Лейлина Лина - Труп выгоревших воспоминаний

– Журнал и так практически не продается. Ты не пробовал поговорить с Олегом на тему его прекращения, позволив нам полностью заняться расследованием?

– Варновски – старший этого не допустит.

– Неужели журнал его детище?

– Ты не далека от истины. Журнал –его мечта.

Разумеется, все равно или поздно в Могильном Памятнике упирается в Варновски – старшего. Пора бы мне уже привыкнуть к этой мысли и не поднимать неприятную для меня тему.

– Мне почему – то кажется, что отец Олега презирает мое общество.

– Тебе только кажется.

– Думаешь?

– Уверен. – Людовик накрыл мою руку своей. – Варновски – старшему не выгодно увольнять сотрудников своего сына. Олег делает все, чтобы удержать тебя на месте и не отправить в безрассудное плаванье, где тебя может схватить в плен каждый второй убийца, посчитав запуганную девушку неплохой наживой.

– Я не запуганная. – Слабо возразила я, почувствовав как начинает дрожать мой голос. – Растерянная, задумчивая, непутевая. Выбирай любое определение, но запуганной меня никогда не зови.

– В таком случае бестолковая тебе больше подходит.

Я замолчала. Людовик убрал свою руку, не спуская с меня свой взгляд.

– Соглашаешься со мной?

– Как у тебя получается всегда попадать прямиком в цель, временами не забывая бить по больному? – Прошептала я, надеясь, что Людовик не услышит вопроса.

– Я не в первый год занимаюсь журналистикой, Яна. Научился за это время не только слушать, но и оглядываться по сторонам. Людей губит приступающая к их горлу замкнутость.

– Ты это сейчас о чем?

– Приведу наглядный пример на тебе. По твоему поведению сложно сказать, что ты из себя представляешь. Ты смеёшься, закрываешься, ни разу не видел тебя плачущей или раздавленной. Однако, смех редко доходит до твоих глаз, что приводит меня на мысль: ты что – то скрываешь. Причём пытаешься скрыть довольно искусно, не до конца рассказывая про свою жизнь, однотонностей отвечая на обращённые к тебе вопросы своих же коллег…

– Ах вот в чем дело! Ты пригласил меня прогуляться с тобой, чтобы я тебе всю свою душу излила? – Я понизила голос, поняв что перешла на крик. – А как же твои слова, произнесённые вчера вечером? Они уже ничего для тебя не значат?

– Изучай документы, Лаврецкая. – Отвернулся от меня Людовик. – Ты мне нравишься больше, когда молчишь.

Я подавила в себе желание продолжить дискуссию. Нахождение в самолёте нежелательных свидетелей нашей перепалки меня останавливало. Я достала чистые листы, которые заботливо запихнула с утра в рюкзак, ручку, и открыла заранее сохранённые карты провинций вместе с метрополитеном, прекрасно зная как в небе не достаёт мобильной сети, именуемой себя интернетом. Первым делом я нарисовала карту провинций, аккуратно их подписав и соединив те, которые мне были уже известны. Далее я на втором листе, чтобы не образовалось непонятной каши, нарисовала кривые линии метро, обозначив их цифрами, но не отмечая каждую станцию. Теперь пришла пора более кропотливой работы: изучение полученной информацией. Как и предполагалось, все девушки были блондинками, каждой было по пятнадцать лет и они все незадолго до своей смерти перебирались из провинций в столицу Иль – Де – Франс. Единственное различие, которое никак не фигурировало в деле и не давало никаких подсказок на уже имеющиеся вопросы: у девушек кардинально отличалось время их прибытия из родного города в столицу. Оно варьировало между семью годами и одним месяцем.

Я взяла чистый листок, снова нарисовала карту парижского метрополитена. Соединила линии Бланш и Клюви – Ля – Соборнн и остановилась. Пришедшая мне на ум догадка меня не радовала. Я осторожно провела кривую линию от Сегюр к центру станций девятой и третьей линий, заранее понимая какой абсурдной является моя затея. Затем я взяла первый лист и стала его изучать.

На этот раз Людовик не стал заморачиваться с фотографиями убитой. Жаль, мне бы они пригодились. Первое имя просматриваемой мною девушки принадлежало Франсин Рингетт. Чистокровная француженка. Все свое детство провела в провинции Нормандия. Выросла и жила до переезда в городе Эврё. Исторический город в Нормандии, ныне административный центр департамента Эр. Разместился западнее Парижа в долине реки Итон. Я пожалела, что у меня не было возможности посмотреть фотографии исторического города. Отец Жерар Рингетт работает фермером. В основном занимается сельским хозяйством. В своих владениях имеет небольшую ферму, приносящую в семью довольно неплохой доход. Мать девушки Антуанетт Моранси занимается виноделием.

Франсин Рингетт переехала в Париж около месяца назад. Девушка, живущая без родителей в большом городе, не привлекала внимания местной полиции. Родители не подавали заявление в розыск. Девушка, скорее всего, жила у кого – то из родственников или знакомых. Франсин ходила в местную школу, находящуюся недалеко от фермы, где проживали родители девочки.

Я выделила провинцию Нормандия на карте Франции. И принялась за изучение следующей школьницы Камиль Ратте. Родилась в провинции Бретань, расположившейся на одноименном полуострове северо – западе Франции, омывается водами Английского канала и заливом Атлантики, на протяжении многих веков является одним из самых гостеприимных и дружелюбных регионов страны.

Я мысленно поблагодарила Людовика за небольшие наводки. Несмотря на проживший во Франции год, я не сильно интересовалась историей страны. В голове отложилась мысль, что зря. Как только закончится это расследование, и я смогу настроить свою жизнь в правильное русло, я досконально займусь изучением французской истории. Возможно, посещу провинции и города, где живут или жили школьницы.

Камиль Ратте проживала в городе Ренн. Ренн – город на северо – западе, столица региона Бретань и департамента Иль и Вилен. Город считается отличным местом для изучения северной французской культуры с историей, уходящей вглубь веков. Это один из самых живописных городов Франции, в историческом центре которого сконцентрировано девяносто исторических памятников, где впечатляющие особняки восемнадцатого века соседствуют с средневековыми церквями и фахверковыми домами.

Родители Камиль Ратте переехали в Париж четыре года назад, временами возвращались в Ренн на лето или во время своего законного отпуска. Отец Пьер – Луи, мать Жермен Лебеф.

Как и все школьницы, ходила в местную гимназию, увлекалась восточными единоборствами, занималась вокалом и игре на скрипке. Я закатила глаза. Довольно непривычные занятия вполне в духе надзирателя.

Гислен Ранкур. Мать – Андре Брюне, отец Готье Ранкур. Проживала в провинции Долина Луары. В Париж переехала девять месяцев назад. Долину Луары принято называть Земли Луары – регион на западе Франции, имеющий несколько правильных названий, таких как Западная Луара, Район Луары, Паи – де – ла – Луар. Регион расположился в нижнем течении главной реки Лауре, благодаря которой и получил свое название. Река пересекает две из пяти департаментов региона и впадает в Атлантический океан. У Луары много притоков, а общая протяженность всех рек региона, прозванного Речным, – около восемнадцати тысяч километров.