила Надежда Петровна. — Суббота же.

— А вы можете выяснить?

Женщина посмотрела на Войтеха с удивлением и недоверием, но спрашивать ничего не стала. Вышла из кухни и вскоре в коридоре послышался ее приглушенный голос. Слов было не разобрать, но Войтех и Ваня почему-то все равно прислушивались. Обсудить то, что узнали, еще успеют.

Надежда Петровна вернулась на кухню с крайне обеспокоенным выражением лица.

— Никиты нет дома, — чужим голосом сказала она. — Его мама говорит, он в ту ночь, когда Кувандык исчез, там был. Скажите, — она села на стул и уставилась на Войтеха, — что там происходит? Мать Никиты очень переживает, нам же ничего не говорят.

— К сожалению, мы тоже не можем сказать, — покачал головой Войтех. — Но в одном я могу вас уверить: Никита жив… я видел его. Не разговаривал, но видел. Простите, больше ничего сказать не могу.