Лейлина Лина - Труп выгоревших воспоминаний

Во второй час сидения в кафе на одном месте у меня затекли ноги, но я не обращала на это никакого внимания. Я включила мобильный интернет, которым активно пользовалась редко, и не так часто как хотелось бы. В поисковике гугла я набрала станции парижского метро. Для начала моего путешествия мне нужна была не только точка отсчета, но и подсчет времени, а так же приблизительное знание предстоящих мне пересадок с одной линии метро на другую. Я часто в последний год пользовалась местным метрополитеном. Но при многочисленных поездках под землей, я никак не могла выучить названия станций, которые попадались мне на моем пути. Я вытащила и положила перед собой четыре распечатанных листа. Маргерит Рюэль проживала на второй линии метро. Ближайшая станция называлась Бланш. Улица Баллю располагалась недалеко от метро, и до места назначения можно было спокойно пройти пешком. Аньес Лавире снимала с отцом квартиру на станции третьей линии метро под названием Клюни – Ля – Сорбонн. Улица, опять же находившаяся в пешей доступности от метро, называлась площадью Поль Пенлеве, видимо, носящая название из–за прилегающего к улице сквера Поль – Пенлеве. Я прикусила в задумчивости губу. Мари – Поль Флери оказалась третьей жертвой убийцы. И тут у меня непроизвольно возник вопрос: а была ли связана жертва Мари – Поль с названием площади Поль Пенвле? Ведь и в имени Мари – Поль и в названии площади Поль Пенвле фигурирует общее название Поль. Я решила пока что не брать возникающую идею во внимание и продолжила выписывать на листе маршрут убийцы. Мари – Поль Флери проживала на станции метро Сегюр третий линии метрополитена. Фактически, Мари – Поль могла пересечься с Аньес Лавире и подружиться, ведь они обе жили на одной линии метро. Это пока единственная зацепка, которая связывала убитых девушек, но никак не вписывалась в мотив их убийства. Улица Роза Бонер опять же расположена в шаговой доступности от последнего места жительства убитой. Похоже, убийца не любил составлять сложные для себя маршруты и выбирал жертв, живущих рядом с метрополитеном. С Югетт Паже оказалось сложнее. Девушка за два месяца до убийства сбежала из детского дома. Она активно пользовалась своими счетами и тратила на себя поступающие на открытый счет в банке деньги. Югетт воспитатели детского дома не искали, более того, они не подавали на нее в розыск. Югетт снимала квартиру на несуществующие имя у пожилой пары в районе метро Йена девятой линии метрополитена. Людовик не предоставил мне информацию о названии улицы, но оно уже и не требовалось. Похоже, я нашла то что искала и мне не доставало лишь одного завершающего элемента. В моем случае этим недостающим элементом являлась моя собственная станция метро, где я проживала в течении года.

Я сделала непроизвольный вдох – выдох и, открыв карту, где были указаны все линии метро, нарисовала интересующие меня вторую, десятую, девятую и одиннадцатую линии метро. Я не стала расписывать все станции метро, обозначив, лишь пять необходимых мне станций и соединила их линиями. Мое тело пробила легкая дрожь. Я искала звезду и нашла ее. Только эта звезда пролегала не на улицах Парижа, а на линиях метрополитена.

Значит, убийца вчера оставил таки нам небольшую подсказку в заброшенном доме. И, похоже, оставленная им горящая свеча тоже что–то значит. Но что она может обозначать?

Я облокотилась на спинку стула. Минус на плюс мало что давал в изучении полученной информации. Я могла не ехать на отмеченные и изученные по картам мною улицы. Передо мной лежала картина того, что я хотела получить. Звезда не замыкалась в объятии круга. Однако, это не давало повода расслабляться. У нас оставалась еще неизвестная информация о пяти живых школьницах. Она должна дать последний символ для полного решения ребуса.

Мне хотелось выкинуть мысль о надзирателе из головы, но я не велась на слабость своих решений. Более того, я была уверена в его причастности к гибели школьниц. Я прикрыла глаза, растирая вески рукой. Воспоминания вновь нахлынули на меня непрошенным гостем, заставляя вспомнить о назначении полученных фигур в глазах надзирателя.

Я сидела привязанной к стулу. Из моего рта маленькой струей стекала кровь. Я шмыгнула носом, не пытаясь освободиться от сдавливающих меня веревок. Мои запястья стягивала боль. Эта боль несравнима с болью, полученной от соприкосновения плетью по голому телу. Я понимала, осматривая небольшую камеру, находящуюся в одном из подвалов дома, что при всем желании вырваться из связывающихся меня веревок, не смогу убежать. Я была безоружной, в отличие от других обитателей дома, которым раз в день выдавали по холодному оружию. Дверь моей тюремной камеры отворилась и во внутрь вошел надзиратель.

– Яна Лаврецкая. – Мужчина назвал мое имя и недовольно покачал головой. – Опять мы нарушаем установленные правила. Какой это уже раз: второй, третий, четвертый?

Я промолчала, понимая всю саркастичность заданного вопроса. На самом деле я нарушала правила уже в двадцатый раз. И в десятый раз оказывалась наказанной.

– Яна, Яна. Любую другую девушку за проявленную провинность, я бы уже давно или убил, или вернул в семью, особо не заморачиваясь как бы сложилась судьба несчастной.

– Так действуйте. – Я сплюнула попавшую на язык кровь. – Что вам мешает?

– Мой сын, вот что мне мешает. – Надзиратель подошел к небольшому столу и взял в руки плеть. Он нежно погладил ее и усмехнулся неприятной улыбкой. – Видишь ли, Яна, мой сын влюбился в одну девушку, которая портит имидж моего детища и постоянно провоцирует других девушек. – Надзиратель без предупреждения ударил меня плеткой по телу. Я вздрогнула, а он продолжил. – Я не хочу причинять тебе боль.

– Вам доставляет это сплошное удовольствие.

– Возможно. – Не стал отпираться от моих слов надзиратель. – Но я готов идти на уступки и делать твою жизнь проще.

– Неужели вам что – то от меня нужно?

– Разгадай мне значение звезды и стрелки. – Надзиратель взял своими пальцами мой подбородок и посмотрел в мои глаза. – Я запрещаю тебе пользоваться интернетом и книгами. Тебе не запрещено соображать своими мыслями. При каждой новой догадке, которая будет приходить в твою светлую голову, ты обязана приходить в мой кабинет и сообщать ее мне.

– В чем подвох?

– При каждом неправильном ответе, мы будем играть с тобой в бутылочку. Если горло бутылки будет указывать на тебя, то ты сможешь спокойно идти к себе в комнату и думать дальше. Если же бутылка будет указывать на меня, то я буду выбирать для тебя задания, которые ты обязана будешь делать незамедлительно.