Сергей Пузырев - Приют последней надежды

– Могло ли бы так, что ему кто-то помог? – задал я следующий вопрос. – Не уверен, но кажется, в пещере мог быть кто-то еще.

– Когда я спустилась туда, ты был один. Присутствие других людей я не почувствовала.

– Как вообще получилось, что в разгар всего того, что творилось в Приюте, ты смогла почувствовать, что мне нужна помощь? Неужели тебя это не коснулось?

– Наверное, мне повезло. Я была в оранжерее, когда все случилось, а ты же помнишь, что там есть кое-кто, кто отгоняет зло?

– Тебя защитил комаину?

Миса кивнула головой, но вдруг погрустнела. Она отвела взгляд, уставившись куда-то в пол.

– Миса? – осторожно и несколько тревожно я обратился к ней.

– Прости, – она вновь посмотрела на меня. – Просто это напомнило мне о… о том, кого я ищу. Кого ищет Мисаки. Честно сказать, я ведь не знала, кому именно нужна моя помощь. И когда почувствовала это, то… То подумала, что это был он. Поэтому без раздумий бросилась в библиотеку.

– Вот оно что…

В палате настала тишина, а за окном вновь пошел снег.

Миса не знала, кому нужна помощь. Она не знала, что помощь нужна была мне. Стыдно признаться, но это меня немного задело. А ведь не должно было. Но зерно сомнения уже посеяно. Что если, она знала бы наверняка? Пришла бы она мне на помощь? Нет, нет, нет. Нужно отгонять эти пагубные мысли. Пора отвыкать от привычки Генри, считать, что мир крутится только вокруг него. Пора уже быть благодарным.

– Как бы там ни было, я благодарен тебе за свое спасение.

– Прости меня, – на ее глазах навернулись слезы. – Ведь я действительно на секунду разочаровалась, когда узнала, что…

– Перестань, – прервал я ее. – Глупо винить себя за это. Я вот тебя не виню. Мне вообще грех жаловаться! Я и дела свои уладил и жив после всего остался. Живу, словно в шоколаде. Ну же, не грусти.

Миса усмехнулась, утирая слезы:

– Я постараюсь.

– Вот и славно. Что я вынес из истории своего персонажа, так это то, что даже в самый темный час не стоит падать духом. Человек не был создан идеальным. Ни в нашем мире, ни в этом. Все мы совершаем ошибки, позволяя негативным эмоциям брать над нами вверх. От этого никто не застрахован. Но жизнь при этом не кончается. Важно понимать это. Все можно исправить. Никогда не поздно поступить правильно.

– Ты прав.

– Да? А я вот что-то в этом не уверен, если честно. Прости, хотел подбодрить тебя, а в итоге наговорил ерунды какой-то, в которую и сам не очень-то верю. Кажется, из меня выходит не очень хороший друг.

Никогда не поздно поступить правильно? Как же! Генри убил собственного брата, присвоив все его достижения. И миллиона правильных поступков не хватит, чтобы все исправить. Зачем я вообще начал этот разговор. Черт, я никогда не умел поддержать беседу.

– А я думаю, ты веришь. Веришь, что одним хорошим поступком можно загладить два плохих. Главное не отчаивайся. Да мертвых к жизни не вернешь, но ты сможешь успокоить их неприкаянные души.

Души?

– Но я не знаю, как мне это сделать.

– Думаю, ты найдешь способ. Это место само тебе подскажет. Главное, постарайся услышать.

– Но это лишь игра…

– Да, нам так сказали, но стоит ли верить в это? Решать только тебе.

Я лишь пожал плечами, не зная, что ей ответить. Действительно, порой все происходящее здесь казалось мне излишне реалистичным. Персонажи и их проблемы выглядят слишком живыми. Может Мисаки права и это место не то, чем кажется?

– Ты сама-то веришь в это? В то, что это не просто игра?

