Константин Поповский - Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба

Дьявол( появляясь за спиной Фауста ). Мне кажется, ты что-то упустил.

Фауст: Что? ( Быстро обернувшись ). Это опять ты?.. Ведь я тебя не звал.

Дьявол: И, тем не менее, я как раз вовремя. Еще немного и ты стал бы богохульствовать или проклял бы все Творение, а это, согласись, нехорошо.

Фауст: Интересно, с каких это пор Дьявол избегает богохульства?

Дьявол: С тех самых, как Небеса стали проповедовать плюрализм и уважение к чужому мнению… А если говорить серьезно, с тех самых пор, как наш Господь показал себя с лучшей стороны, сотворив мир, где все с легкостью поддается исчислению и вполне умещается в десяток простых формул!

Фауст: Я что-то не пойму… Ты это серьезно? Так у тебя с Небесами мир?

Дьявол: Еще какой.

Фауст: Вражде конец?

Дьявол: И новой жизни праздник.

Фауст: Когда же вы успели, интересно?

Дьявол: Я же говорил – вы что-то упустили.

Фауст: И что же, если не секрет?

Дьявол: Славить Небеса и быть Им верным сыном.

Фауст: Тьфу, паяц!.. А хочешь, чтобы я тебе поверил. Нет, уж дудки.

Дьявол: Оставим, Фауст. Тем более, что я к тебе явился с новостью, любезный… Пока ты предавался меланхолии, кое-что произошло и, при этом, весьма существенное.

Фауст: Если ты про помолвку Маргариты, то я в курсе.

Дьявол: Святая Лестница! И кто же это тут успел наябедничать?

Фауст: Один проныра.

Дьявол: Боюсь, я с ним знаком.

Фауст: Но это вовсе не повод, чтобы его тиранить. Он мой товарищ. Этим сказано все.

Дьявол: Тогда, быть может, что-нибудь другое?.. Признаться, я бы поразмялся сейчас с пожаром, наводнением иль грозою. Чтоб затряслась земля, чтоб Океан свое покинул ложе и чтобы Ад отдал своих мертвецов… Вот было б, согласитесь, сколько смеху!

Фауст: Я вижу, тебе вновь нечем заняться. Коль так, иди, расстрой эту чертову помолвку, да так, чтоб не осталось и следа!… Давай, не мешкая, да поживее, если можешь.

Дьявол: Хотите, чтобы я расстроил помолвку?

Фауст: Да, да, да!.. Хочу!.. Не медли ни минуты!.. А кстати, бес. Ты, наконец, узнал кто я такой?

Дьявол: Узнаю, успокойтесь. Что за спешка, в самом деле?..

Фауст: Исчезни, черт!

Дьявол: Покорно исчезаю.

Дьявол скрывается.

Мрак заливает сцену.

На пороге возникает Кетхен , которая открывает двери и впускает Вагнера .

Вагнер: Мое почтение, фрау Кетхен, мое почтение.

Кетхен: Мое почтение, господин Вагнер, мое почтение… Боюсь, что господин Фауст пока еще не вернулся, но вы можете подождать его здесь.

Вагнер: Он должен был ждать меня в это время. Надеюсь, с ним все в порядке?

Кетхен: Сказать по правде – я сама не нахожу себе места…Вы не поверите – в последний раз он опоздал лет пятнадцать назад. Тогда тоже стояла глубокая осень, опавшие листья шуршали под ногами, да еще уныло гудели над городом погребальные колокола… ( Быстро повернувшись и прислушиваясь ). Слышите?.. Слышите?

Вагнер опасливо озирается.

Вагнер: Мне кажется, я что-то слышу…( Помедлив ) Похоже, кто-то умер… ( Обращаясь к Кетхен ) Давно ли господин Фауст изволил отправиться из дому?

Кетхен: Еще не было и девяти по башенным часам. Но перед этим… Перед этим к нему явился человек, которого я узнала, и попросил господина Фауста, не медля ни минуты, отправится вместе в ним к больному, точнее, к больной, чье имя я боюсь теперь произнести.

Вагнер: И кто тот человек?

Кетхен: Слуга – в котором я узнала одного из слуг известного вам бакалейного дома.

Вагнер: Не может быть!

Кетхен: И тем не менее!..

Вагнер: Как все запутано!.. И что же было дальше?

Кетхен: Боюсь, потом они слегка повздорили – во всяком случае, так показалось мне… Слуга кричал, настаивал, сердился, а ваш учитель все время отказывал ему и что-то возражал, но, наконец, махнув рукой, накинул плащ и бросился вслед за слугой, не дав мне никаких существенных указаний.

