Пётр Пахоменков - Юмор и мистика! Дед мой был дворником. Тайна старинной кружки

– Ну и рожа у тебя! Как будто сникерс проглотил! В темноте ты гораздо лучше выглядишь.

– Я чувствую себя ходячей кучей мусора, – пожаловался Валерий. – Но я рад, что меня никто не узнаёт.

Не узнала его и бездомная собака, живущая в их дворе. Более того, Валерий в своём новом наряде вызвал у неё такое чувство негодования, что она облаяла его всеми известными ей собачьими ругательствами и, вдобавок, чуть было не укусила. Валерий попытался отогнать её ногой, но неожиданно почувствовал подозрительный треск чуть ниже спины.

– У меня, кажется, скотч отклеился, – дрогнувшим голосом произнёс он.

– Ну и что? – спокойно отреагировал дядя Толя. – Кому здесь нужна твоя задница?

– Это всё из-за этой шавки! – рассердился Валерий. – Я её сейчас убью!

– Да не обращай ты на неё внимание, – попытался успокоить новоиспечённого бомжа дядя Толя. – Ты ей просто не понравился.

Последнее слово Анатолий Петрович договорил, чуть медленнее. Открывшиеся их взору мусорные ящики только что выгрузили в грузовую машину, и всё это добро тут же уехало в неизвестном направлении.

– Вау! – мрачно произнёс Анатолий Петрович. – Похоже, не видать тебе своей открытки, как мне торжественных похорон. Осталось только помахать ей ручкой на прощанье. Странно. Обычно в это время мусор не забирают.

– Ничего странного, – обречённо произнёс Валерий. – Просто мне сейчас катастрофически не везёт.

Неожиданно их окликнул сосед из второго подъезда.

– Петрович, – крикнул он, – как жизнь?

– Лучше всех! – крикнул ему в ответ дядя Толя и ради приличия поинтересовался:

– А у тебя?

– А у меня плохо. Денег нет.

– Так иди, заработай! – посоветовал Анатолий Петрович.

Сосед удивился.

– Что я лошадь что ли? – крикнул он обиженно.

– Ну, тогда приятного тебе отдыха, – пожелал соседу дядя Толя и, посмотрев на Валерия, сказал. – Ладно, антракт. Пора за кулисы.

– Убили, конечно, мужика, – с сочувствием сказал спортивный мужчина в форме штангиста из квартиры номер 46, – но, как говорится, тела нет и дела нет.

– А вы сами-то видели что-нибудь или может, слышали? – спросил Белов, понимая, что зашёл не вовремя.

– Кое-что слышал. Вчера там весь вечер ругались, – ответил спортсмен и, схватившись за штангу, с криком толкнул её вверх. Затем, пытаясь удержать вес, закачался по квартире из стороны в сторону с искажённым от нечеловеческого напряжения, лицом.

– Неужели упадёт? – забеспокоился Белов и на всякий случай решил его подстраховать.

Но спортсмен всё же устоял и без происшествий опустил штангу на пол. Вот только разогнуться сразу не смог, а так и остался стоять в согнувшемся положении и с вытаращенными глазами.

– А с кем Зябликов ругался? – спросил Белов, наклонившись поближе к собеседнику.

– С сожительницей своей, – обессиленным голосом произнёс спортсмен, – с Тамарой.

– И о чём они ругались?

Штангист выпрямился.

– Да так, ничего особенного. Она ему кричала, что хочет мяса, а он ей про то, что денег нет. Тогда она ему сказала: «застрелю, сволочь!» Хотя нет… Про сволочь это я уже от себя добавил.

– А он чего?

– А он уже ничего… Потом хлопнула дверь… и тишина.

– То есть, Тамара ушла.

– Думаю, да.

– И с тех пор вы больше ничего не слышали и никого не видели?

– Нет.

– Ну, а Тамару-то эту где можно найти?

– Понятия не имею. Я только знаю, что её зовут Тамара и всё. Зябликов её так называл.

– Скажите, а на вашем этаже и вообще в подъезде есть у кого-нибудь видеоглазок, который мог бы хоть что-нибудь зафиксировать?

– Видеокамер в нашем подъезде нет. Это точно.

– Жаль. Ну что ж, спасибо и за это.

– Пожалуйста.

Белов распрощался со штангистом и начал обзванивать других соседей. Дверь ему открыл пожилой худощавый старичок лет семидесяти из сорок восьмой квартиры.

– Заходите, заходите, – шёпотом произнёс старичок. – Меня зовут Василий Иванович. Как Чапаева. Скажу вам откровенно, уважаемый уполномоченный, кроме меня вам здесь никто ничего не расскажет. Народец нынче пошёл такой, что если на улице днём будет гореть лампочка, никто не выключит. Вот так-то. А вы, извиняюсь, партийный?

– Скорее сочувствующий.

– Кому, если не секрет?

– Тому, чей паровоз вперёд летит.

– Ах, молодой человек, вы ещё верите в светлое будущее? А я ведь тоже когда-то верил. А теперь переписался в единоросы. Хожу на демонстрации с плакатом: «Да здравствует интернационализм!» Кричу ура. Какой никакой, а всё-таки приработок к пенсии.

– Приятно встретить неравнодушного человека. А скажите, вы соседа из квартиры напротив хорошо знаете?

– Видите ли, соседа этого я вообще не знаю, и знать не желаю. Аполитичная личность. На уме только деньги. Дамочка какая-то с ним ошивается. Кстати, вчера вечером она вынесла из квартиры большой чёрный мешок и больше не вернулась. А что было в этом мешке неизвестно. Может сосед расчленённый. А может и того хуже… листовки антиправительственные. Я бы таких гнал из страны. А он сам исчез. Так чего же нам об этом печалиться? Как говорится, чтобы не делалось, всё к лучшему.

– А что за мешок-то был? Как он выглядел?

– Обыкновенный мешок. Чёрный такой. Для мусора. Так что ищите вы лучше этого соседа в мусорном ящике.

– Хорошо, поищем. А сегодня вы что-нибудь подозрительное видели? Может, какие-то посторонние люди приходили?

– Может и приходили, но я сегодня из квартиры ещё не выходил. Сердце разболелось. Засиделся вчера допоздна в интернете, троллей в комментариях мочил. Одним словом, перенервничал.

– А про дамочку, которая ошивалась с вашим соседом, вы можете что-нибудь сказать? Как её зовут и где она проживает?

– Скажу вам откровенно, товарищ уполномоченный, я дамочками с некоторых пор уже не интересуюсь. Могу только анекдот про них рассказать. Хотите?

– Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз, – сказал Белов на прощанье.

– Тогда, желаю удачи, – с некоторой долей иронии произнёс Василий Иванович.

– И вам не болеть, – пожелал в ответ Белов.

Покинув квартиру Василия Ивановича, лейтенант с удовлетворением подумал о том, что у него уже появилась версия. Убийство на бытовой почве. Вчера вечером потерпевший поругался с сожительницей, и она угрожала его застрелить. Потом сама вышла из квартиры с мешком, а Зябликова с тех пор уже никто не видел. Для начала неплохо. Спустившись на второй и далее на первый этаж, оперуполномоченный продолжил обзванивать жильцов. Но дверь ему открыли только в тридцать седьмой квартире.

– А знаете, – сказала женщина, представившись Еленой Сергеевной, – этот пропавший Зябликов мне совсем не нравится. Не умеет он разбираться в людях, поэтому до сих пор и не женат. Его как магнитом тянет к легкомысленным женщинам, а хороших он не замечает. Позавчера, например, мы встретились у подъезда, так он со мной даже не поздоровался. Представляете!