Керстин Гир - Третий дневник сновидений [litres]

– Ничуть. Тебе, может, больше нравится выпивать со своей компанией неполовозрелых баскетбольных тинейджеров, а для меня важней не провалить выпускные экзамены, представь себе!

– А я могу и на вечеринки ходить, и экзамены при этом не провалить, представь себе такое!

– Господи, да сколько же вам лет – пять? – спросил Эрнест.

Позвонили третий раз, и Рыся сказала – неизвестно кому:

– Мне стыдно!

Кнопка залаяла: она ненавидела споры.

– Я пойду. – Мия поднялась, Кнопка довольно помахала хвостом и направилась за ней в прихожую. – Если это Эмили, я свистну, чтобы Грейсон поскорей мог спрятаться за диваном, – обернувшись, сказала Мия.

– Какая энергичная семья! Просто замечательная! – Паскаль, засмеявшись, закрыл свою папку. – Каждый по отдельности – слово, всё вместе – поэма, – сказал он.

На его языке это, наверно, означало: «Я закончил!»

– Аминь, – проговорила растроганно Лотти.

Остальные незаметно стали потягиваться, как это бывает после долгой поездки в поезде. Рыся тёрла виски.

– Отбой! – Мия тем временем открыла дверь. – Там какой-то тип, на которого Флоранс однажды наехала! – сказала она, и сердце у меня ёкнуло. – И у него… чёрт!

– У него чёрт? – повторила мама.

Спот, наш рыжий кот, вошёл в комнату, за ним появились Мия, Кнопка и… Матт.

Чёрт!

Спот забрался на диван и прыгнул на пианино, разлегся там возле бюста Бетховена, разглядывая нас сердито.

– Что у него там во рту? – спросила Флоранс, пока я на своём стуле пыталась съёжиться и стать совсем незаметной, чтобы Матт, стоявший во главе стола, не обнаружил меня.

– Дрозд. – Он щелчком стряхнул чёрное пёрышко с рукава своего пуловера. – Извините, но Спот притащил его к нам в зимний сад и отпустил там летать. Моя мама чуть в обморок не упала. Он опять поймал птицу, при этом опрокинул две амфоры с какими-то экзотическими растениями. Так что я его поймал, и…

– И принёс сюда, чтобы птица теперь летала у нас в столовой? Вот уж большое спасибо, – сказала Флоранс. Она осторожно подошла к пианино. – Бедный маленький Спот! Этот злой Матт тебя обидел?

– Скорей наоборот. Спот сильно поцарапал бедного маленького Матти, – ответил Матт. – Не говоря о бедном дрозде. И амфорах… Я, кстати, хотел узнать, застрахованы ли они. Были довольно дорогие.

– Тогда, может, вам надо лучше закрывать вход в свой зимний сад, – отрезала Флоранс.

– Господи, ты в плохом настроении. – Матт покачал головой. – Раньше ты была такой милой.

Флоранс посмотрела на него сердито.

– Ну да, но меня научили, что в этом мире быть милой долго не удаётся.

– Не забывайте о вежливости! – Эрнест поднялся. – Думаю, лучше будет проводить вас до двери, прежде чем эта – как вы выразились? – очень энергичная семья не стала совсем хаотичной, – сказал он Паскалю.

Тот всё ещё смеялся. Постепенно он стал казаться мне не таким уж неприятным.

– Мне тоже надо идти. – Рыся поспешно встала и взяла свой бежевый вязаный жакет. – У меня начинается мигрень: невоспитанные домашние животные и дети действуют мне на нервы.

Её уничтожающий взгляд относился на этот раз не ко мне и не к Мии, а к «правильным» внукам.

– Может, возьмёте с собой кусочек торта? – спросила Лотти.

Но Рыся, не попрощавшись, исчезла в прихожей. Мама, Паскаль и Эрнест последовали за ней.

– Потом ещё поговорим. Позаботьтесь о коте, – сказал нам Эрнест.

