Рене Ахдие - Падший [litres]

– Да, госпожа Силла. – Джей поклонился ей еще ниже. – Как и всегда, я у вас в долгу.

Это была одна из тех ночей, которые буквально созданы для магии.

Небо украшали мигающие своими далекими огоньками звезды. Луна бледно-голубоватым светом освещала мокрые после дождя многочисленные улочки Нового Орлеана. Пламя газовых ламп танцевало в своих железных клетках вдоль улицы Руаяль, а звуки смеха и цокота лошадиных подков лились прямиком в воздух раннего апреля.

Селина читала о ночах, созданных специально для магии, читала в книгах, которые обожала, когда была еще маленькой. По большей части это были сказки братьев Гримм и Ганса Христиана Андерсена. Ее отец предпочитал истории Андерсена за их легкость и за то, что в них всегда находилось место для морали, однако Селине куда больше нравились мрачные работы Гримм. Что-то в них откликалось в Селине, манило в темные чащи, точно в них таились соблазнительные секреты.

Именно среди книг она нашла романтические истории о заколдованных вечерах в запретных лесах. Многие из тех книг ее ученый отец не позволял ей читать. Однако Селина все равно тайком брала почитать подобные книги у своей подруги Джозефины. Больше всего ее прельщали истории о заклятых врагах, которые влюбились друг в друга. О загадочных принцах и принцессах. О балах и маскарадах и волшебных существах. Сказки, в которых проливали кровь, убивали и мстили во имя справедливости.

В числе ее любимых историй были и книги Александра Дюма-pere [74]. Восхищение Селины «Человеком в железной маске» оказалось не передать словами, а свой экземпляр «Le Vicomte de Bragelonne» [75]она перечитывала столько раз, что в буквальном смысле зачитала книгу до дыр. Любовь Селины к этим историям стала лишь сильнее после того, как Дюма умер два года назад, и она узнала, что он квартерон, потому что его бабушка была чернокожей. Мужчина, чей отец был глубокоуважаемым французом, а бабушка рабыней с Гаити. Человек, принадлежащий двум мира сразу, как сама Селина. Ей порой становилось любопытно, много ли знал Дюма о своей бабушке, или же его отец скрывал от него подробности, как отец Селины скрывал все подробности о ее матери. Порой она даже задумывалась о том, что они с Дюма могли бы стать друзьями.

Как же давно Селина ничего не читала. Около года назад отец нашел ее тайник с запрещенными книгами и уничтожил их все, заявив, что этими глупостями она забьет себе все мозги. Единственный том, который избежал гибели, был «Le Vicomte de Bragelonne». Но Селина в суматохе забыла книгу, когда в январе сбежала из Парижа после того, как убила богатого мальчишку, который пытался на нее напасть. Она до сих пор не могла припомнить все детали той ночи.

Сколько же всего Селина потеряла. Свою мать. Свои собственные воспоминания.

Тьма парила непроглядным облаком над ее мыслями, угрожая вот-вот опуститься и поглотить ее целиком.

Селина сглотнула и стала смотреть на мерцающие в небесах звезды, убеждая себя в том, что подобные переживания и сомнения не в силах навредить ей больше, чем им уже это удалось. И теплое ощущение – нечто похожее на тот покой, который дарит горячая ванна, – окутало ее кожу. Быть может, забыть обо всем, что причиняет ей боль и печаль, только к лучшему. Селина не чувствовала себя виноватой в том, что убила мальчишку в целях самообороны, однако ей хватало ума, чтобы понимать, что в один прекрасный день последствия того решения могут ее настигнуть. Скорее всего, ей придется провести остаток жизни, постоянно оборачиваясь и опасаясь расплаты.

Когда Селина свернула за угол и увидела витиеватый знак вывески сверху, она пообещала себе, что не будет обращать внимание на тьму этой ночью и подумает обо всем этом завтра, если потребуется. А потом она улыбнулась молодому человеку, шагающему рядом с ней.

– Разве это плохое заведение? – спросила она у Майкла, разглядывая трехэтажное здание из красного кирпича – его узкие двойные двери и лакированные ставни, поблескивающие в вечернем полумраке, точно отполированное олово.

Майкл поджал губы, что-то обдумывая, и его бледные глаза медленно пробежали по ее лицу. Затем он все-таки кивнул.

Селина потянулась к его руке.

– Не переживай за деньги. Я пригласила тебя как своего гостя, это просто мелочь по сравнению с тем, что ты сделал для меня за последние семь недель.

– Дело вовсе не в деньгах, – возмутился Майкл. – И ты ничего не должна мне взамен.

– Ты, Лука и ваша бабушка относитесь ко мне словно к члену собственной семьи. Нет, даже лучше, чем к члену семьи. Мне жаль только, что они не смогли присоединиться к нам сегодня вечером.

Майкл хмыкнул.

– Бабуля отказывается платить за приготовленную кем-то другим пищу, не ходит даже в лучшие рестораны города. Она просто не верит, что кто-то может готовить лучше ее.

Смех сорвался с губ Селины.

– Вероятно, она права.

– И они относятся к тебе как к члену нашей семьи, потому что они считают тебя членом нашей семьи. – Слова Майкла прозвучали скромно. Осторожно.

Селина улыбнулась так же скромно, хотя что-то сдавило ей грудь при мысли об этом. Она потянула Майкла за рукав, но он остался на месте, точно врос в покрытую брусчаткой дорогу, не в силах переступить порог ресторана.

– Я тоже считаю их своей семьей, – сказала Селина. – Так что же, ты не позволишь мне угостить тебя лучшими блюдами, что подают в Новом Орлеане?

– Как я уже сказал, это вовсе не обязательно.

– Пиппа сказала мне, что это был самый роскошный ужин в ее жизни.

– Я тоже это слышал. – Несмотря на сегодняшнюю сдержанность, Майкл не смог сдержать ухмылку. – И я никогда не встречал никого, кого еда вдохновляла бы больше, чем тебя.

Зеленые глаза Селины заблестели.

– Ну в конце концов еда ведь необходима, чтобы жить.

– Еда дает возможность жить, – поправил он. – Нам нужно есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть.

Выражение лица Селины помрачнело.

– Никогда прежде никто меня так не разочаровывал, – пошутила она. – Пришло время поменять ваши взгляды на жизнь, детектив Гримальди. – Она вновь поманила его к распахнутым дверям.

Майкл еще колебался, но только секунду. Затем сделал глубокий вдох и последовал за Селиной в теплый, ярко освещенный зал.

Как только они пересекли порог, еще одно странное ощущение завладело Селиной. Как будто бы ее толкнули назад и потянули вперед одновременно. Как будто бы часть ее хотела броситься прочь, а другая – вцепиться зубами в мир из сияющего хрусталя, шикарного фарфора и опьяняющего декаданса.

Селина вдохнула аромат кроваво-красного вина, теплых специй и топленого масла, наполняющий зал.

– Ну разве здесь не чудесно? – произнесла она, рассматривая залитое светом помещение.