Вагнер( догадываясь ): Так он теперь…

Кетхен: Мне кажется, что тут гадать нет смысла. ( Резко повернувшись к двери ) Тем более, похоже, мы все-таки дождались.

Небольшая пауза. Все присутствующие смотрят на медленно открывающуюся дверь, из-за которой так же медленно появляется доктор Фауст . Сразу видно, что он сильно взволнован и напуган.

Кетхен( бросаясь к Фаусту ): Великий Боже!

Фауст: Мне надо выпить. ( Идет под изумленными взглядами Кетхен и Вагнера к буфету, где быстро наливает себе стакан вина и выпивает его ).

Вагнер: Э-э… Дорогой мой…

Фауст: Не сейчас, мой друг, не сейчас! ( Наливает и выпивает еще один стакан, потом, не снимая плаща, в изнеможении опускается в кресло. )

Небольшая пауза.

Боюсь, у меня для вас плохие новости, друзья мои… Но прежде чем открыть рот, я хочу, чтобы вы поклялись мне в том, что ничего из услышанного вами здесь сегодня, не выйдет за стены моего дома… К вам, Кетхен, это тоже относится.

Кетхен: Пускай испепелит меня огонь, если я скажу кому-то хоть полслова!

Вагнер: И меня тоже… Рассказывайте, мой друг, рассказывайте!

Фауст( помедлив ): Возможно, вам уже известно посетившее нас несчастье… Дурные вести ходят быстро.

Вагнер: Известно – что?

Фауст: О фройляйн Маргарите.

Вагнер: И что же фройляйн?

Фауст: Так значит, ты еще ничего не знаешь?.. Ах, Вагнер, Вагнер!… И ты, Кетхен?.. А ведь она скончалась нынче рано утром.

Вагнер: Как?!

Кетхен: Как!

Фауст: Ушла, не успев ни к причастию, ни к исповеди, оставив по себе целую гору тайн и загадок, которых нам уже не отгадать.

Вагнер: Не может быть!

Фауст: Увы!

Кетхен: Несчастная дитя!

Фауст: О, тут бы следовало быть поосторожней!.. Ты думаешь – она дитя? А у меня, представь себе, совсем другие представления. К тому же я видел своими собственными глазами такие вещи, о которых лучше сразу позабыть… А впрочем, по порядку.

Вагнер: Я весь внимание.

Кетхен: И я, ваша милость.

Фауст: Не буду вам рассказывать ненужные детали. Когда с посыльным вместе я вошел в дом, мне стало вдруг так тяжело, как будто я всю ночь ворочал камни или мешал цемент. Как будто чей-то голос меня предупреждал: «Остановись. Уйди, пока еще не поздно. Спасайся. Смерть близка». Но одолев свой страх, я сбросил плащ и бросился к больной. Никто меня не встретил, никто не проводил в покои фройляйн Маргариты, лишь кто-то, пробегая мимо, сказал мне на ходу: «Она умерла. Вам, доктор, больше нечего здесь делать». Это было как внезапный удар грома прямо над головой, как выстрел пушки во время большого праздника. Конечно, мне следовало бы сразу покинуть этот дом, но как будто что-то меня не пускало. Дойдя до комнаты фройляйн Маргариты, я открыл дверь и вошел… О Боже, Боже! Она лежала посреди зала, уже одетая в белое подвенечное платье, прекрасная и безмятежная, как будто только что прилегла на минутку отдохнуть от вышивания и сейчас снова откроет глаза и протянет руки к пяльцам… Ах, если бы все знать заранее, Вагнер! Как просто можно было бы тогда избежать всего ненужного, печального, ужасного!.. Сидящая у окна псаломщица негромко читала Псалтирь, а я подошел к ложу фройляйн Маргариты и дотронулся до ее руки. Она была, конечно, мертва. Какие сомнения! Я заглянул в ее лицо. Оно было спокойно и невозмутимо, но в уголках губ таилась странная усмешка – так, словно она знала что-то такое, чего не знали мы, живые, и что делало ее неуязвимой и свободной. « Взывай, если есть отвечающий тебе » – звучали слова псалма, и я уже было присоединился к ним, как вдруг мое сердце бешено заколотилось, потому что я увидел фройляйн Маргариту, которая медленно поднималась из гроба, широко раскинув руки и запрокинув на плечо голову. Потом раздался глухой звук удара, это упала в обморок псаломщица – и я услышал свой собственный негромкий хрип, который непроизвольно вырвался из горла.