Мелани Голдинг - Милые детки [litres]

– Патри-и-ик! – снова прокричала она, стараясь повышать голос более плавно, чтобы не напугать детей. В этот раз сверху донеслось шарканье и бормотание, затем наконец послышались тяжелые шаги на лестнице. Патрик показался в дверях: волосы торчат в разные стороны, под рубашкой, застегнутой на одну-единственную пуговицу, продетую не в ту петлю, видна голая грудь с островком светлых, медового цвета волос.

– Задерни занавески, пожалуйста, – сказала Лорен.

Патрик прошлепал босыми ногами через всю комнату, шваркнул шторами и остановился у окна, широко расставив ноги, уперев руки в бока, глядя на нее сверху вниз.

– Это все?

Лорен снова прозрела, оказавшись наконец в блаженной тени штор. Сквозь них пробивались осколки солнечных лучей, освещая Патрика со спины. Пронизанный солнцем ореол золотых кудрей делал его похожим на капризного ангелочка из рождественского вертепа.

– Можно попросить тебя поставить чайник? – спросила Лорен, стараясь сохранять спокойный тон. – Я не могу встать.

Патрик прошлепал обратно и скрылся в кухне. Через арку, отделявшую ее от гостиной, Лорен слышала, как открылся кран, вода с журчаньем полилась в чайник. Затем раздался голос Патрика:

– Я вообще-то спал.

– Прости.

Райли оторвался от груди и начал плакать, постепенно набирая силу, точно барахлящий двигатель, который заводится не сразу, но, если уж завелся, ревет так, что мало не покажется. Лорен пришлось повысить голос, чтобы Патрик услышал:

– Можешь взять его на минутку, пожалуйста?

Патрик вернулся в гостиную, подошел к ней и взял ребенка на руки так заботливо, что у Лорен сердце заныло от любви к ним обоим. Он уложил голову малыша себе на плечо и принялся укачивать его, расхаживая туда-сюда по кухне, щуря один глаз каждый раз, когда Райли снова заходился в оглушительном вопле прямо у него над ухом. Вскоре к детским крикам присоединился свист чайника, и Патрик одной рукой снял свисток и выключил газ, продолжая пружинить вверх-вниз на носочках, потому что это вроде бы работало: паузы между завываниями становились все длиннее. К тому моменту, когда чай был готов, наступила тишина. Райли, икая, обсасывал кулачок, а Патрик пристраивал у себя на шее пеленку, чтобы она впитывала слюни.

– Ну вот, мистер Морган, – обратился он к сыну. – Так получше?

– Патрик.

– Что?

– Это Райли. Райли я одеваю в зеленое, Моргана в желтое.

– Ой, – рассмеялся Патрик. – Точно, я знаю, просто забыл. Прости, малыш. Тут такое дело, очень уж вы с братом похожи. С тех пор как мамочка сняла с вас бирки, я вас вечно путаю.

– Ты что, их не различаешь?

– Различаю, конечно. В большинстве случаев. Цвета помогают, когда помню, какой из них чей, ха-ха. Но, блин, они же как две капли воды, правда.

– Не для меня.

Патрик снова хохотнул, будто она сказала что-то смешное, и свободной рукой подал ей кружку с чаем, а затем принес с кухни свою.

– Я тут подумал… – начал он.

– Мм?

– Мне кажется, нам нужна кровать побольше.

– А, – сказала Лорен. – Ну да, только у нас в спальне нет места для большой кровати. Мы вроде про это уже говорили.

– Солнышко, давай просто купим большую кровать, и все.

Придерживая малыша на плече, Патрик поставил свою кружку на подоконник и смахнул с дивана на пол достаточно вещей, чтобы втиснуться рядом с Лорен.

– Можем шкаф выкинуть, мне плевать. На все готов, лишь бы спать нормально. Я сегодня промучился всю ночь.

– Я тоже, – сказала Лорен. – Они же просыпаются в разное время, один за другим, как будто эстафету передают. Только положу голову на подушку, а они уже опять голодные.

– Ну, – сказал Патрик, – ты хоть немного поспала. И меня во сне пинала. Один раз чуть совсем с кровати не спихнула.

– Правда? Я не помню.

– Само собой, ты же спала без задних ног. Потом, естественно, малыши заплакали, мне пришлось встать и принести их тебе. Я сегодня чувствую себя ужасно, спал, кажется, в сумме часа три.

Патрик со стоном откинулся на подушки.

– Ну, если так, – сказала Лорен, – то извини.

– Думаю, станет получше, если у меня будет больше места в кровати. В смысле, у нас обоих. Чтобы и тебе было где вытянуться, ты ведь до сих пор спишь звездой.

– Серьезно?

Просыпалась она всегда в позе эмбриона, вцепившись в подушку, но кто знает, что там происходит во сне? Вполне возможно, именно то, что описал Патрик.

– Может быть, тебе сегодня поспать в другой комнате? Если хочешь, конечно.

– Ты уверена? – тут же спросил Патрик. – Это отличная идея. Пожалуй, я так и сделаю. Спасибо тебе.

Он поцеловал Лорен в висок и потянулся через нее за кружкой.

– Я тогда просто позову тебя, если нужна будет помощь, переодеть их или еще что.

Патрик замер и стиснул челюсти.

– Что такое? – спросила Лорен.

– Нет, ничего, я просто рассчитывал, что мне хоть одну ночь вообще не придется подрываться.

– Но, Патрик…

– Я знаю, эгоистично с моей стороны.

– Ну, вообще-то да…

– Я просто подумал, это ужасно прозвучит, но, может быть, тебе пора потихоньку учиться справляться с детьми самостоятельно? Хотя бы вот потренироваться, чтобы ты была готова на случай, если меня не будет рядом.

– Хотя бы вот что сделать? Ты вообще о чем?

Патрик снова поставил кружку с чаем, соскользнул с дивана и, встав перед Лорен на колени, посмотрел на нее сквозь длинные ресницы. Райли, в своих зеленых одежках похожий на огурчик, такой сладкий, так бы и съела, поелозил на плече у отца, зевнул, срыгнул тихонько. Лорен протянула руку и ласково погладила его по спине. Другой рукой она все еще придерживала Моргана, который, лежа с закрытыми глазами в своем млечном полусне, продолжал сосать.

– Я просто рассказываю, в каком состоянии нахожусь. У меня голова вообще не соображает, если я не выспался. Да ты и сама прекрасно знаешь, всегда знала, что я так устроен.

«А я что? – подумала Лорен. – Я ведь устроена точно так же, и ты тоже это прекрасно знаешь. Мы вечно смеялись над тем, как идеально друг другу подходим – оба лучше пойдем домой и хорошенько выспимся, чем всю ночь тусоваться».

– Почему ты имеешь право на сон, а я нет? – спросила Лорен, чувствуя, как дрожит подбородок.

– Солнышко, я понимаю, что это все очень тяжело, правда, – сказал Патрик. – Я ведь был рядом с тобой все это время. Но если подумать, какой смысл нам обоим не спать? Просто из солидарности? Если я буду соображать как следует, от меня днем будет куда больше толку.

– Но, Патрик, мне нужна помощь по ночам. Ночью тяжелее всего.

– Да, но… Мне, наверное, не стоит сейчас поднимать эту тему, но я беспокоюсь и о работе тоже. Ты просто посмотри на меня. Можешь себе представить, что будет, если я там появлюсь в таком виде? Я же глаз разлепить не могу.