Ник Каттер - Отряд [litres]

ТИМ СИДЕЛ у костра и объяснял то, что мог объяснить. По большей части, в произошедшем он вообще не находил смысла.

– Червь?

– Да, Ньютон, червь. Не дождевой или один из тех, что можно откопать в мамином саду. Солитер.

Тим имел опыт общения с ленточными червями. Как и любой врач общей практики. Недуг довольно распространенный. Подхватить его можно где угодно и так же легко, как погладить собаку. При условии, что пес чуть раньше извалялся – как это водится у собак, – в куче дерьма. Его микроскопические частицы оказались теперь у вас на пальцах, хотя вы об этом даже не подозреваете. Тысяча яиц глистов забились между бороздками кожи. Погладили вы старину Спота и, скажем, съели горсть попкорна, а потом слизали соль с пальцев. Бинго-Банго-Бонго. У вас черви.

По крайней мере раз в месяц Тим, видя в приемной какого-нибудь мальчишку, почесывающего ягодицы через задний карман брюк, говорил себе: «Глисты». Однажды мать такого пациента протянула Тиму стаканчик из-под мороженого с бледными какашками своего отпрыска. «Я подумала, вам понадобится образец, – торжественно произнесла она. – Для подтверждения».

Тим назначал таблетки, которые за несколько дней уничтожали колонию ленточных червей. Так что они были не более чем досадным неудобством.

– Тот человек умер, – просто сказал Тим.

– Из-за червей ? – спросил Эфраим.

– Нет, Иф, из-за червя .

– Как, черт возьми, солитер может кого-то убить? В восемь лет у меня были глисты. Я избавился от этих мелких засранцев.

– Знаю, – ответил Тим. – Я тебе лекарство и выписывал.

«Эта тварь была гораздо больше обычного червя», – подумал Тим. Он слышал, что бычьи цепни – те, которых можно заработать, съев испорченное мясо, – способны вырастать до двадцати-тридцати футов. Ему вспомнился случай из практики, когда врач вытащил одного такого из ноги заводчика скота. Цепень свернулся клубком в слоях мышц. Шишка была размером с бейсбольный мяч. Доктор сделал надрез и извлекал паразита так, словно разматывал катушку ниток. Червь был невероятно тонким. Как спагетти. И оборвался. Оставшаяся в теле часть отмерла и начала гнить. Фермер едва не потерял ногу.

Но даже среди самых длинных червей не встречалось таких толстых.

– И что червь с ним сделал? – спросил Эфраим.

Что мог ответить Тим? Правду? Правда – которой даже он не хотел смотреть в глаза – заключалась в том, что солитер поступил так, как и поступают солитеры: сожрал все, чем питался человек. Представьте, что внутри вас на полную мощь пылает печь – что ни брось в нее, сгорит без остатка. Но для вас топлива не остается. Тим подумал об обескровленной до белизны плоти незнакомца и понял, что червь, возможно, съел кое-что еще. Кровь и ферменты. Из-за этого отказали почки, печень и прочие органы… Некая разновидность вампиризма.

Но сказать такое он не мог. Это напугало бы мальчишек. Однако кое-чем он все же поделился – это виделось ему единственным способом хотя бы отчасти снять напряжение. Только вот мальчишки были всего лишь детьми. Именно сейчас, когда родной остров, больницы и помощь казались такими далекими, Тим осознавал свой долг перед этими ребятами и их родителями. Он должен оберегать их. Честь скаута.

– А вы в порядке? – спросил Ньютон, – Вы с Максом? Что-нибудь… Ну, понимаете, что-нибудь к вам прикоснулось ?

Мальчишки уставились на скаут-мастера, гадая, вероятно, о том же. Тим же недоумевал, зачем он вообще это затеял. Не саму операцию. Зачем было втягивать Макса? Он твердил себе, что нуждается в помощи – ни один хирург не оперирует в одиночку. Но теперь его уверенность пошатнулась.

– Тим? – В глазах Кента появился вороватый блеск. – Что-нибудь. К тебе. Прикоснулось?

«Отвали, нахальный ублюдок», – презрительно бросил нашептывающий голос.

– Не думаю, – ответил Тим. – Все произошло очень быстро.

Кент повернулся к Максу:

– А ты в порядке, чувак?

Макс кивнул, не отрывая взгляда от земли. Тим заметил это и почувствовал холодную тяжесть в груди.

«Ты совершил ошибку, Тим, – произнес HAL 9000.– Не усугубляй ситуацию».

– Что же случилось? – спросил Эфраим. – Расскажите нам.

Тим судорожно прикусил губу, словно неосознанно желая съесть собственную плоть. Спохватившись, он криво улыбнулся – в свете костра глаза его блестели, а кожа туго обтягивала глазницы – и ответил:

– Я сделал надрез на животе. Внутри оказался червь. Угнездился там. Он выбрался через разрез. Пополз вверх по груди мужчины и обвился вокруг шеи. А после… – Он не мог перестать сглатывать. – Убил его.

– Ты разрезал человека? – скептически переспросил Кент.

– Я ведь сказал, что все произошло слишком быстро. – Во рту у Тима пересохло – ни капли слюны не осталось. – Как во сне.

– Поразительно, – с очевидной насмешкой произнес Кент. Он очень походил на своего отца-полицейского.

– Я испугался, – произнес Тим.

Слова эти прозвучали почти шепотом. Скаут-мастер проследил за лицами сгрудившихся вокруг костра ребят, увидел во взглядах угасавшее уважение и пожалел, что не может взять назад свое честное признание.

– Ага, ну, теперь не время для страха, Тим, – сказал Кент.

Скаут-мастеру захотелось отвесить оплеуху мелкому болтливому выродку, но силы окончательно покинули его.

Вокруг кружили комары. «Почему они на меня не садятся?» – удивился Тим. Хоть он и отмыл руки, те по-прежнему казались липкими от слизи. Неприятным, пронизывающим зудом она ощущалась в складках на пальцах, под кутикулой. Закрыв глаза, Тим представил слизь, вытекающую из рассеченного тела червя. Отсветы костра падали на веки, подсвечивая переплетение капилляров под кожей.

– Значит, червь умер? – спросил Ньютон.

Макс кивнул:

– Скаут-мастер Тим разрезал его пополам.

– Тогда он уже фактически был мертв, – уточнил Тим. – Паразит гибнет, как только умирает носитель.

– А зачем ему было это делать? – поинтересовался Ньютон. – Обвиваться вокруг шеи того человека и убивать его? Это же все равно что ребенку задушить свою маму или типа того.

Тим беспомощно пожал плечами:

– У червей нет мозгов. И черви не должны вырастать до подобных размеров. Но именно это и произошло. Мы его видели. Собственным глазам стоит доверять.

– Мы хотя бы знаем имя этого парня?

Слова Ньютона прозвучали громом среди ясного неба. Внезапно имя мужчины показалось им крайне важным. Мысль о том, что можно умереть вот так, среди незнакомцев, поразила ребят своей трагичностью.

– Я хочу домой, – тихо произнес Шелли. – Отвезите нас домой , скаут-мастер. Пожалуйста .

В свете костра лицо Шелли приняло умоляющее выражение. Притворное? Оно было неискренним, неестественным и каким-то неуклюжим. Словно человека изображало какое-то животное. Медведь на велосипеде или обезьяна, играющая на картонной укулеле. Воспаленному сознанию Тима почудилось, что мальчик нарочно нагнетает страх, прося о том, что взрослый не в силах выполнить.