Владимир Нестерцов - В гостях у Папского Престола

Поселок встретил нас кучей любопытных жителей. Сразу мне бросилось в глаза то, что в основном это были молодые и пожилые женщины, маленькие девочки, которые высыпали навстречу нашему отряду. Редкие мужчины, мелькавшие среди них, держались как-то в стороне и смотрели в нашу сторону с сочувствием. Они были одеты в полукафтаны из некрашеной шерсти, широкие шаровары и кожаную обувь, привязанную на подъеме ремнями. Женская половина поселка, в отличие от наших охранниц, щеголяла в кофтах разного цвета и оттенка, обшитых светлой каймой, белых рубахах, спущенных чуть ниже юбки с оборками и убранных складками возле шеи и рук, на которых поблескивали браслеты, а в ушах многих, в том числе и детей, висели серьги. Все они были с непокрытой головой и длинными волосами, ниспадавшими на плечи. Большого интереса к нам они не проявили, разве что прелат, который поразил их своим нарядом и вызвал оживление достаточно полной фигурой.

Нас везли по широкой улице, по краям которой располагались дома, построенные из глины и крытые камышом. Редкие окошки, смотревшие на дорогу, были затянуты бычьими пузырями, почти не пропускавшими свет в середину жилища, но дававшими возможность зимой чувствовать себя в доме достаточно комфортно. В конце улицы мы остановились возле небольшого насыпного холма, в глубину которого вела небольшая дверь, уже открытая, представив нашему взору достаточно темное помещение. Возле двери стояла, загадочно улыбаясь, мужеподобного вида крепкая старуха, держа в руках большой ключ. Нас всех спустили на землю и, обыскав, сняли все ремни и по одному затолкали в темноту, которая отрезала от нас свет двумя поворотами ключа.

Все были шокированы той чередой событий, которые стремительно обрушились на нас. Нужно было время, чтобы осознать, что же произошло и куда мы попали. Но это еще ничего, самое главное, что будет дальше и как отсюда выбраться. Постепенно наши глаза привыкли к темноте, благо немного света давало отверстие в одной из стен, благодаря чему мы начали различать лица друг друга. Прелат постоянно молился, осеняя себя двумя перстами, ему вторил его возница. Петр сидел, молча прислушиваясь к звукам снаружи, а я прилег на разбросанное на глиняном полу сено и стал разбираться в ситуации. А она была не очень простой. Понятно было лишь то, что мы каким-то образом попали к женщинам-воинам, пополнив тем самым количество людей, которые постоянно исчезали в этом месте. Вопрос был в другом: что будет с нами дальше и как долго здесь нам придется находиться при благоприятном развитии событий. То, что я видел, не очень обрадовало меня. Эти воительницы вполне профессионально владели оружием, а некоторые были даже более ловкими, чем мужчины. Кроме этого, они настроены воинственно и чувствуется, что у них строгая дисциплина и иерархия. Вон, как они слушают свою старшую. Но интересно, кто у них тут самый главный? Неужели тоже женщина? Судя по тому, как ведут себя мужчины, скорее всего, да. Так, а зачем тогда им нужны эти робкие парни? Практически они ведут всю хозяйственную работу, а войной занимаются женщины. Ну и ситуация, никогда бы не представил себе, что такое может быть. Но, наверное, есть еще и какие-то нюансы, которые могут быть полезны мне, чтобы сориентироваться в дальнейших действиях. Надо расспросить Петра, ведь он однажды был уже здесь и многое знает.

Я приподнялся с пола и направился к нему. Петр стоял возле окна и жадно прислушивался к звукам, доносящимся снаружи. Но поговорить мне с ним не пришлось. Когда я подошел к нему, заскрежетал ключ в двери, и она, распахнувшись, осветила на мгновение темное жилище, представив нашему взору могучую охранницу. Внимательно осмотрев нас, она махнула рукой Петру и, пропустив его вперед, снова оставила нас в темноте наедине со своими мыслями. Прелат с поникшим видом сидел на полу и шепотом повторял что-то про себя, перебирая четки в руках. Я присел рядом с ним.

