Клайв Баркер - Проклятая игра [litres]

– Вот дерьмо, Чед. – Голос звучал почти испуганно. – Какого хрена мы здесь делаем? Я совсем соображать перестал.

Возражение было встречено смехом.

– А тебе и не надо соображать. Мы тут вершим божий промысел, Томми. Допивай.

– Должно случиться что-то ужасное, – сказал Том.

– Ясен хрен, – ответил Чед. – А для чего еще мы тут. Теперь пей.

Марти быстро идентифицировал пару. Они были здесь по божьему промыслу, включавшему убийство. Он видел, как они покупали мороженое на полуденном солнце, надежно спрятав окровавленные ножи. Однако страх пересилил желание отомстить. У него и так было мало шансов выбраться отсюда живым.

Оставалась еще одна дверь, которую нужно исследовать, – прямо напротив комнаты, занимаемой молодыми американцами. Чтобы проверить ее, придется пройти перед открытой дверью.

Ленивый голос заговорил снова:

– Выглядишь так, будто тебя сейчас стошнит.

– Почему бы тебе не оставить меня в покое? – ответил тот.

Казалось, он – или Марти принял желаемое за действительное? – куда-то удалялся. Затем раздался безошибочно узнаваемый звук рвоты. Марти затаил дыхание. Пойдет ли другой юноша на помощь своему товарищу? Он молился об этом.

– Ты в порядке, Томми?

Голос изменил тембр, когда говоривший начал двигаться. Да, он отошел от двери. Схватив шанс за горло, Марти проворно оторвался от стены, открыл последнюю дверь и закрыл ее за собой.

Комната, в которую он вошел, была небольшой, но темной. В тусклом свете он разглядел фигуру, лежащую на полу свернувшись калачиком. Это была Карис. Она спала: ее ровные выдохи отмечали мягкий ритм.

Он подошел к тому месту, где она лежала. Как ее разбудить – вот проблема. За соседней дверью, через одну стену, стоял Европеец. Если она издаст малейший звук, когда Марти ее разбудит, Мамулян наверняка услышит. А если не он, то американцы.

Он присел на корточки и осторожно прикрыл ей рот ладонью, затем потряс за плечо. Казалось, девушка не хочет просыпаться. Она нахмурилась во сне и пробормотала какую-то жалобу. Он наклонился ближе и рискнул прошипеть ее имя прямо ей в ухо. Это сделало свое дело. Ее глаза широко распахнулись, как у изумленного ребенка, а губы сложились в крик, прижавшись к его ладони. Узнавание пришло за мгновение до того, как она подала голос.

Он убрал руку. На ее лице не было приветливой улыбки, оно оставалось бледным и мрачным, но она коснулась его губ кончиками пальцев в знак приветствия. Он встал и протянул ей руку.

В соседней комнате внезапно вспыхнула ссора. Мягкие голоса зазвучали выше от взаимных обвинений, загремела перевернутая мебель. Мамулян позвал Чеда. В ответ из ванной донесся топот.

– Черт.

Времени на тактические размышления не было. Они должны сделать рывок и постараться не упустить свой шанс, к добру или к худу. Марти поднял Карис на ноги и направился к двери. Повернув ручку, он оглянулся через плечо, желая убедиться, что Карис следует за ним, но на ее лице отразилась катастрофа. Он повернулся обратно к двери, и причина – Святой Фома, чей подбородок блестел от рвоты, – стоял прямо за дверью. Очевидно, он был так же поражен, увидев Марти, как и тот сам. Воспользовавшись его нерешительностью, Марти выскочил в коридор и толкнул Тома в грудь. Американец отшатнулся, слово «Чед!» сорвалось с его губ, когда он, спотыкаясь, влетел в открытую дверь напротив, опрокинув при этом миску с клубникой. Ягоды рассыпались по полу.

Марти нырнул в дверь гардеробной и выскочил в коридор, но американец быстро восстановил равновесие и потянулся, чтобы схватить его за рубашку. Этой попытки было достаточно, чтобы Марти замедлил шаг, и, когда он повернулся, чтобы отбросить руку, удерживающую его, увидел второго американца, выходящего из комнаты, где находились старики. В глазах юноши читалось пугающее спокойствие, когда он приблизился к Марти.

– Беги! – это все, что он смог крикнуть Карис, но белокурый бог остановил ее, когда она выскользнула в коридор, оттолкнул назад тем же путем, которым она пришла, с выдохом «нет», прежде чем продолжить свой путь к Марти. – Держи ее, – сказал он своему спутнику, взявшись за Марти. Том скрылся из виду вслед за Карис, и послышался шум борьбы, но у Марти не было времени анализировать его, так как Чед согнул его пополам ударом в живот. Марти, слишком сбитый с толку внезапным потоком действий, чтобы приготовиться к боли, застонал и привалился спиной к входной двери номера, захлопнув ее. Белокурый юноша последовал за ним по коридору, и сквозь слезы Марти успел заметить следующий удар, прежде чем тот достиг цели. Он не видел ни третьего, ни четвертого. Между ударами и пинками не было времени ни выпрямиться, ни перевести дух. Выкормленное на кукурузе тело, колотившее его, было гибким и сильным, более чем равным Марти. Он лишь бестолково дергался под ударами, чувствовал себя чертовски усталым и больным. Его нос снова начал кровоточить, но спокойные глаза по-прежнему пристально глядели на него, пока кулаки избивали тело до черноты. Глаза были спокойными, как молитва. Марти упал на колени; его голова была откинута назад в вынужденном восхищении, когда белокурый юноша плюнул на него. Марти сказал: «Помогите» – или что-то в этом духе, – когда упал.

Мамулян вышел из игорной комнаты, оставив пилигрима наедине с его слезами. Он выполнил просьбу старика – они сыграли пару партий в память о былых временах. Теперь снисходительность закончилась. И что за хаос в холле: клубок тел у входной двери, брызги крови на стене? А, это Штраус. Каким-то образом Европеец ожидал опоздания на торжества; кто это будет, он не предвидел. Он прошелся по коридору, чтобы посмотреть, какой ущерб нанесен, и со вздохом посмотрел на изуродованное, покрытое слюной лицо. Святой Чед с окровавленными кулаками слегка вспотел: запах молодого льва был сладок.

– Он уже почти ушел, – сказал Святой.

– Конечно, – ответил Европеец, жестом приглашая юношу уступить ему место.

Лежа на полу в прихожей, Марти смотрел на Последнего Европейца. Воздух между ними, казалось, зудел. Марти ждал. Конечно, смертельный удар последует быстро. Но не было ничего, кроме взгляда этих ничего не выражающих глаз. Даже в своем разбитом состоянии Марти видел трагедию, написанную на маске лица Мамуляна. Это больше не пугало его – просто завораживало. Этот человек – источник Ничто, встречу с которым он едва пережил на Калибан-стрит. Разве призрак этого серого воздуха не таился сейчас в его глазницах, просачиваясь из ноздрей и рта, будто огонь тлел в его черепе?

В комнате, где они с Европейцем играли в карты, Уайтхед крадучись подошел к своей импровизированной кровати. События в холле на время сместили фокус внимания, и это было кстати. Он сунул руку под подушку и вытащил спрятанный там пистолет, затем прокрался в смежную гардеробную и скрылся из виду за шкафом.