Василий Боярков - Только не в этот раз

Хозяин квартиры был обнаружен в ванной комнате, где находился теперь в абсолютно невменяемом состоянии. Он лежал внутри пустой емкости, одетый в домашние вещи, и был настолько пьян, что не реагировал даже на энергичные попытки легкой непродолжительной встряски. Ответственность за эту операцию взял на себя комитетчик, однако очень скоро он убедился, что приведение в чувство Глебова Станислава – это отнюдь не его прямая задача: он в этом случае оказался совершенно бессилен, и требовалась чья-то более уверенная, не раз проявлявшая себя хватка.

– Приглашайте сюда сотрудников ПДН, – не желая заострять снимание на своей беспомощности, отдал он повелительным тоном распоряжение находящемуся с ними самому молодому сотруднику, – пусть они занимаются изъятием мальчика, папой же займемся мы сами, немного позднее, когда он соизволит проснуться и начнет адекватно оценивать ситуацию.

Поскольку эта команда касалась Никиты, он, желая проявить себя хоть в таком, как ему казалось, нехитром деле, отошел чуть в сторону и позвонил в дежурную часть Управления.

– Дежурный, слушаю, – ответили с той стороны телефонной связи.

– Это Бирюков.

– Какой еще к «херам» Бирюков? – послышался грубый голос дежурного, очевидно находящегося в сильно перевозбужденном, даже лучше сказать, «загруженном» состоянии.

– Новый сотрудник… – здесь звонивший несколько растерялся от грубого окрика, однако смог быстро собраться с мыслями и, чтобы быстрее дать почувствовать связку, кто взял на себя смелость в столь поздний час беспокоить «дежурку», добавил, – напарник Кирова Ромы. Нам нужен сотрудник службы по делам несовершеннолетних.

– Понял, ждите, – и связь сразу же прервалась, так как с той стороны, не вдаваясь в подробности, повесили трубку.

В это время сам только что упомянутый новобранцем оперативник, вдоволь насмотревшись на представшую перед его глазами картину, открывшуюся в спальной комнате этой квартиры, предоставил проявить свои профессиональные навыки эксперту-криминалисту, сам же уже нисколько не сомневаясь, что здесь могло бы случиться, бросился в ванную, где в бесчувственном состоянии находился хозяин квартиры. Убедившись, что методы представителя следственного комитета не эффективны, а главное, не приносят никаких действенных результатов, он вежливо попросил его отойти чуть подальше, после чего немедленно заперся изнутри, оставшись наедине с мертвецки-пьяным хозяином этих, не слишком просторных, жилых помещений.

По доносившимся далее звукам, напоминающим постукивание колотушки во время взбивания мяса и сопровождающимся легким кряхтением, все присутствующие в жилище сразу же предположили, что подобное оживление может, напротив, закончиться умерщвлением. Действительно, в своем гневе Киров был жесток и неутомим, яростно избивая главного подозреваемого, желая побыстрее вырвать его признание в расследуемых им ужасающих зверствах. К реальности он смог вернуться и остановиться в своей жестокости, только когда раздался настойчивый стук в дверь ванной комнаты. Причем, как он понял, стучал не кто-то один, а сразу несколько человек, готовящиеся уже «вынести» разделяющую их преграду из дверного проема.

Взглянув на избитого в своем гневе мужчину, полицейский сам ужаснулся от открывшегося ему вида. Лицо Станислава было измочалено в кровь, а на теле образовались огромные гематомы. Отвлекаясь на настойчивых сослуживцев и открывая им дверь в ванную комнату, оперативник совсем упустил из виду своего недавнего «подопечного» и не заметил, как хозяин квартиры, пришедший от побоев в себя и воспользовавшийся предоставленной ему передышкой, не помня себя от охватившей его ослепляющей ярости и выпитого спиртного, тут же бросился на своего неожиданного обидчика.

Когда дверной проем приоткрылся, взору участников следственной группы, предстала следующая картина. Глебов с полностью расквашенной, окровавленной физиономией, обхватил сзади шею ненавистного противника одной из тех «мертвых» хваток, от которых невозможно освободиться, и нешуточно пытался лишить его жизни. Убедившись, что все видят это нападение, совершаемое сейчас на сотрудника правоохранительных органов, Роман попытался провести всегда получавшийся у него освобождающий от захвата прием. Топнув твердым каблуком по ступне нападавшего, он перехватил его правую руку, проводившую в этот момент удушение, своей левой ладонью за запястье, стаскивая его вниз, а правой одновременно нажимая на локоть одноименной руки, надавливая ее вверх, пустив таким образом конечность неприятеля на излом.

Обычно это нехитрое действие приносило безоговорочный результат, но в этот раз обезумивший Глебов, совершенно не чувствующий ни страха, ни боли, никак не реагировал на попытки соперника освободится, продолжая безжалостно сдавливать его горло. Только сейчас Роману, несмотря на всю его самоуверенность, суждено было понять, что он попал в одно из самых безвыходных положений, когда-либо случавшихся в его жизни. В последней попытке вырваться из цепких объятий своего неприятеля Киров двумя ладонями обхватил давящее ему на горло предплечье, только лишь на мгновенье ослабив давление. Этого ему оказалось вполне достаточно, и далее он, собрав воедино все свои силы, сделал отчаянный рывок, направляясь вперед и вырываясь из узкой ванной в более просторный коридор, имевшейся у этой квартиры. Там он вместе с разъяренным недоброжелателем кинулся на пол, бросившись лицом вниз, где уже только с помощью одновременно навалившихся на Глебова остальных сотрудников группы, включая в таком исключительном случае и комитетчика, сумел выбраться из смертельно-удушающего захвата.

К хозяину квартиры тут же применили наручники, но и они не смогли сдержать его «озверевшего», необузданного полупьяного поведения. Он встал на ноги и стал пытаться пинать всех и каждого. Пришлось эксперту-криминалисту пожертвовать свой рабочий «скотч» для того, чтобы наконец-то получилось полностью обездвижить этого дебошира.

Кроме того, чтобы привести в чувство хозяина этой квартиры, для осмотра места происшествия требовалось наличие понятых. В такое время найти их пусть даже и в городских условиях, но все-таки довольно проблематично: люди и так неохотно идут на сотрудничество с полицией, а ночью вообще, не стесняясь, и «матюками» стараются отослать куда только можно подальше. Однако сложившаяся практика такова, что хоть процессуальная процедура и допускает, при наличии проведения фото- и видеосъемки, отсутствие посторонних лиц, но для наиболее эффективного закрепления доказательств присутствие живых людей никогда в последствие не оказывается лишним.