Рене Ахдие - Падший [litres]

– Я бы хотел заказать у вас подарок.

– Вы ищете что-то конкретное, сэр? – отрывисто спросила Пиппа. Спросила так, как будто ее что-то раздосадовало, как будто она не рада была видеть этого покупателя в магазине.

Джентльмен проигнорировал Пиппу и вместо этого с улыбкой обратился к Селине:

– Может, перчатки, шляпку или набор вышитых платочков?

– Конечно, – ответила Селина. Она повернулась и увидела, что Пиппа топчется на месте рядом с ней, беспокойно морща лоб. Селина отогнала подругу движением руки.

– Прошу простить мою коллегу, – сказала их клиенту Селина. – Обычно джентльмены в одиночку не приходят к нам в магазин. Есть ли какой-то определенный цвет или ткань, которую вы предпочитаете? Мы можем помочь вам подобрать перчатки и платочки, однако головной убор вам лучше поискать в магазине, расположенном чуть дальше по улице, который специализируется на шляпках и котелках.

До странности сдержанный покупатель подошел к маленькому белому столику, где были разложены вышитые перчатки. Когда он потянулся к ним, Селина заметила несколько шрамов на тыльной стороне его руки. Она охнула, не сдержавшись.

Молодой человек тут же развернулся, прищурившись.

– Что-то не так?

Когда Селина опять покосилась на его руки, кожа показалась ей совершенно гладкой и непримечательной. Как будто ей все просто привиделось.

– Простите меня, – произнесла она. – Мне показалось, я что-то увидела.

– Могу ли я поинтересоваться, что именно вы увидели? – Его губы сжались в тонкую линию.

– Пожалуйста, не обращайте внимания на мое странное поведение. Мне просто нужно немного отдохнуть.

Джентльмен продолжил за ней наблюдать. Он склонил голову набок, точно птица, изучая ее. А потом черты его лица слово засияли, как поверхность камня, серебрящаяся под светом летнего солнца.

Селина моргнула и сделала испуганный шаг назад.

На долю секунды джентльмен стал выглядеть совершенно иначе. Словно все его тело оказалось покрыто такими же мелкими, пересекающимися шрамами, которые она видела у него на руке. Даже его лицо показалось усеянным шрамами. Черты его стали выразительнее, а кончики ушей заострились. Когда молодой человек приподнял уголок губ, собираясь улыбнуться, Селина готова была поклясться, что увидела клыки, как у демона.

Селина опять резко моргнула.

– Простите меня. Пожалуйста… простите, – начала заикаться она. – Пиппа, не могла бы ты помочь джентльмену на кассе? – А потом она бросилась в подсобку, чувствуя, как неуютный взгляд джентльмена продолжает за ней следить.

Никто больше этого знать не мог, но незнакомец в шляпе-котелке наблюдал за происходящим в магазине. Он единожды сжал и разжал руку, разминая костяшки, а потом достал из нагрудного кармана карандаш и бумажный блокнот.

Он потратил не больше минуты, записывая детали того, что увидел сегодня. Затем незнакомец поправил свои длинные усы и исчез за ближайшим поворотом.

– А вот и он, тот самый странный китаеза.

Джей настолько погрузился в собственные размышления, что почти не заметил направленную на себя, словно дуло пистолета, чужую ненависть. Он замер, стоя у входа в свой дом и прислушиваясь к женскому голосу на балконе сверху.

Он знал, что это она. Это всегда она.

– До сих пор не могу поверить, что подобным людям дозволено жить здесь, – продолжала женщина, и каждое ее слово было пропитано презрением.

Ее подруга, стоявшая на балкончике рядом с ней, согласно захихикала:

– Что поделаешь. Граф Сен-Жермен – владелец этого здания. Бог его знает, по какой причине он позволил им здесь жить, хотя и бог знает по какой причине.

– Графу следует больше заботиться о том, что могут подумать соседи. Позволять этому китаезе и тому темнокожему мальчишке из восточной Индии жить среди нас… – Она цокнула языком. – Они даже не христиане, говорю тебе, – шепнула она. – Я почти уверена, что видела у них в коридоре богохульную статую.

– А еще тот индийский мальчишка выращивает странные травы у себя на балконе. Они жутко воняют и привлекают кучу насекомых.

– Все равно он даже близко не стоял с этим китаезой. Он как призрак, ходит везде и даже шороха не издает. Представь только, однажды…

Джей выслушивал подобные беседы уже на протяжении трех дней. Он всегда вслушивался, позволял наглости дамочек наполнить воздух в его легких и вокруг него, любовался жаром их ненависти.

А потом отпускал – стряхивал все с себя, как лепестки цветов, кружащиеся на ветру.

Подобное происходило всюду, куда бы он ни пошел. Этот урок он усвоил в тот момент, когда впервые ступил на западные земли. Если он пытался побороть несправедливость, если пытался найти причину всех этих беспричинных оскорблений в свой адрес, становилось лишь хуже, напряжение лишь нарастало, и такой ход событий не помогал никому.

Однажды в Дубровнике он убил мужчину за то, что тот щеголял своими предрассудками. Джей наслаждался звуком ломающихся под пальцами костей, после того как он выпил кровь мужчины до последней капли. Однако на следующий же день он повстречал новый мешок с костями в таком же наряде из предрассудков.

Дело было вовсе не в отдельных людях. Дело было в толпах.

Пока люди не научатся отпускать свою ненависть, точно как учились ее копить, Джею никуда от нее не деться. И Арджуну никуда не деться. И Гортензии с Мэделин некуда бежать. Более того, даже Одетте – с ее бледной кожей и обворожительной улыбкой – приходилось ловить на себе гневные взгляды из-за того, что она любила так, как она любила, вопреки всеобщим убеждениям.

Удивительно, но эта мысль успокаивала Джея. Единственное место, где он когда-либо жил, не чувствуя необходимости оправдываться, это Новый Орлеан, Львиные чертоги. Джей был рад каждому члену избранной им семьи. Он любил их за крепкую связь, за их общий ярлык лишних людей, лишних более чем по одному признаку.

Джей зашагал наверх, перепрыгивая через три ступеньки. На миг он остановился на лестнице рядом с квартирой этих двух пожилых дамочек. Он с издевкой кивнул, как бы здороваясь, а затем продолжил подниматься. Повернув изящный ключик, он открыл дверь апартаментов, где жил с Арджуном, и вошел. Буквы чар, выведенные на полу, вспыхнули, приветствуя Джея, когда он шагнул за порог. Лишь двоим дозволено было переступать порог этой квартиры.

Затем Джей снял свою шляпу и удостоверился, что маленькие кинжалы в рукавах рубашки на месте. Убедился, что револьвер на плече по-прежнему заряжен серебряными пулями. Все это давно стало привычкой. Этот ритуал он повторял на протяжении многих лет. Первое, что Джей делал, прежде чем расслабиться дома: проверял и убеждался, что каждое орудие на месте, всегда под рукой.