Паскаль же на прощание кивнул и улыбнулся. Впервые я подумала, что он улыбается не по своему желанию, а из-за паралича какой-то мышцы на лице. Может, в этом был секрет его успеха?

– Какой милый человек!.. – сказала, глубоко вздохнув, Лотти. – Такой позитивный. Наверное, потому, что он целыми днями заботится о том, чтобы в жизни было больше любви.

– Эта способность и все прочие мелочи не более чем деловые трюки. – Чарльз вдруг словно проснулся. – Людям должно казаться, что любовь к жизни можно купить.

– Так может говорить лишь человек, который не верит в любовь и романтику. – Лотти заправила за ухо локон и смотрела вызывающе. – Которому незнакома страсть.

– Если я не окутываю всё красивым тюлевым шлейфом, это ещё не значит, что я не романтичен, – сказал возмущённо Чарльз. – Или бесстрастен.

– Да? – Лотти пожала плечами. – Извини, это просто моё личное впечатление.

Я недоверчиво переводила взгляд с одного на другого. Теперь и эти начали. Что-то было сегодня в самой атмосфере, что все превращались в ссорящихся детсадовцев. Не хватало только, чтобы они к каждой фразе добавляли: «Так тебе и надо».

– А ты находишь романтичным всё, что заслуживает твоей улыбки, – ответил Чарльз. – Кстати, насчёт улыбки. Я бы не скалился так самонадеянно, если бы у меня были воспалены дёсны.

– Это не самонадеянно, просто очаровательно. И у него не воспалены дёсны, – парировала Лотти.

– Как же, над верхним клыком слева! Ты не могла видеть, потому что сидела от него справа. – Чарльз, похоже, сам почувствовал, что ведёт себя немного ребячески. – Могу я взять себе немного торта, прежде чем птичка не вырвалась и не накакала на него?

– Не думаю, что она ещё может летать, – сказал Матт.

До сих пор он лишь коротко взглянул на меня, и мне стало чуть-чуть спокойней. Немногие люди могут, просыпаясь, помнить свои сны, а если и помнят, то недолго. Но даже в том невероятном случае, если Матт что-то помнил, это был всегда лишь его сон, и он не подозревал, что я проникла в него и отчасти им манипулировала. Если кому-то может быть неприятно, то лишь ему. Мне хотелось заползти под стол и прятаться там, пока он не уйдёт.

Спот тихо замурлыкал.

– Бедный кот травмирован, – сказала Флоранс и со злостью посмотрела на Матта. – Надеюсь, вам это не грозит.

– Флоранс, перестань отыгрываться на Матте, раз у тебя плохое настроение. Если здесь кто и травмирован, так это дрозд. – Грейсон схватил Спота и вынес его вместе с птицей на террасу.

Наверно, к этому его побудили слова о том, что птица сможет накакать на остатки торта. Что было не так уж глупо, поскольку оказалось, что дрозд выглядел вполне живым и даже мог летать. Спот всё ещё держал в пасти птицу, но Грейсон слегка его потряс, не давая шансов полакомиться. Кот, мурлыкая, смотрел вслед дрозду, который вспорхнул на живую изгородь в саду родителей Матта. Глупое животное без сопротивления позволило вернуть себя туда, где он мог опять обиженно свернуться на диване, не удостаивая нас взглядом. Кнопка из солидарности легла рядом с ним и смотрела на нас с упрёком.

– Хотя бы эти двое друг с другом не ссорятся, – сказала весело Мия.

– Хочет кто-нибудь черничный торт? – спросила Лотти.

– Я не откажусь, – сказал кто-то голосом Генри.

Я обернулась.

Генри стоял у открытого окна столовой, а из-за его спины в комнату заглядывала Эмили. Оба, наверно, появились тут, пока мама и Эрнест прощались с Рысей и Паскалем и, как можно было судить по голосам, доносившимся из прихожей, ещё не закончили прощаться.