Ричард Лаймон - Одной дождливой ночью

Когда заиграла музыкальная заставка, она залила в себя остатки виски со дна своего бокала.

- Добрый вечер, - сказала телеведущая Кристина Доннер. - К новостям последнего часа: следователи продолжают искать подозреваемых в жестоком убийстве семнадцатилетнего Максвелла Чайди, учащегося Средней школы Линкольна. Тело было обнаружено прошлой ночью на недавно отреставрированном школьном стадионе…

- Помяни мое слово, - изрекла Франсина, - парень нарвался и получил по заслугам. Видит Бог, ни за что его бы не прижали.

- Херня чистой воды, - пробормотала Лиза.

Франсина повернула голову к девушке.

- Что? Что ты сказала?

Лиза посмотрела на нее из недр кресла-качалки.

- Херня это чистой воды, вот что я сказала. Ты его не знала - так что не говори.

- Я прекрасно знаю, о чем говорю, юная леди, и не стоит вам общаться со мной в таком тоне. Что вообще с тобой такое? С самого утра - будто не с той ноги встала.

Недовольство потихоньку ушло из взгляда Лизы. Она открыла рот, будто намереваясь что-то сказать, но слова так и остались непроизнесенными. Губы девушки сомкнулись снова. Их уголки дрожали. Бледный подбородок мелко ходил вверх-вниз. Ее глаза наполнились слезами.

- Лиза?..

- Просто оставь меня в покое.

Она откинулась в кресле. То резко качнулось назад, и колени девушки, подброшенные вверх, врезались в край обеденного стола. Не так чтобы сильно, но бокальчик, стоявший на краю, подбросило вверх, и он сначала опрокинулся, выплеснув свое содержимое из кубиков льда и воды, а затем и вовсе скатился со стола, мягко ударившись о ковер.

- Глянь, что ты натворила! - всполошилась Франсина.

Шмыгнув носом, девушка подскочила и выбежала из комнаты.

Да какой же комар ее укусил?

Осторожно поставив свой стакан, Франсина встала. Услышала, как хлопнула дверь и звякнул язычок замка. Близковато для спальни Лизы. Наверное, ванная - ближе к коридору.

Она прошла мимо кресла Лизы, аккуратно присела на корточки, подняла стакан и собрала в него кубики льда с бежевого ковра. Слава Богу, в нем была только вода, - подумалось ей. Лиза бросала лед в стакан, даже если пила молоко или содовую. Остается благодарить все счастливые звезды на небосводе, что что-нибудь из этого не оказалось сегодня на полу.

Франсина поставила стакан в раковину и отправилась на поиски Лизы.

Затянувшийся переходный возраст дочери начинал ей потихоньку досаждать, но сегодняшний эпизод не укладывался в картину типичных истерик Лизы, как правило, спровоцированных месячными. Нет, тут - что-то посерьезнее. Может быть, что-то, связанное со смертью этого черного парня.

Надо было мне догадаться, - подумала она.

Как она и подозревала, дверь ванной была заперта.

- Дорогая?..

- Оставь меня в покое.

По высокому, надломленному голосу девушки было очевидно, что она все еще плакала.

- Ты в порядке?

- Нет!

- Этот стакан - пустяк, милая. Выйди, пожалуйста. Тебе ведь к Фоксвортам через час, а ты…

- Я не поеду.

- Они рассчитывают на тебя. Выходи, и пойдем обратно за стол.

Спустя несколько секунд замок щелкнул, и дверь распахнулась. Лицо Лизы было красным-красно, глаза налиты кровью, на щеках - блестящие дорожки слез. К носу прижата салфетка.

Видя дочь в таком виде, Франсина поняла, что сама вот-вот разрыдается.

- Что с тобой, милая? - спросила она.

- О, мама! - Лиза рванулась вперед, обняла Франсину и крепко-крепко к себе прижала. Рыдания сотрясали ее плечи. - Я любила его! - выпалила она. - Я так любила его, а они его убили!

Покончив с бутербродом, Дениз Гундерсон согнула бумажную тарелочку пополам и бросила в мусорную корзину. Достав из охладителя печенье в шоколадной глазури, она надкусила его, предусмотрительно подставив под него ладошку на случай крошек, и, жуя, пошла в зал.