–Что теперь будет с нами? – он вопросительно уставился на меня.

– Не имею ни малейшего представления, – честно ответил я на его вопрос. – Будем ориентироваться по обстановке, но уже то, что нас притащили сюда, говорит о том, что с нами будут разговаривать, поэтому прошу вас вести себя осмотрительно. Говорите то, что есть на самом деле. Вы посол, не простой человек, вы служитель Бога.

– Но они же язычники! – воскликнул итальянец.

–Да, но они тоже поклоняются какому-то божеству, поэтому вас не тронут в любом случае.

Это в какой-то степени его успокоило, и он, тяжело вздохнув, снова вернулся к своим мыслям.

В таком положении мы пробыли недолго. Скоро дверь снова заскрипела, и вместе с Петром к нам пришла еда в виде кусков вареного мяса и ломтей серого хлеба, скрипевшего на зубах из-за песка от каменных жерновов, на которых растиралось зерно. Был еще и кувшин холодной воды, которым мы запивали трапезу. На удивление, все приняли активное участие в этом процессе и в мгновение ока опустошили глиняную миску. Даже прелат ел руками, периодически вытирая их об солому. Насытившись, мы вопросительно уставились на Петра, ожидая от него новостей. Он выглядел не особо радостным и с тоской поглядывал на дверь, словно кого-то ожидая. Затем, тяжело вздохнув, произнес:

–В общем, завтра будет решаться наша судьба. Утром соберут всех на большой круг и после расспросов определят каждому его дальнейшую судьбу. Кто пойдет на хозяйственные работы, кого-то определят для продолжения рода, а кого-то пристроят еще куда-нибудь, – и он посмотрел украдкой на прелата.

– Ну а ты куда? – спросил я.

–Не знаю, я у них первый, который ушел отсюда и снова вернулся. Мою дальнейшую судьбу будут также определять сообща.

–Ну а ты свою зазнобу видел? – снова спросил я.

–Видел, ну и что, она даже в мою сторону и не смотрела, может, у нее кто уже другой есть, у них это быстро происходит. Мы тут нужны только для одного …, – и он, отвернувшись, лег на солому и закрыл глаза.

Постепенно сон сморил и остальных. Народ начал похрапывать и посвистывать, улетев в свои грезы, где было хорошо и спокойно. А мне вот не удалось заснуть, и я маялся, прокручивая в голове все то, что уже стало известно. Скорее всего, Петр рассказал, кто мы такие, и исходя из этого даже озвучил примерное видение того, что с нами будет, учитывая здешние обычаи. За себя я не волновался, как- нибудь выкручусь, а вот прелат… Что с ним будет? Для продолжения рода он вроде бы староват, да и по чину не положено. Для хозяйственных работ, где ценятся выносливость и сила, он тоже не подходит. А кормить здесь зря, как я понял, не будут никого. Поэтому надо искать выход из положения. Но как его найти, если я не знаю, кто здесь главный, какие тут существуют порядки, как принимаются решения и так далее. Ясно одно, что всем командуют женщины. А женщину, как я понял из своего небольшого опыта, трудно просчитать, я уже не говорю понять. Поэтому единственный путь, который остается, – это сыграть на женском любопытстве или в крайнем случае на жалости. Как ни парадоксально, но женщины на это дело ведутся очень быстро, очевидно, сказывается инстинкт материнства. Эти выводы я сделал не только из своего собственного опыта, но и рассказов казаков, которые вечерами в куренях описывали свои «подвиги» на женском фронте и тактические приемы, приведшие их к победе. Оказывается, знать такое тоже бывает полезным. Постепенно бег моих мыслей стал замедляться, а храп соседей отдалялся куда-то в сторону, и я, убаюканный свистом сверчков, который не прекращался ни на минуту, вдруг уснул.