Ник Каттер - Отряд [litres]

Шелли поработал над Трикси в тот вечер, когда его родители отправились на тихий аукцион [14] Тихий аукцион – это аукцион, который проводится без торгов. Возле работ размещают бланк, на котором каждый желающий может написать свою цену. Побеждает тот, кто предложит бо́льшую сумму. для своей церкви. Он сидел за кухонным столом и ел сливочное мороженое. Трикси вилась вокруг его ног, задевая икры.

– Привет, киса-киса.

Она запрыгнула к Шелли на колени. Маленькие коготки вонзились в спортивные штаны и слегка впились в бедра. Шелли жевал палочку от мороженого, поглаживая котенка. Она выгибала спину, принимая его мягкие ласки. Шерсть у нее была пушистой, будто волосики на голове младенца. Он ощущал под шкуркой маленькие тонкие косточки.

Шелли понес ее наверх. Трикси мурчала. Какие громкие довольные звуки из такого крошечного существа. Ее тело было настоящей электростанцией, выделяющей тонну тепла. Мать Шелли ее еще не стерилизовала.

Шелли вошел в ванную и запер дверь. Он посадил Трикси на крышку унитаза, где она начала наминать вязаную сидушку. Мама говорила, что это из-за страха разлуки: котята мнут животы своих матерей, чтобы стимулировать молоко. Но слишком рано оторванные от груди котята месили все подряд. Свитера, диванные подушки и сиденья унитаза – как будто те могли дать молоко. По словам мамы, такие котята были расстроены. «Их сердца по-настоящему разбиты», – говорила она. Шелли просто кивал, словно ощущал то же самое. Оказывается, если киваешь – медленно и глубоко, почти касаясь подбородком груди, выражая искренность, – люди думают, будто ты разделяешь их чувства. Это был один из многих приемов, которым он научился для того, чтобы не выделяться. Прятаться у всех на виду – полезный навык.

Шелли заткнул сливное отверстие ванной и, поглядывая на унитаз, пустил воду. Трикси по-прежнему мурчала. Хорошо. Когда ванна наполнилась, его рука скользнула под эластичный пояс спортивных штанов и принялась рассеянно играть с половыми органами. Шелли не удивился, почувствовав возбужденную, настойчиво пульсирующую твердость, которая, казалось, высасывала кровь из рук и ног и стягивала ее в пенис. Он стоял с разинутым ртом, глаза пылали от невыразимого возбуждения, маслянистый пот выступил на длинном бледном теле.

Шелли открыл шкафчик под раковиной и надел длинные резиновые перчатки, брошенные поверх банки с чистящим средством, – в них мать делала уборку. Кончики пальцев похолодели, а тело горело ровным нетерпеливым жаром.

Он усадил Трикси на край ванны. Котенок уставился на него круглыми желтыми глазами, лапки скользили по фаянсу. Еще одна особенность животных – они понятия не имеют, что те же самые существа, которые их кормят, могут им и навредить.

Закон скаутов номер восемь: «Скаут – друг животных…»

Шелли схватил Трикси за шкирку и швырнул в воду.

Казалось, в ее тело закачали электрический ток – лапы напряглись и заскребли по фаянсу. Она почти вывернулась из его хватки, но Шелли вцепился котенку в горло – ладонь легко сжала пушистую шею – и толкнул обратно.

Через двадцать секунд сопротивление Трикси ослабло. А примерно через минуту прекратилось совсем. Шелли подождал еще немного, просто чтобы подстраховаться.

Он отпустил неподвижное тельце. Рот наполнился сухим, пыльным привкусом, словно Шелли наглотался мела, которым чертили линии на бейсбольной площадке. Но восторг начал спадать. Все закончилось слишком быстро. Котенок почти не сопротивлялся…

Трикси пулей вылетела из воды. Она выглядела совсем тощей, ее шерсть промокла и прилипла к коже. Шелли чуть не рассмеялся. Трикси взвыла и начала карабкаться по краю ванны. Шелли протянул руку и нежно сгреб все четыре лапки, сжав их одной рукой. Трикси бессильно кусала перчатки острыми зубками. Она издавала отчаянное «мяяяяууууу» и смотрела на мальчика трагичным и недоумевающим взглядом.

Шелли окунул ее в воду. Лицо его ничего не выражало, но рубашка уже пропиталась потом. Пенис болезненно отвердел, и Шелли чувствовал мучительную, но в то же время приятную нужду помочиться.

Он вытащил Трикси из ванны. Ее голова смешно свесилась между лопаток. Шелли еще раз макнул ее в воду. Рассеянно, будто старушка пакетик «Эрл Грея» в чашку.

«Возможно, она еще жива», – подумал он. И даже поразмыслил, не сохранить ли ей жизнь. Было бы интересно. Вдруг Трикси повела бы себя как Тимми Хиггс, который в детстве заплыл за буйки и едва не утонул. Теперь Тимми целыми днями сидел в старом кресле-качалке перед магазином «Хэсти» и говорил «Привет! Привет! Привет!» всем подряд – клиентам, случайным прохожим, грузовикам, голубям, чистому голубому небу. Однажды, когда Тимми отлучился в туалет, Шелли, убедившись, что никто не видит, подложил на кресло гвоздь. Реакция Тимми удивила и позабавила его: тот сидел, глотал из банки газировку, раскачивался и бормотал: «Привет! Привет! Привет!» Он вообще ничего не заметил. Заинтригованный, Шелли задержался, и, когда Тимми поднялся, увидел медную шляпку гвоздя, которая торчала из широкой плоской задницы. Ткань вокруг потемнела от крови.

К сожалению, Шелли предвидел, как при виде неуклюжего котенка насторожится мама. В любом случае самый безопасный вариант – тот, который больше всего вдохновлял.

Когда дело было сделано, Шелли слил воду из ванны и протер все полотенцем. Он снова бросил резиновые перчатки на банку с чистящим средством. Затем спустился вниз, взял оранжевый мешок для мусора и положил туда Трикси.

До этой истории Шелли не убивал тех, кого хватились бы. И в конце концов он решил котенка сжечь. Шелли запихнул бездыханное тельце в печку в подвале. Трикси вспыхнула за решеткой ослепительно-белым пламенем. Шелли немного беспокоило, что запах горелой шерсти поднимется через вентиляционные отверстия и проникнет в дом, но к тому времени, когда родители вернулись, подозрительные запахи уже улетучились.

Именно тогда на Шелли снизошло озарение: правильная утилизация превращалась в алиби. Котенок исчез. Необязательно умер. Возможно, просто убежал. Кошки постоянно так поступали. Они ведь глупые и неблагодарные.

После исчезновения Трикси мать была в ужасном состоянии. Она бродила по дому, тоскливо поглядывала на задний двор, что осложняло жизнь Шелли, поскольку там он вел свои дела и не хотел, чтобы его застукали. «То, что случилось с Трикси, просто ужасно , – повторяла мама. – Бедняжка». Шелли глубоко и искренне кивал, касаясь подбородком груди. Время от времени он ловил на себе взгляд матери – не то чтобы осуждающий, но все же… Вопросительный. Как будто сына, которого она родила, похитили среди ночи и заменили точной копией. Двойник говорил голосом ее сына, подражал его уму и способностям, но было в нем что-то тревожащее . Он – оно? – шагнул за пределы рода людского и наблюдал за всеми со стороны. Нравилось ли ему то, что он видел?