Борис Ярне - Мария

– Договорились. Я могу быть свободным?

– Вы итак свободны. Кстати, мои люди следят за Марией. Могу поделиться информацией. Как вы на это смотрите?

– Я подумаю.

Виктор ощущал себя очень скверно.

Илья Савушкин, вот кого Мария выбрала в качестве четвертой, дополнительной карты, это и была бубновая шестерка. «Шестерка, так шестерка, молча пройдется по сцене, и хватит с него». Савушкин был безработным, и довольно-таки давно. Он хоть и подрабатывал иногда, когда его дружки зазывали подсобить за бутылку, а так он считал это дело не по его части. В основном он сидел дома, да забирал двух дочерей из школы, когда жена позволяла. Хозяйства он не вел, поскольку не умел, да и жена не давала. Работала на всю семью тоже жена. И этому браку исполнилось двадцать лет. Савушкину было под пятьдесят. Он маленький, пухленький, дряхлый, как желе. Друзей у него не было, кроме соседа-собутыльника, интересов не было, у него, вообще, ничего не было. Как-то жена спросил его: «Ты зачем живешь-то?», а он ей: «Для тебя, любимая!», а она: «Тьфу ты господи!»

«Удивительная жизнь, – подумала Мария. – Найти ей, что ли, мужа. Нет, не буду загоняться. Итак, карт набралось не понятно для чего. Но, игра есть игра».

В гипермаркет Мария вошла в такой короткой юбке, что кое-кто не выдержал и упал в обморок. Она шла между рядами, неся в руках только сумочку, и передвигалась так, будто идет по подиуму. Блузка слегка прикрывала ее загорелое тело. Она шла, ни на кого не оглядываясь. В отличии ото всех, кто только и делал, что оглядывался, да спотыкался, глядя ей вслед. Продажи в гипермаркете встали. Опомнившиеся жены принялись лупить своих мужей. Мария остановилась у ряда с косметикой и подозвала консультанта:

– Не посоветуете, какая туш для ресниц мне подойдет?

– Вам подойдет любая, – не задумываясь, ответила растерявшаяся девушка.

– Дамочка, вы перепутали бутики! – крикнул какой-то остряк и начал вертеться вокруг собственного зада на виду у приятелей.

Мария кинула на него взгляд и ответила:

– А вы перепутали пол!

Друзья остряка дружно захохотали.

Маша продолжала движение, пока не увидела цель.

Тело, непонятной комплекции, именуемое Илья Савушкин, катило тележку, груженную продуктами, и еле поспевало за женой, убежавшей далеко вперед. Савушкин остановился, вытирая пот носовым платком и тяжело дыша.

– Не могу больше, – пробормотал он.

– А со мной? – спросила Мария и, положив ему руку на плечо, повернула его к себе в пол-оборота. Все ахнули. Савушкин икнул и потерял дар речи. Он даже не смог осмотреть Машу с ног до головы. – Так как?

– Как?

– Шучу, дурачок! – Мария похлопала его по плечу. – Жена далеко, не успеет заметить. Не бойся ты так. Неужели ты решил, что она может подумать о том, что я твоя любовница?

– Нет, но…

– Тогда, слушай внимательно. Хочешь подзаработать деньжат?

– Нужно что-то дотащить до машины?

– Почти угадал, – тихо проговорила Мария.

– А что?

– Сотню тысяч хочешь?

– Сотню?

– А то и миллион! Долларов!

Савушкин начал менять цвета лица, но что-либо произнести не смог.

– Сделаешь все, как надо, получишь.

– Где?

– В МВД.

– Мама!

– У тебя жена. Нужно сделать всего одну вещь. Не очень чистую, но способную наказать недобросовестного сотрудника. Подбросить деньги одному полицейскому, позвонить в службу доверия и сообщить, что у него припрятано в машине. И все! Или еще проще, – как получится, – ничего не подбрасывать, а просто позвонить.