- Ну, фто у нас стесь? - спросила она с набитым ртом.

Ей было прекрасно известно, что - пакет с тремя видеокассетами, что она взяла в прокате этим утром. Просто, оставаясь дома одна, она любила говорить сама с собой - хоть как-то нарушалась тишина.

Усевшись на пол по-турецки, она забросила в рот остатки печенья, вытерла пальцы о колготки и вытряхнула кассеты из пакета. «Наблюдатели», «Почти стемнело» и «Техасская резня бензопилой». Покачав головой, она тихонько хихикнула и пробормотала:

- Отличненько. Самое то для беззаботного семейного просмотра.

Тому - точно понравится. Может, он их уже и видел, но разве это его колышет? Подобное он может крутить без остановки, и каждый раз будет ловить тот же кайф - что от первого раза, что от всех последующих.

Интересно, хватит ли ей духу позвать его?

Часы на плеере-кассетнике показывали 6:11 вечера.

Если собираешься вызванивать его, - подумала Дениз, - то - самое время. Пока он куда-нибудь не намылился.

Стараясь игнорировать взволнованное трепыхание сердца, она поднялась на ноги. Пройдя на кухню, она уставилась на телефон, висящий на стене. Чувствовала она себя чертовски неуверенной. Капли пота стекали по лопаткам.

- О, ужас, - пробормотала она.

Если предки узнают, что я его сюда притащила…

У них было одно строгое, непреклонное правило: никаких парней в доме, если их самих дома нет.

И пока что Дениз его не нарушала. Искушение - было, но страх быть пойманной (пусть даже за невинным просмотром ужастиков с парнем) всегда преобладал.

Сегодня, однако, шанс того, что родители ее застукают, приближался к абсолютному нулю. Предки должны были заночевать у друзей в Тибуроне, а тот был в двух часах езды от Биксби. Они позвонили ей в 5:30 только для того, чтобы убедиться, что у нее все в порядке. И папа, который ненавидел поездки в ночное время, явно не собирался возвращаться домой до рассвета. Он с мамой планировал уехать из Тибурона в середине дня.

Тем не менее, что-то всегда может пойти не так. Соседи могут увидеть, как Том приходит или уходит. Или его машина сломается прямо на подъездной дорожке и проторчит там до тех самых пор, пока предки не вернутся. Может случиться землетрясение, и они окажутся с Томом зажатыми на пару в доме.

- Это было бы даже романтично, - вслух сказала она с ухмылкой. - К черту все, позвоню ему.

Она вытерла липкие руки о колготки, глубоко вдохнула и потянулась к трубке. Но тут телефон зазвонил сам, и она вздрогнула всем телом, растеряв все дыхание.

Это Том, - подумала она. - Так и знала - он чёртов телепат.

Она подняла трубку.

- Слушаю?

- Дениз?

Не он. Женский голос, смутно знакомый.

- Да, я.

- Это Лин Фоксворт. Ты же была у нас сиделкой пару месяцев назад?

- Да-да. - О, нет, подумала она, но в голос напустила веселости. - Вы - мать Кары.

- Мне очень стыдно, что я вот так тебя без предупреждения беспокою… я вообще себя весь вечер ужасно чувствую. Если у тебя уже есть планы на сегодня - все нормально, я подыщу кого-нибудь еще. Мы в ужасном цейтноте. На семь назначен ужин, а мне только что звонила Франсина Уолтерс - мама Лизы, да, я просила Лизу посидеть с Карой, но Франсина чем-то сильно расстроена, кажется, узнала, что Лиза горюет из-за этого убитого мальчика, они ведь дружили, ты знаешь? Ну, и в общем, Лиза вроде как знает, кто это сделал, и Франсина хочет свезти ее в полицию - жуть какая, представляешь? - ну и вот, Лиза не сможет посидеть с Карой, и это, наверное, к лучшему, вдруг эти убийцы захотят и с ней разделаться - жуть, как есть тебе говорю! Но что хуже, мы ведь теперь без сиделки остались, такой цейтнот, такой цейтнот, и, вдруг у тебя уже есть планы?! Кара так тебя любит, я знаю, и я подумала, вдруг ты сможешь посидеть с ней еще разок - что думаешь?