Сергей Пузырев - Приют последней надежды

Глупо я, наверное, должен выглядеть в больничной пижаме и тапочках, но я хочу проверить одну теорию.

– У Вас не найдется кусочек мела? – спрашивая, улыбаюсь я в ответ.

– Одну минуту, – отвечает мне девушка и исчезает в дверном проеме за ее спиной.

В погоне за своими желаниями Генри потерял самое ценное, что у него было. Но понял это только в конце своего пути. Он без сомнений был здесь. Запись об этом была на листах из дневника. Генри посетил Приют, оставив на память о себе сфинкса, и спрятал то, что называет своим драгоценным грузом. Артура.

Всё то время, что он провел в попытке сбежать от собственной совести, его брат был рядом с ним. Его тело не поглощала пустыня. Оно было украдено. Украдено и спрятано братом, чтобы стереть саму память о нем. Не уверен, каков был план изначально, но, думаю, именно смерть Элизабет перечеркнула все. Она надломила его, исказив рассудок. Древний миф ожил в его воображении. Так Элизабет стала Исидой, ищущей своего мужа, а ему же была уготована роль Сета, которого в финале этой истории ждало поражение. Чего он допустить не мог.

Подойдя к двери, я перечеркнул раздобытым мелом имя «Артур» и выше него написал «Генри».

Генри не покидал это место. Иначе бы я не оказался тут. А значит, тело Артура так же покоится в стенах Приюта. Сначала я думал, что оно могло быть спрятано в той пещере, куда посчастливилось мне спуститься ранее. Но, как оказалось, это был ложный след. Да и пещера была уже занята. Генри же нашел место надежнее, такое, куда не каждый сможет попасть. Впервые он нарушил традицию и снял комнату на собственное имя. Ведь так?

Я осторожно повернул ключ, приоткрыл дверь и вошел внутрь. Кажется, моя задумка сработала. Помещение, в котором я оказался, больше не принадлежало Артуру Рэду. Эта комната принадлежала Генри. Внутри царил полумрак, и пахло пылью. Машинально, нашел на стене выключатель и включил свет. Комната, словно долгое время находилась в запустении: местами отошли обои, половицы протяжно скрипят под тяжестью каждого моего шага, а тусклые настенные светильники лишились своих ажурных флаконов. Мебели почти не нет. Лишь стол и испускающий слабое свечение золотой саркофаг на нем. Тот самый саркофаг, что я видел в последней сцене из прошлого.

Я подошел ближе, нечаянно поддав что-то ногой. Револьвер? Но что он тут делает? Подняв его, замечаю пятно крови на стене. От мысли о том, что здесь могло произойти, меня пробрала дрожь. Мне вдруг стало не по себе. Перед глазами замелькали неясные призрачные образы, сердце забилось чаще, и волна беспокойства накрыла меня, обдавая жаром. Голова пошла кругом, и, чтобы не упасть, мне пришлось ухватиться за крышку саркофага. Она была теплой и, казалось, отреагировала на мое прикосновение легкой вибрацией.

Выдохнув, я постарался успокоиться и привести мысли в порядок.

За спиной скрипнула половица, что заставило меня вздрогнуть и обернуться.

– Густав!?

Объявился все-таки.

Он стоял у двери, деловито сложа руки за своей спиной, не предпринимая никаких действий. Может, боится револьвера в моей руке? Несколько секунд мы просто стояли, молча пялясь друг на друга. Так продолжалось до тех пор, пока я первым не решился нарушить повисшую меж нами тишину:

– Я все думал… О тайне моего персонажа. Ведь мало было воссоединить Элизабет и Артура? Ведь не в этом заключалась моя миссия?

– Верно.

– Тогда, для чего было все это? Все эти тайны, воспоминания, призраки и голоса в голове? Для чего такие сложности?

– Чтобы Вы осознали.

– Осознали что?

– Насколько хрупка человеческая жизнь. И насколько она беззащитная перед вашими собственными решениями и действиями. Ибо нет в мире большего врага для нас, чем мы сами.

Высокопарно, но возразить мне нечего. История Генри полностью подтверждала слова Густава.

– Значит, все? Это конец?

– Конец? – улыбнулся старик, – В каком-то смысле да. Но я же склонен считать, что все зависит от того, с какой стороны на это смотреть.

– Почему Вы всегда говорите загадками? – разочарованно выдохнул я.

Управляющий усмехнулся:

– Вы блестяще справились, друг мой. Вам не о чем больше тревожится. Ваш путь в Приюте можно считать оконченным.

– Значит, теперь я свободен?

– А было когда-либо иначе?

– Ну, знаете… Мне стоит открыть его? – я указал на стоящий рядом саркофаг.

Интересно, кто нашел в нем свое последнее пристанище? Артур? Генри? Элизабет? Или, может быть, он пуст?

– Если хотите.

– Пожалуй, что нет, не хочу, – я задумался. Пускай эта тайна останется тайной. – Он словно живой.

– Вас это удивляет?

– Наверное. Не знаю. Это же никак не повлияет на результат?

– Нет. Все честно. Вы разгадали тайну и теперь, – он сделал паузу и пальцем указал куда-то в воздух, – можете покинуть это место.

После его слов игровая панель в углу заискрилась и значок, который все это время был неактивным, загорелся красным светом. Вот он – путь домой. Но ведь я не могу сейчас уйти. Еще рано. Слишком рано. Мои друзья рассчитывают на меня.

– А если я не хочу уходить?

– Боюсь, у Вас нет другого выхода. Ваше время в Приюте подходит к концу. Время Генри подходит к концу.

– Что с ним будет дальше?

– Его ждет длинный путь вперед. Как и Вас.

– Но, если я уйду, то нарушу данные мною обещания. А это будет означать, что время, проведенное тут, прошло для меня зря, и я ничему не научился на ошибках Генри.

– Если Вы задаете такие вопросы, значит все-таки не зря, – Густав устало улыбнулся и направился к выходу.– Увы, но правила Приюта непоколебимы.

Сказал бы мне кто раньше, что я буду так сопротивляться, не желая покидать Приют, не за что бы не поверил. Да, у меня были мысли о том, что здесь довольно неплохо, но вернуться назад было моей главной целью. А что теперь? Меня мучает совесть из-за того, что я слишком сильно этого хотел и поперся проверять свою теорию, не подумав о последствиях. Не подумав о других.

– Неужели теперь нельзя ничего сделать? Ну же, Густав… Должна же быть какая-нибудь лазейка!

Управляющий остановился в дверях и, не обернувшись, тихо и устало произнес:

– Все подсказки у Вас на руках, мой друг. Вам остается лишь воспользоваться ими.

Этот мир пронизан дымом. Дымом темным, едким, плотным, ползучим, склизким. Дым – порождение черно-белого мира, наполненного скорбными тенями прошлого, блуждающих в тумане небытия. Он прячется в тенях пышных крон деревьев, в темных глубинах рек и озёр, в каменистых ущельях гор, но чаще всего в душах людей. Пустив корни, он прорастает корявыми сучьями и шипастыми лозами, терзая и изрывая душу в клочья, не повреждая плоть. Сотни лекарей погибли, пытаясь найти лекарство от этой напасти. Десятки все еще пытаются, и лишь единицы бросили тщетные попытки, потому что поняли, что дым – это не болезнь. Дым – это лекарство.