Лейлина Лина - Труп выгоревших воспоминаний

Я промолчала, понимая всю правоту Людовика. Я любила жизнь и самостоятельно, пусть даже из вредности, не собиралась проверять сказанную теорию, идя наперекор не только Людовику, но и самой себе. Я осторожно стала продвигаться к окнам. Я не хотела подходить к сорванным волосам, беззаботно валяющимся в углу. Думала, Людовик сам их осмотрит, когда заметит. Мне самой брать грязные волосы без одетых на руки перчаток боязно.

Половицы пола скрипели, создавая произвольную, никем раньше не сыгранную музыку. И, если классическая музыка меня успокаивала, заставляя расслабиться и ни о чем не думать, то эта музыка навивала тоску и раздражала. Ведь включенную классическую музыку можно выключить в любой момент или переключить на более интересную мелодию, а здесь, в этом доме, такой способ ,увы, не работает.

Окон на этаже оказалось два. И это лишь в той комнате, в которой мы находились ближайшие минуты. Зная по собственному опыту, заброшенные дома и разгромленные в них квартиры соединены между собой. На одном этаже, не переходя в другой подъезд, реально спокойно обойти квартиры четыре. Логика напарника иногда дает сбой. Видимо, он не знаком с миром заброшек и не знает всех тонкостей осмотра (в моем случае) окон. В любом случае, я осмотрю остальные окна лишь по приказу, а не по собственному хотению. Если здесь что–то есть, то оно там, где я нахожусь.

– Яна! – Крикнул Людовик из соседней комнаты. – Найди мне тело!

– Ты успел его потерять и остаться в живых?

– Тело не мое. – Фыркнул напарник. – Девочки.

Я закатила глаза, понимая неизбежность задержаться в здании на подольше. Раз существует свежий труп, значит, Людовик позвонит Олегу, прося разрешения на привоз тела в наш морг. Получив разрешение, Людовик сделает еще парочку звонков, а после увоза тела, нас заберут в офис на совещание. Стандартная процедура, которая на этот раз может привести меня к отстранению от дела. За год я успела изучить повадки друга. Он никогда не станет намекать на отстранение просто так. Есть намек, значит, есть причина. Там, где покоится причина отстранения, нахожусь я. Все должно происходить когда–то в первый раз.

Я осторожно пошла мимо окон на звуки ругани Людовика. Он бранился знатно, и, временами, мне хотелось смеяться в голос. Некоторые его непристойные слова стояли не к месту, но, напарника это никак не беспокоило, а я держала язык за зубами, прикусывая его зубами. Я вышла в небольшой коридор и свернула в просторную комнату, споткнувшись от увиденного. Теперь смех пропал, и я понимала всю выслушанную брань Людовика. Моему взору предстало сердце. Это сердце, сделанное из расчлененных рук и ног девочки, впечатляло и ужасало. Чем больше я смотрела на сердце, не до конца понимая, как руки и ноги держались друг за друга так, чтобы не упасть пластом на пол. По– середине рук, показывающих небольшую выпуклость, свисала голова жертвы без волос. Голова крепилась к фалангам пальцев и висела на выпотрошенных кишках, вынутых из тела жертвы. В завершении композиции красовался окровавленный нож, вонзающийся в череп головы без волос.

– Яна.. – начал Людовик.

– Волосы там. – Еле слышно сообщила я, показав рукой на проем, из которого пришла. – В углу, рядом с окном, недалеко от пентаграммы.

Людовик осторожно обошел меня и скрылся в указанном направлении. Я стояла, не шевелясь, гадая: неужели одна из девяти подруг таким ужасным способом расправляется с девочками? Но зачем? Откуда она могла черпать столь живое и ужасающие представление о создаваемых композициях? Неужели она уже убивала? Или только учиться? Где она научилась расчленять части тела как профессионал? А что если она была не одна? Вдруг ей помогали и делали все по ее указке?

Я тяжело сглотнула, но сознание терять не спешила. Вместо этого , осторожно обошла сердце и подошла к окну. Выглянула из него и крикнула Людовику:

– Я нашла тело!

Тело бедняжки свисало на довольно тяжелых веревках, ударяясь шеей в стену здания. Я сделала глубокий вдох, игнорируя текущую не успевшую застыть кровь по стене, и отвернулась. Меня раздирало любопытство, рождая невольный вопрос в голове, который я задам Марине: как руки и ноги могут сохранять видимость сложившегося сердца? Они ведь должны за что–то цепляться.

– Я звоню Олегу. – Людовик вновь показался в проеме, убирая собранные волосы в пакет, а пакет пряча в рюкзак, все это время висящий на его спине.

– Я не против взять временный отгул. – Вставила я, видя, как напарник набирает неизвестную мне цифру быстрого набора на своем мобильнике.

– Не дождешься. – Он ухмыльнулся, взглянув на меня. – Мы взяли это дело вместе и распутаем его в команде. Увильнуть от расследования не получиться.

Глава 3

Бабушка всегда говорила мне: молчи, когда тебя поливают грязью, иначе будет только хуже. Я находилась в кабинете Олега. Здесь была его скромная обитель, куда он никого из нас не впускал. И вот, теперь, после звонка Людовика, я стояла в его «секретном и недопустимом» месте. Нужно отдать должное моему напарнику. Он не оставил меня, хотя Олег не раз пытался выдвинуть его за дверь. Людовик как самый тяжелый кирпич прислонился к стене, не желая покидать накалённую до максимума атмосферу.

– Проследить за невинными девочками средь бела дня, Яна! – Причитал Олег, выпуская пар изо рта. – Ты хоть понимаешь, что без официального на то рапорта, это незаконно?

– Вы сами говорили…

– Да! Да, я говорил, нам нельзя упускать это дело, но, напомни–ка мне, давал ли я каких–нибудь прямых указаний, касательно оставшихся девочек?

– Если бы Яна не начала… – Попытался вмешаться Людовик.

– Если бы Яна не начала, – передразнил его Олег, – тогда у нас не было бы второго трупа!

Повисло умиротворенное молчание. Отчасти, я понимала негодование Олега. У нас появился второй труп и опять никаких улик. На догоревшей свече, которую мы взяли из дома как доказательство, обнаружены отпечатки пальцев нескольких человек. Эти люди не находились в нашей базе данных, а допросить мы их сможем лишь в течении этой недели. Детских отпечаток пальцев не обнаружено. Значит, выдвинутая мною версия, касательно одной малолетней убийцы из группы друзей, отпадает. Людовик, выслушав мое предположение, отрицательно покачал головой, но, в то же время, попросил меня не только держать язык за зубами, но и не убирать эту версию в долгий ящик.

Когда мы приехали в офис, то первым делом поднялись к Француа, подарив ему окровавленный нож и свечи. Француа без промедления и лишних вопросов начал исследовать принесённые предметы, мимолетно сообщив о пистолете. Оказывается, из него стреляли дважды. Один раз в матку, второй раз в воздух для привлечения внимания. К Марине попасть мы не успели. По пути в морг нас перехватил разъяренный Олег. Интересно, сегодняшний, насыщенный событиями день, собирается заканчиваться?