– Это будут мои деньги? Как же, как я…

– А не совсем все так просто. Подбрось и забери. Или просто забери.

– А зачем тогда подбрасывать, если нужно забрать?

– Чтобы его нашли.

– Так если его найдут, как я их заберу?

– Придумай. Или ты думал такие деньги просто так достаются?

– Не думал.

– Ответ верный. Осталось добавить – никогда. Я тебя найду.

– Как?

– Также.

– А… Я… Ничего не понял…

Маша развернулась и направилась несколько другим путем к выходу, пугая и обезоруживая своей сексуальностью других посетителей. Выйдя на улицу, она тут же уселась в лимузин.

– Тьфу ты, дурость какая-то! – в сердцах воскликнула она.

– А для чего это нужно было? – спросил ее Артур Карлович.

– Я собрала элементы карточного пазла. Осталось собрать сам пазл. Время…

– Ты кто? – спрашивал пожилой мужчина лет восьмидесяти, в очках с круглыми линзами, лысой головой и пронзительными маленькими глазками, еле видными за скоплением морщин на его лице. Он сидел за столом в кафе, и на нем красовалась кружевная розовая салфетка.

– Я Коля, – ответил Грибов.

– Исчерпывающая информация. Слушай, Сема, иди, погуляй, а то ты и сидя мельтешишь. Подыши на улице чем-нибудь, хотя чем ты еще не дышал. Ты кто?

– Кто я? Что вы хотите узнать? – в разрез пошел Грибов, но тут же обмяк, подбитый кролик

– Я уже спросил. Если ты не хочешь отвечать, то тебе нечего мне предложить, и ты ничего от меня не хочешь.

– Я… – подобрав лапки начал Алексей.

– Где ты живешь? – Семен что-то забросил в свой маленький рот.

– Вот карточка моего отеля и телефон с обратной стороны.

– Ты меня не знаешь, – прокряхтел старик, пытаясь рассмеяться.

– Нет, но, Семен… вон тот…

– Ты прислушиваешься к Семену? Он хоть и тезка мой… Печально. Я настолько стар, что вряд ли чем тебе смогу помочь, чего бы это не касалось. Я чист пред властями и сомнительные вещи не для меня. Ты свободен. Вали… А мне коньячку.

– Но, вы даже не знаете, что я… – Грибов замялся, но тут же выпалил: – «Родон», банк, я хотел… я думал… это специальная… ладно… для банков… ладно…

– У меня твоя карточка. Нужен будешь, тебя найдут.

Грибов выполз из кафе, как побитая собака.

– Ты куда меня приволок, придурок? – рявкнул он на бывшего сокурсника.

Через полчаса старик знал все про Грибова. Тот не стал особенно маскироваться, что нисколько не удивило старика, составившего мнение о собеседнике.

– У него есть что-то очень интересное, что можно будет предложить кое-кому. И сделать это нужно как можно скорее. По всей видимости, у него на хвосте контора. Подготовьтесь, и сообщите, кому следует. Цену не называй пока. И смотри, собери всех, кого соберет он или подсадит себе на хвост. Я сам ему позвоню. Его сливать не нужно, пусть контора сама его подбирает. Добро. – Старик отключил телефон.

Генрих проводил Агнессу до ее замка. Всю дорогу они сидели молча. Лишь иногда Агнесса поглаживала руку Генриха, да прикасалась своей щекой к его щеке.

– Генрих, – сказала она, когда тот собрался выходить из кареты.

– Да, милая?

– Ты справишься. Я тебя люблю.

Оседлав своего коня, Генрих еще засветло оказался в своих покоях. Сердце его разрывалось, в голове стоял туман, злость обуревала им. Какие-то обрывки фраз летали в его голове. То выкрики рыцарей, знати, слова герцога, то его собственные замечания, то голоса незнакомых людей, то голос Агнессы… все перемешалось.