Альбина Нури - Другие хозяева [СИ litres]

– Он знает об этом, как вы думаете?

Старик водрузил очки на нос.

– Сложно сказать. Я склоняюсь к мысли, что нет. Вряд ли он понимает, что происходит нечто… не вполне нормальное.

– Как все-таки куклы попали к Мише?

Семен Ефремович и Илья поглядели друг на друга.

– Я знаю, о чем вы подумали. – Илья встал с кресла, хотел пройтись по комнате, но развернуться было негде, а стоять, нависая над хозяином, неудобно, и он сел обратно. – Тот, кто забрал кукол, виновен в происходившем с Мартой Иосифовной, в ее смерти. Он заставил ее выйти на мороз и забрал ящик с куклами. Но это не мог быть Миша! Не потому, что мне страшно о таком думать, а потому что не мог физически. Он не знал Марту, тем более не мог знать о доме в Юдино, даже я о нем узнал случайно!

– Вы забываете о влиянии, – заметил ученый. – То, о чем не знал Михаил, мог знать… Посвященный, назовем его так, кем бы он ни был.

– Но пока в жизни Марты творились эти ужасы с покойным мужем, Миша сначала был коме, потом лежал в больнице, затем – в санатории. Он не смог бы провернуть все это!

Старик задумчиво сощурился.

– Пожалуй, вы правы. Посвященный мог внушить Марте Иосифовне, что в ее дом пришел человек, тогда как в действительности никого посетителя не было. Если учитывать, что творилось в последние дни в ее голове и доме, это выглядит логично. Вывести бедняжку на мороз, обрекая на смерть, – эту последнюю манипуляцию произвести было несложно, учитывая, что женщиной постоянно управляли, она пребывала на грани потери рассудка или уже утратила его. Могло быть все, что угодно: Рогова сама могла вывезти ящик в место, которое ей указали, а потом вернуться и сесть в кресло на веранде. Или это все же мог быть Миша: он забрал кукол, причем не помнит, как и когда делал это. Или же в деле замешан кто-то еще… Одно несомненно: на Мишу оказывается магическое воздействие. Вашего друга превратили в марионетку, влияя на его личность, вынуждая сменить работу, остепениться – словом, измениться. Во всем этом есть какая-то глубинная цель, правда, не пойму, какая.

Повисла пауза. Илья посмотрел в окно: уже вечер, время утекает, убегает, а решение так и не найдено.

– Что нам делать? – спросил он. – Леля чувствует себя все хуже.

– Сделаем так. Вы пойдете домой, а я постараюсь еще что-то узнать, проанализирую информацию. Главное, нужно понять, кто этот Посвященный, заставить его проявиться. Есть несколько способов узнать, насколько глубоко влияние инородной сущности, мне хотелось бы пообщаться с Мишей, чтобы сориентироваться, найти способ помочь. Сможете устроить нашу встречу? Скажем, завтра вечером?

– Попробую.

– Не обольщайтесь, сам он ко мне не пойдет. Посвященному это не нужно.

Илья задумался на мгновение.

– Я приглашу их с Лелей в кафе. Скажу, что не хочу быть один, попрошу приехать, Леля поможет уговорить Мишу. И вы там появитесь.

– Боюсь, другого варианта нет. – Старик поднялся, давая понять, что Илье пора. – Остановимся на этом.

Они еще раз обговорили все, решив, что Илья позвонит, когда встреча будет назначена.

– Но ведь от влияния можно избавиться? – спросил Илья, хотя и понимал, что ученый при всем желании не может дать точного ответа. На сердце было тяжело.

– Можно ли знать наверняка? Но скажу вам так: выходцы из иных миров кажутся нам жуткими, пугающими, непобедимо-сильными, однако в нашем мире они лишь гости. Чужаки. Они не на своей территории, а значит, их положение не такое уж надежное, а позиция не беспроигрышная. Мы можем пошатнуть их уверенность и, несомненно, попробуем сделать это.

Когда Илья вышел из подъезда, был уже восьмой час. Леля так и не позвонила, не дала о себе знать. Видимо, не могла выбрать подходящего момента.

Илья отправил девушке на электронную почту короткое письмо, в двух словах рассказав о разговоре с Семеном Ефремовичем и об их завтрашних планах. Ему не нравилось, что приходится писать, не зная, когда Леля прочтет послание, но, с другой стороны, что он мог поделать?

Впрочем, у него был хороший повод узнать, как дела: надо позвонить Мише, пригласить их с Лелей.

Миша снял трубку быстро, голос его звучал живо и весело. На фоне Илья слышал женский смех и детский голос.

– Привет, Илюха!

– Не помешал?

– Мы у отца. У Лизы сегодня день рождения.

– Точно, я и забыл, – повинился Илья, надеясь, что голос не выдает его: никогда он не умел врать. – Поздравь ее от меня.

– Обязательно, – пообещал Миша.

– Ваша печень выдержит еще один вечер?

– Возможности моей печени безграничны, – уверил Миша.

– Хотел вас с Лелей позвать попить пиво в «Гусарах». Давно там не были. Не помешает немного развеяться. Тем более завтра суббота, выходной.

– Запросто, – не раздумывая ни минуты, ответил Миша. – Леля обрадуется. Во сколько?

Они обсудили время, и Илья попрощался, передав Леле привет.

– У тебя все нормально? Голос кислый, – сказал Миша перед тем, как повесить трубку.

«Ничего от тебя не утаишь».

– Устал как собака, – отговорился Илья.

«Мишка – мой брат. Я не отдам его какому-то Посвященному, кем бы он ни был, пусть утрется», – подумал Илья и набрал номер Семена Ефремовича.

– Великолепно! – отреагировал тот. – Рад, что вы убедили Мишу прийти на встречу.

– Он не сопротивлялся. Вы нашли что-то полезное?

– Потом, все потом, – нетерпеливо, чуть сварливо отозвался старик. – Мне пора. Доброй вам ночи, Илья.

Бывает такое: проснешься – и в первый момент не можешь сообразить, где находишься, какой сегодня месяц и день недели, с каким настроением ложился спать, какие планы строил на грядущий день.

Наверное, погрузившись в сновидения, человек максимально удаляется от реальности, не помня, не представляя себя в ней. А после пробуждения происходит своеобразное обнуление всех систем организма, и для того чтобы вспомнить свою жизнь, вернуться в заданную точку, мозг, как компьютер, должен прогрузиться.

На это нужно время, пусть и малое, не всегда четко сознаваемое, но тот краткий миг, когда не помнишь, где ты и кто ты, ужасен и прекрасен одновременно.

Ужасен, потому что можно ведь и не вспомнить!

Прекрасен… кажется, по той же причине.

Илья проснулся в темноте, омывающей его тело, подобно черной воде. Открыл глаза, вглядываясь в эту черноту, отказываясь понимать, почему не может пошевелиться. Спустя некоторое время стало ясно, что пошевелиться все же можно, но к тому, чтобы совершить естественные, простые действия, почему-то приходится прикладывать усилия.

Руки и ноги не желали шевелиться, тело казалось горячим, тяжелым, неповоротливым, как колода.

«Я заболел?» – подумал Илья, вспоминая вчерашний вечер.

Он вернулся, поговорил с матерью, отдал ей куклу. Дальше все тоже было как обычно: душ, ужин – мать приготовила тушеное мясо с овощами, сварила компот из сухофруктов. Компот Илья пить не стал, вместо этого выпил маленькую бутылочку фруктового йогурта и ушел в свою комнату – ту, которая должна была принадлежать им с Томочкой.