Василий Боярков - Только не в этот раз

Закончив с руками, он перешел к пухлым ногам. С этой целью повернувшись назад, страшилище заломило ей ноги в коленях, создав подобным образом своей очередной жертве нестерпимые ощущения. На миг она замерла, будучи не в силах переносить пронзившую ее нестерпимую боль. Маньяк же воспользовался этим моментом, чтобы крепко связать между собой ей лодыжки. Когда с обездвиживанием было покончено, изверг разорвал на клочки полупрозрачную ночную рубашку, после чего достал свежий шприц, а вместе с ним ампулу «адреналина». Заполнив полиэтиленовую емкость колющего предмета, он нащупал на руке Светланы вену, сильно вздувшуюся от охватившего ею страха, и, совершенно не целясь, натренированным движением загнал иглу в кровеносный сосуд обратного направления, проще говоря в обыкновенную вену. Затем ввел в него сильно действующее, «бодрящее» средство. Как и обычно, вся процедура была проведена без применения перетягивающего жгута.

Подготовив мученицу к тому, чтобы она как можно дольше «не отключалась», страшилище развернуло ее так, чтобы оказаться лицом к лицу. До этого момента еще пытавшаяся как-то бороться хозяйка квартиры в один миг впала в сковавший ей все движения ступор, лишь только смогла она улицезреть перед собой кошмарную маску, из-под которой на нее смотрели безжалостные, бесчувственные, не знающие состраданий глаза. Под гипнотизирующим взглядом страдалица замерла, вынужденно разглядывая это «исчадие ада» широко раскрытыми от страха глазами, неестественно округлившимися от обуявшего ее сверхъестественного, почти суеверного, ужаса. Ее туловище как будто бы сковало леденящей медленно застывающей жидкостью, превратив его в безвольное подобие некогда активного, наполненного жизнерадостной энергией человека.

Между тем маньяк достал из дорожной сумки свою знаменитую коробку со швейными принадлежностями. Выбрав небольшую иглу, он воткнул в ушко медную проволоку и так – прямо через «скотч» – стал зашивать исстрадавшейся девушке рот. Делал он все это не спеша, наслаждаясь процессом причинения жертве нестерпимых и невероятных мучений. Каргапольская же, словно «примерзнув» к кровати, не могла даже пошевелиться, а только смотрела на своего терзателя, будучи не в силах отвести в сторону взгляда, и только слегка «мычала», потому что, как ни говори, но проводимая при отсутствии наркоза над ее телом страшная «операция» все-таки доставляла ей мучительную, жуткую боль. И только неудержимые слезы, будто маленькие бриллианты, скатывались по ее румяным пухлым щекам, насквозь пропитывая подушку.

Пришив губы друг к другу, изувер перешел к дальнейшей процедуре своего зверского истязания. Подняв скальпель, отложенный им чуть ранее в сторону, он стал медленно разрезать кожные покровы на туловище своей юной жертвы, периодически переворачивая ее с боку на бок, словно рисуя какую-то одному ему ведомую картину. Как и всегда, маньяк нарушал только кожный покров и жировую прослойку, совершенно не затрагивая мышечной ткани, что само по себе исключало обильное выделение крови, но доставляло пленнице сверхчеловеческие страдания.

Постепенно боль все больше сковывала Светлану. Сначала она не могла шевелится из-за леденящего кровь в жилах страха, но постепенно подвергаясь жестоким пыткам, она стала слабнуть и уже практически не реагировала на то, что происходит вокруг. Сознание медленно покидало это истерзанное пытками тело. К определенному моменту ее кожа уже была исполосована практически по всей своей площади. Истязатель перешел к тому, что начинал уже делать обширный надрез в верхней части лба, намереваясь впоследствии снять скальп с этой прекрасной головки, как вдруг его внимание привлек какой-то подозрительный шум.

Прислушиваясь, он замер. Доли секунды ему потребовалось, чтобы понять, что этот звук не что иное, как поворот ключей в замочной скважине входной двери этой квартиры. Он уже был готов перейти к самой заключительной части своего варварского изуверства, однако подобное, неожиданное для него обстоятельство, очевидно совсем не входившее в его планы, быстро охладило пыл обезумевшего маньяка и вернуло его к суровой действительности.

Не зная кто это может быть – родители девушки, может полиция, а может быть и все вместе: и родные, и полицейские – он быстро бросил свой скальпель в дорожную сумку (все остальные предметы, используемые при пытках, уже находились там, так-как у изверга было заведено держать в руках не более одного инструмента) и, накинув ее на плечо, быстро выскочил в коридор. В тот же самый миг там загорелся электрический свет. Его включил внезапно вернувшийся с дачи глава этого небольшого семейства.

Каргапольский Дмитрий Степанович являлся мужчиной сорока трех лет от роду. В восьмидесятые годы ему довелось быть в составе ограниченного контингента, базировавшегося на территории Афганской республики. Свою срочную службу он проходил в специальном десантном штурмовом батальоне, где получил боевую выучку и специальную подготовку. Бывший спецназовец, он отлично владел приемами рукопашного боя и без промаха стрелял из различного вида оружия. Сам он был огромного роста, достигавшим более ста восьмидесяти сантиметров, и являл собой словно сказочного человека-гору. Широкие плечи, мощные руки, великолепно сложенный торс – все это говорило о его неимоверной физической силе. Несмотря на такие внушительные габариты, хозяин квартиры имел простодушное несколько вытянутое лицо, головой переходящее в мощную, практически бычью, шею.

Его супруга Каргапольская Нина Николаевна представлялась дородной сорокалетней женщиной, как и дочка, имевшая при своем невысоком росте довольно внушительные формы тела. Уже с вечера субботы она стала мучиться неким, тяготившим ее, предчувствием, предвещающем страшную и пока непонятную ей опасность. Это терзающее душу чувство настолько крепко поселилось в ее материнском сердце, что она никак не могла найти себе места. Не в силах объяснить нечеловеческую тревогу, супруга велела мужу собираться домой. Тот и сам мучился предчувствием надвигающейся беды, поэтому согласился с мнением жены беспрекословно, хотя в обычной бы обстановке он бы еще сто раз поспорил, прежде чем согласился с непонятным ему капризом супруги.

Вот так, не в силах объяснить своего состояния и словно кем-то гонимые супруги выехали в ночь и проделали весь путь за каких-нибудь три часа. Бросив автомобиль на парковке, весь оставшийся путь до дома они проделали быстрым шагом, местами переходящим на бег. Открыв входную дверь и увидев в своей квартире незваного гостя, больше напоминающего выходца с того света, Каргапольский в своих обычно дружелюбных глазах выразил сначала испуг, потом удивление, моментально сменившееся неописуемым гневом. Маньяк было дернулся в его сторону, но увидев перед собой такого внушительного мужчину, а за его спиной разглядев и еще какие-то телодвижения, не зная, кто там может сейчас находиться: друзья, жена, а может полиция – бросился в зал, намереваясь покинуть это жилище тем же путем, что и пришел.