Адам Нэвилл - Под неусыпным надзором [litres]

Та антология, «Самые длинные часы ночи», на самом деле принадлежала Юэну. Кажется даже, насколько помнил Себ, она была опубликована Дерлетом [30] Август Уильям Дерлет (1909–1971) – американский писатель в жанрах фэнтези и ужасов, страстный поклонник Лавкрафта, посвятивший жизнь пропаганде его творчества. в издательстве «Консул», или что-то вроде того. Он хорошо помнил, что экземпляр Юэна был заклеен скотчем.

– Я перепробовал все, чтобы достигнуть того, что делал Мастер.

– Мастер? Это Хаззард, что ли? – Но прежде, чем Себ успел добавить что-либо еще, у него похолодело внутри. Козлиная маска? Могли ли капюшон или мешок быть использованы в качестве маски – ради интереса, чтобы вселить страх? Та темная тень, которую они с Бекки видели на деревьях в «Мэрридж Вуд», и ползущая по полю для гольфа тварь в его сне – что это было? Возможно, Юэн устроил весь этот маскарад, чтобы его появление выглядело более драматичным.

Себ вспомнил рюкзак Юэна в комнате наверху и подумал, что там может быть внутри. Он заерзал на полу, и ящики комода загремели.

– Пожалуйста, продолжай. Ты сказал, что в первый раз это вышло случайно.

– Да. Я почти умер – или на самом деле умер. Они так потом и не сошлись во мнениях. Но я ощутил себя мертвым. И это было самое умиротворенное состояние, которое я когда-либо испытывал. Я знал это. Я все об этом знал. О смерти . Реальной смерти. Я абсолютно все знал о ней, как будто она росла в моем сознании. Постепенно. Сначала умерли мои пальцы на ногах. Затем ступни и ноги. Их просто не стало. Затем пришел черед нижней части туловища, груди, шеи. Как будто захлопнулась дверь. Но вместе с тем, как угасала жизнь в моем теле, необычайно обострялось мое сознание – все, что было вокруг меня, вырисовывалось удивительно ясно. Я уходил, но я знал об этом мире гораздо больше, чем когда-либо.

Юэн сделал паузу, чтобы глотнуть воды и перевести дух.

– А потом я смотрел на самого себя. Я стоял рядом и смотрел, как я лежу. Как в рассказах Хаззарда. Я смотрел на себя из ничего. Я был в двух местах. Я видел себя лежащим на полу в том жутком доме. Мои глаза были открыты, но совершенно пусты… Меня больше там не было. Я помню, что подумал тогда, какой я долговязый. Как будто я никогда не понимал, как выгляжу на самом деле. Это совсем не то же самое, что смотреть на себя в зеркало. Я выглядел… странно.

Я не ощущал себя тем телом, лежащим на полу, я ничего не чувствовал к нему. Но я все еще знал, что это был я . Я знал, что произошел разрыв. Меня не заботило то, что я отделился от собственного тела. Я чувствовал эйфорию. Нет, я сам был эйфорией .

В блаженстве от одного воспоминания об этом Юэн откинулся назад и прикрыл глаза.

– Это было едва уловимое, прекрасное ощущение. Я чувствовал себя влюбленным и любил, как никогда в жизни. Это приводило в совершенно небывалый восторг и было мощнее любого наркотика. Это была истинная радость. Я был свободен. Все закончилось – никакой борьбы. Я был полностью свободен сам от себя. И тем не менее я все понимал. Или я был на грани того, чтобы понять и… узнать все, инстинктивно и сразу. Это было как будто я стоял на пороге… этого .

Я увидел, как один из тех двоих, с которыми я был, дотронулся до меня. Я хорошо видел его затылок. Я видел, как он тряс меня изо всей силы. Внезапно я упал вперед. Это было как споткнуться во сне, как соскользнуть со ступеньки, которую ты не заметил, или упасть, запутавшись в собственных ногах. Болезненный удар – и я очнулся, лежа на полу. Я снова был в этом теле, на которое только что смотрел со стороны. В моем теле. Эксперимент был завершен. Бесповоротно.

Я плакал оттого, что вернулся назад. Впервые в жизни мне хотелось умереть. Я жалел, что не умер. Вот так это случилось впервые, и это изменило всю мою жизнь. Это изменило все.

Себ понял, что, если бы не то, что он испытал за последние две недели, в рассказе Юэна не было бы ничего нового, ничего такого, что нельзя было бы объяснить действием наркотиков, или психическим заболеванием, или и тем и другим сразу.

– Впервые?

– Меня отвезли в больницу и продержали там несколько дней. Мне сделали анализы. Я был в очень плохом состоянии: диагноз – эпилепсия. До этого у меня были приступы, но ни один не был похож на этот. Я думаю, это произошло, потому что я годами использовал плохо очищенную дурь, вел разгульный образ жизни, ну и все такое, понимаешь? Но в больничной палате это случилось снова. Может быть, у меня был еще один припадок. Более легкий. Я не знаю.

Я очнулся, стоя около кровати. И вновь смотрел на себя. На этот раз все кончилось довольно быстро. Как только я понял, что происходит, я упал вперед и очнулся уже в собственном теле, лежа на кровати в большой мрачной комнате. Больничной палате. Но когда я стоял у кровати, комната была наполнена светом. Прекрасным мягким светом. Я видел все, что находилось в комнате, видел четко, во всех деталях. Позже до меня дошло, что светом был я сам .

Я знал, что со мной происходит что-то необычное. Оно не пугало меня. Совсем не пугало. После этого я не мог думать ни о чем другом. Как будто это был знак. Сообщение. Меня направляли, и моим новым предназначением было понять и научиться контролировать мой дар. Я умел делать нечто уникальное. Это было именно то , что я всегда искал. Но похоже, что это оно нашло меня . Что бы я ни сделал в своей жизни, это никогда не сравнится с тем, что мне удалось испытать. Я действительно путешествовал. Моя душа отделялась от тела.

– Когда это произошло?

– В 2010-м. Но еще до этого я видел знаки. Много знаков. Они говорили о том, что у меня есть право. Я могу перемещаться. Я думаю, поэзия проложила мне путь к познанию этого: музыка, наркотики, стиль жизни – то, как я жил, – само мое существование . Подсознательно я всегда искал этого , даже не зная, что это такое. Ничто не сравнится с ним, такого еще никто никогда не испытывал.

– Ты научился… Чему? Управлять этим?

Юэн пожал плечами.

– Не совсем так. Ненадолго. Только до…

Он потянулся к стакану, не закончив предложение, и допил последние капли воды. Себ заподозрил, что он намеренно избегал ответа.

– Я пытался. Видит Бог, я пытался. Ты даже не представляешь, насколько это трудно. Но все, что нужно, – просто расслабиться и позволить этому произойти. Ты ничего не решаешь. Ты просто стоишь у двери и надеешься, что она откроется. Так говорил Хаззард. Мне понадобилось много времени, чтобы понять это. Бывало, иногда это происходило днем, когда я сидел, уносясь далеко в своих мечтах. Но чаще всего это случалось перед сном. Нельзя заставить это случиться. Припадок встряхнул что-то внутри меня, то, что до поры до времени было скрыто, заставил работать мой дар.