– Да, – серьезно и не раздумывая, ответила мне девушка. – Я считаю, что жизнь Мисаки не может быть выдумкой. Ее чувства не могут быть фальшивыми. Она не может быть простой компьютерной моделью. – Миса сложила свои руки на коленях и, не сводя своего взгляда с порхающих за окном снежинками, улыбнувшись, начала свой рассказ: – Она родилась в Киото в день зимнего солнцестояния в аристократической семье, ведущей свою родословную от одного из генералов Оды Набунаги 30 30 Ода Нобунага (23 июня 1534 – 21 июня 1582) – военно-политический лидер Японии периода Сэнгоку, один из наиболее выдающихся самураев в японской истории, посвятивших свою жизнь объединению страны. , и была третьей дочерью и седьмым ребенком у своих родителей, главы рода Хино и его прекрасной жены Мицунэ. К сожалению, роды были тяжелыми, и ее мать скончалась в бреду родильной горячки на четвертые сутки, так и не взяв новорождённую дочь на руки. Маленькая Мисаки, росшая под присмотром нянек и гувернанток, долгое время оставалась в неведение о тех трагических событиях, причиной которых стало ее рождение, и только во взрослом возрасте узнала правду, которая глубоко шокировала ее. Видишь ли, дело в том, что в семье Хино было поверье, легенда, древнее пророчество, называй его как хочешь, о семейном проклятье. Оно гласило, что всякий раз, как боги посылают семье близнецов, забирают они втрое больше. И единственный шанс избежать проклятья – это убить одного из пары. Да, Артур, Мисаки не была единственной новорожденной в тот зимний вечер. Вместе с ней, но позже на несколько минут, на свет появился крепкий мальчик, факт рождения которого просто стерли из истории семьи.

– То есть они просто убили его?

Девушка устало улыбнулась и отрицательно покачала головой:

– Мать детей не позволила этого сделать. Она буквально вырвала ребенка из рук своего мужа, когда тот занес над ним свой меч.

– Какой ужас. Что за средневековые нравы!

– Японцы всегда были очень консервативны. Традиции для них святы и соблюдение их обязательно.

– И все-таки.

– Артур, речь идет о начале ХХ века. Мы говорим о времени, когда самураи все еще вспарывали себе живот, в случаях, когда их честь была поругана.

В чем-то она была права. Но сэппуку – это ритуальное убийство, строго регламентированное что ли, и несет в себе другой посыл, нежели убийство младенцев. Что за замашки Ирода Великого 31 31 Царь римской провинции Иудеи, который согласно Евангелию от Матфея приказал убить всех вифлеемских детей в возрасте до двух лет, надеясь, что среди них будет и новорожденный Иисус. ?

– И что стало с ребенком? – мне хотелось узнать его историю, но девушка не ответила на этот вопрос и тогда я догадался. Тот, кого она ищет, и есть ее брат.

– Не знаю, – наконец, ответила Миса. – Как я сказала ранее, Мисаки узнала подробности этой истории, гораздо позже и то в качестве исповеди старой повитухи, принимавшей участие в родах. По ее словам, мать отобрала сына и, передав его своему доверенному лицу, приказала бежать из страны. Она не верила в глупые сказки о проклятье и не могла смириться с мыслью о вынужденном убийстве своего ребенка. Но именно она стала первой в череде последующих смертей. На следующий день после ее смерти погиб дядя Мисаки и его беременная жена, попавшие в аварию. Они спешили домой, узнав о трагедии. Еще через несколько дней умер ее двоюродный дедушка, подавившись рыбной костью, и старшая дочь главы младшей ветви семьи, до того заболевшая корью. Были эти смерти следствием древнего пророчества или случайностью, не знаю, но раны, что они оставили в душах клана Хино так и не зажили. Они породили сомнения и недовольство, которые копились и росли, словно снежный ком. Весь удар принял на себе отец Мисаки. Будучи главой клана на нем лежала огромная ответственность за всех членов его большой семьи. И когда поползли слухи о том, что у него родилась двойня, и он не смог выполнить свой долг, его власть пошатнулась. Особо негодовали побочные ветви семьи, которые, как они сами заявляли «пострадали от его нерешительности», те, чьи семьи лишились своих родных и близких. Позже они устроят покушения на отца Мисаки, но тот выживет и изгонит их из клана, проявив при этом милосердие и сохранив их жизни.